Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы - Збигнев Бжезинский Страница 18

Подводя итог, можно сказать, что в 1991-м и начале 1992 года Буш имел больше возможностей добиться решительного прорыва в установлении мира, чем любой из американских президентов со времен Эйзенхауэра. По он никогда не пытался использовать свое исключительное положение в регионе, чтобы вынудить заинтересованные стороны принять четкие принципы по ключевым спорным вопросам, и не хотел связывать Америку такими принципами, заявив о них публично. Это был момент, когда следовало официально заявить о нескольких основных американских требованиях: не может быть нрава возвращения для палестинцев, не может быть значительного расширения территории Израиля за линию 1967 года, должна быть территориальная компенсация за любые изменения, необходима формула раздела Иерусалима и демилитаризации будущего палестинского государства.

Неудачным было и то, что не доведенный Бушем до конца успех в Ираке стал первородным грехом его наследия — незавершенная, вызывающая все большее недовольство и наносящая ущерб ей самой — роль Америки на Ближнем Востоке. В течение дюжины последовавших лет Соединенные Штаты — правильно или неправильно — воспринимались в регионе не только как страна, облаченная в империалистическую мантию Великобритании, но и как страна, которая — чем дальше, тем больше, — действует в интересах Израиля, проповедуя мир, но проводя тактику затягивания урегулирования, способствующую расширению строительства поселений.

Для религиозных фанатиков размещение американских войск на священной земле Саудовской Аравии становилось стимулом к тому, чтобы проповедовать доктрину ненависти в отношении Америки. Суннитские ваххабиты, используя лишь несколько иную терминологию, вторили иранским шиитам, клеймившим Америку «Великим Сатаной», а таинственный саудовский борец за веру (из богатого саудовского семейства) вынес приговор Америке как осквернительнице священных исламских мест и главному опекуну Израиля. Таким образом на мировой сцене появилась «Аль-Каида».

Второй президентский срок мог бы дать Бушу время, чтобы стать подлинно президентом-новатором, строителем новой исторической эры. Нет сомнения в том, что его деятельность в период агонии советской империи заслуживает рукоплесканий, и сомнительно, что его предшественник Рональд Рейган смог бы действовать столь же успешно. Но на Ближнем Востоке блестящая военная победа превратилась в тактический успех, стратегическое значение которого постепенно становилось негативным. Оба незавершенных дела — израильско-арабский конфликт и прекращение огня в Ираке стали постоянной заботой преемников Буша. Арабы все более расценивали роль Америки в регионе не как оздоравливающее влияние, а как возвращение в колониальное прошлое.

Наследие Буша страдало и другими недостатками. Мало того, что он оставил после себя неиспользованные возможности на Ближнем Востоке и не создал стратегии, направленной на консолидацию демократии в России; он промедлил с принятием мер, когда становилось все очевиднее, что существующая система сдерживания распространения ядерного оружия начинает давать трещину. Из опыта войны в Заливе потенциальные сторонники распространения пришли к пагубному заключению, что в качестве бесценного средства противостояния Соединенным Штатам или одному из своих соседей может служить атомная бомба. Вполне понятно, что поглощенная делами, связанными с советским блоком и Ираком, администрация Буша не приложила серьезных усилий — ни своих собственных, ни путем мобилизации международного общественного мнения — к тому, чтобы пресечь в корне все более явные попытки Индии и Пакистана и еще более сомнительную активность Северной Кореи, старавшихся приобрести ядерное оружие.

В конце 1989 года большинством голосов в ООН была принята резолюция, внесенная Пакистаном и Бангладеш, о создании в Южной Азии зоны, свободной от ядерного оружия, но эта инициатива провалилась, потому что Индия выступила против. В апреле следующего года индийский премьер-министр дал понять, что Индия намерена стать ядерной державой, утверждая, что у нее нет «другого выбора, кроме как дать достойный отпор» будто бы усиливающемуся вызову со стороны Пакистана. Тогда Соединенные Штаты в основном приостановили оказание экономической и военной помощи Пакистану, но эти меры не остановили усилия Индии. Индийцы и пакистанцы некоторое время занимались маневрами, рассчитанными на то, чтобы и глазах мирового общественного мнения переложить друг на друга ответственность за гонку к обладанию ядерным оружием. К 1992 году, последнему году пребывания Буша в Белом доме, оба правительства открыто признавали, что они стремятся создать ядерный потенциал, но, конечно, только для того, чтобы иметь возможность противостоять противоположной стороне.

Возникло беспокойство и по поводу того, что Северная Корея также стремится иметь ядерное оружие. Чтобы убедить северокорейский режим согласиться на международный контроль, Соединенные Штаты в конце 1991 года вывезли свое ядерное оружие из Южной Кореи, а правительство Южной Кореи выступило с Декларацией о превращении Корейского полуострова в безъядерную зону, по которой оно брало на себя обязательство о добровольном отказе от ядерного оружия. Эти шаги были предприняты для того, чтобы удовлетворить требования северокорейского режима о предоставлении ему необходимых заверений и получить согласие Международного агентства по атомной энергии на осуществление контроля. В ответ Северная Корея в 1992 году ратифицировала соглашение с МАГАТЭ о гарантиях, подписанное шесть лет назад при заключении договора о нераспространении. Уступив требованиям МАГАТЭ, она также официально признала, что занимается переработкой небольшого количества урана и имеет немного плутония, и представила доклад о своей ядерной программе и начале инспекции своих объектов представителями МАГАТЭ.

К этому времени администрация Буша уже была поглощена предвыборной кампанией и не проявляла склонности к тому, чтобы использовать монопольную власть и престиж Америки в международной сфере, и еще меньше к тому, чтобы самой заниматься сдерживанием устремлений Северной Кореи, Индии и Пакистана к овладению ядерным оружием. Между тем Иран потихоньку извлекал из всего этого необходимые ему уроки. Кроме того, недостаток внимания к приоритетному вопросу нераспространения стал особенно очевиден, когда к концу зимы 1992 года в прессу просочилась информация о подготовленном администрацией проекте рекомендаций по оборонному планированию.

Этот документ рассматривал новые реальности, возникающие из нового статуса Америки в качестве единственной глобальной сверхдержавы. Он заключал в себе разумные и тщательно обоснованные рекомендации в целях использования новых обстоятельств, возникших вследствие развала Советского Союза и поражения Ирака. Зона доминирования США должна была расширяться в Европе на восток и консолидироваться на Ближнем Востоке. Документ четко формулировал точку зрения, в которой сильно ощущалось влияние традиционной политики силового баланса с резким упором на американское глобальное военное превосходство.

Такой акцент, судя по всему, был связан с ничем не оправданным безразличием администрации к распространению ядерного оружия и отражал отсутствие более широкого и более целеустремленного взгляда на мир, который в тот момент в основном приветствовал американское лидерство. Военное превосходство Америки само по себе не могло дать необходимых ответов на вопросы, возникшие вследствие широкого политического пробуждения, растерявшемуся миру, взбудораженной Азии, Европе, неуверенной в своей миссии, или России, находившейся в состоянии замешательства. После общественного протеста по поводу мартовского проекта документа, в его окончательной версии, официально представленной в мае, была сделана попытка учесть неблагоприятную реакцию других стран, смягчив властные интонации.