"Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - Дэвид Хоффман Страница 16

Рейган совершил один из самых лихих своих выпадов 7 июня, когда в течение пятидесяти минут беседовал с папой римским Иоанном Павлом II в библиотеке Ватикана. Оба в прошлом году пережили покушения. Беседа шла в основном о Польше, родной стране папы, где правящая группа, пользующаяся поддержкой СССР, ввела военное положение и объявила движение «Солидарность» вне закона. Журналист Карл Бернштейн сообщал в 1992 году, что Рейган с папой римским договорились о поддержке «Солидарности» в подполье и о контрабандном ввозе тонн оборудования, в том числе факсов, печатных станков, передатчиков, телефонов, коротковолновых радиоприёмников, видеокамер, копировальных аппаратов, телетайпов, компьютеров. Целью было дестабилизировать правление генерала Ярузельского — очевидный и прямой вызов Кремлю. ^[70] Официальный биограф папы Джордж Вайгель вспоминал: и Рейган, и Иоанн Павел II «верили, что коммунизм — это зло, а не просто неверное экономическое устройство. Они оба были уверены в способности свободных народов дать отпор коммунистическому вызову. И оба были убеждены, что в схватке с коммунизмом была возможна победа, а не только приспособление». Как вспоминает Вайгель, папа позднее сказал, что Ватикан дистанцировался от секретной кампании США в Польше, но подтверждает тесное сотрудничество в разведывательной сфере. Пока Рейган задавал общую политику, папа, как цитирует его Вайгель, «занимал позицию пастыря, епископа Рима, несущего ответственность за Благую весть, определённо содержащую принципы морального и социального порядка и прав человека… Позиция Святого престола, даже в отношении моей родины, определялась моральными принципами». ^[71]

На следующий день после встречи с папой Рейган полетел в Лондон, чтобы открыто объявить о своей политике в выступлении в британском парламенте. Выступая в Королевской галерее Палаты лордов, он призвал к «крестовому походу за свободу». Его речь была полна оптимизма насчёт краха тоталитаризма и триумфа индивидуальной воли над коллективизмом, и в ней он снова рассказал о своём отвращении к ядерной войне. В то время эти заявления не вызвали оваций. Британия всё ещё воевала за Фолклендские острова, и эта тема доминировала в заголовках газет; так что речь не получила того внимания, какое заслуживала, хотя и была одним из важнейших выступлений Рейгана.

Самой смелой частью обращения было утверждение Рейгана, что дни коммунизма сочтены:

«Может быть, это непросто увидеть, но я думаю, что мы живём в поворотный момент истории… По иронии, Карл Маркс оказался прав. Сегодня мы стали свидетелями великого революционного кризиса — кризиса, который прямо соотносит требования экономического порядка с требованиями порядка политического. Но кризис происходит не на свободном, немарксистском Западе, но на родине марксизма-ленинизма, в Советском Союзе. СССР идёт против течения истории, отказывая в свободе и человеческом достоинстве своим гражданам. Он глубоко увяз в экономических трудностях. Темпы роста советского валового национального продукта устойчиво снижаются с 1950-х, и сейчас он составляет меньше половины прежнего ВНП. Масштабы этого провала поразительны: страна, пятая часть населения которой занята в сельском хозяйстве, не способна прокормить себя… Сверхцентрализованная, почти не имеющая стимулов к развитию советская система год за годом тратит ресурсы на создание оружия… Марш свободы и демократии оставит марксизм-ленинизм на пепелище истории — как и другие тирании, которые душат свободу и затыкают рот людям».

Два дня спустя во время короткого визита в Берлин Рейган приехал к КПП «Чарли» — унылой щели в Берлинской стене. Он вышел из лимузина и оглядел серую, испещрённую выбоинами четырёхметровую стену, и восточногерманских пограничников. Про стену он сказал: «Она столь же уродлива, как и породившая её идея». ^[72]

***

Двадцать пятого июня Рейган пригласил Джорджа Шульца, председателя совета директоров компании «Bechtel» {Крупнейшая инженерная и строительная компания Соединённых Штатов. Поддерживала тесные связи с администрациями Никсона, Рейгана, Буша и других президентов. До работы в «Bechtel» Шульц был министром труда в администрации Никсона, занимал другие государственные посты. — Прим. пер.} на должность госсекретаря; тот сменил Эла Хэйга. Шульц тогда был в Европе. Позже он вспоминал, как обдумывал положение дел в мире, улетая домой после первой встречи с Рейганом: «Отношения между сверхдержавами были не просто плохи, их практически не существовало». ^[73]

***

В то же время Рид, работавший в Совете по национальной безопасности, всё больше беспокоился из-за отсутствия серьёзного плана президентского оперативного управления в случае ядерной тревоги. Никому не хотелось об этом распространяться, но хотя Соединённые Штаты тратили миллиарды на модернизацию стратегических вооружений, средства командования этими силами были, по словам одного чиновника, «самым слабым звеном». ^[74] Более того, Рейган не хотел никуда улетать на вертолёте, если Америка столкнётся с угрозой ядерной войны. «Я хочу быть здесь, в кабинете», — сообщил он Риду. «Сесть в вертолёт — это дело Джорджа», — добавил президент, имея в виду вице-президента Буша.

Девятнадцатого июня 1982 года Рид добился одобрения Рейганом нового проекта; в результате появился план, который в случае нападения должен был обеспечить выживание не президента, а президентства как института. ^[75] 14 сентября Рейган подписал сверхсекретную директиву, озаглавленную «Сохранение национального лидерства». ^[76] Президент, вместо того чтобы бежать в случае опасности к вертолёту, должен оставаться в Овальном кабинете и быть готовым принимать решение, отдать приказ об ударе возмездия или переговорах. А его потенциальные преемники должны были исчезнуть и вынырнуть где-нибудь вдали от Белого дома, в безопасности. Проект назывался «Преемственность правительства» и превратился в масштабную секретную правительственную программу. Рид говорил, что по плану назначенному преемнику должны были предоставить «самый большой в мире лэптоп», с помощью которого он бы продолжал управлять страной, если бы президент погиб. «То есть вы говорите: гм, начинается что-то непредсказуемое — исчезни. Парень не спускается в подвал, он испаряется вместе с коммуникационной установкой, оставаясь на связи со всеми остальными ведомствами, и может заместить президента». Как сформулировал Рид, «нашим вкладом была идея сохранить президентство, а не президента».