Как готовили предателей. Начальник политической контрразведки свидетельствует… - Филипп Бобков Страница 14

Из этих воспоминаний, принадлежащих столь серьезному «источнику», как глава гитлеровской разведки, знаменитый Шелленберг, нетрудно сделать вывод о том, что генерала Власова немцы использовали главным образом для «психологической» поддержки, а ведение боевых действий власовцам не доверяли — случай с «Дружиной» Родионова-Гиля подтвердил самые худшие опасения Гитлера. Непосредственно в боях власовцы приняли участие лишь под самый занавес войны, в Праге, где Власов подписал договор о взаимодействии с Йозефом Смрковским, впоследствии одним из лидеров «Пражской весны» 1968 года. Суть договора сводилась к тому, что власовцы брали на себя обязанность сдерживать натиск Советской армии до того момента, пока с запада не подоспеют американцы. Как известно, эта задача выполнена не была, войска союзников успели дойти только до Карловых Вар, когда Прага была освобождена Советской армией. Именно там Власов и был арестован — вместе со своим штабом. Иными словами, так называемый «боевой путь» РОА по существу представляет собой участие в одной-единственной операции, которая закончилась для нее полным крахом. Поэтому говорить о какой-то военной роли власовского движения попросту не приходится.

В этой связи вообще надо заметить, что власовское движение, пропагандистски провозглашенное немцами как «Освободительная борьба против советского режима», в действительности было предназначено для борьбы с Россией как таковой и преследовало ярко выраженные антирусские цели. Именно этой самой важной особенности власовского движения уделил большое внимание Николай Николаевич Яковлев, и именно в этом, я бы сказал, исключительная ценность его исторического исследования для наших дней, когда расширение НАТО на восток окончательно выявило антироссийские, а не просто антикоммунистические планы Запада.

Особый интерес в этом плане представляют документы, свидетельствующие о замыслах нацистов «перенести центр тяжести русских в Азию», а также «теоретизирования» Розенберга о «повороте русского динамизма на восток». Его меморандум, направленный Гитлеру, требовал после ликвидации большевизма «разрушить Россию как государство и обеспечить ее перманентную слабость». Развивая эту мысль, другие фашистские теоретики утверждали, что для «Новой Европы» неприемлемо возрождение России не только в виде «красной», но и в виде «белой», что «русская волна должна возвратиться за Волгу». «Генеральный план ОСТ» вообще требовал «разгромить русских как народ».

Но парадокс истории заключается в том, что после первых военных поражений вермахта на Восточном фронте многие в Германии все чаще стали вспоминать знаменитые слова Шиллера о том, что «Россия может быть побеждена только русскими». Собственно говоря, именно эта идея и лежала в основе всех попыток по созданию власовской армии. Не случайно многие послевоенные исследователи, особенно американские, сурово корят Гитлера и его подручных за то, что они недооценили важнейший и вещий исторический вывод Шиллера.

Зато этот урок истории весьма «грамотно» учли на переломе восьмидесятых и девяностых годов, когда был разрушен СССР. Не вдаваясь здесь в эту тему, требующую самостоятельного анализа, замечу, тем не менее, что некоторые параллели между антирусскими замыслами нацистов и завуалированными сегодняшними атаками на Россию проглядываются отчетливо. Чтобы подтвердить сказанное, приведу цитату из обращения к гражданам России, в котором россиян призывали добиваться «индивидуальных свобод, свободы вероисповедания и совести, уничтожения рабского труда, введения частной собственности, права на собственное хозяйство на собственной земле… всего того, чего лишил их большевизм».

Эта цитата звучит абсолютно современно — такого рода призывы стали лейтмотивом антисоветской пропаганды на рубеже 80-х и 90-х годов. Но дело-то в том, что приведенным словам уже более полувека и взяты они из обращения «Ко всем народам Востока», которое сочинил лично… Геббельс! В годы войны данное обращение так и не было озвучено, поскольку этому воспротивился Гитлер, не признававший таких «пропагандистских тонкостей». Но Николай Николаевич Яковлев использовал этот уникальный документ в своей рукописи. И если сопоставить эту, повторяю, звучащую вполне современно геббельсовскую пропаганду с истинными планами нацистов по историческому «отбрасыванию» русского народа, то выводы напрашиваются вполне определенные. Причем не только в отношении военных лет, но и применительно к дням текущим, когда в мире появилось немало политиков, крайне заинтересованных в дальнейшем ослаблении российской государственности.

Сегодня становится все яснее, что именно эти далеко идущие глобальные устремления кое-кто «держал в уме», призывая бороться с «империей зла», с Советами и коммунизмом.

Да, именно антирусская, антироссийская направленность власовского движения, как планировали его фашистские идеологи, более всего взволновала Н. Н. Яковлева, когда он исследовал множество новых исторических документов по этой теме.

Николай Николаевич Яковлев умер 7 апреля 1996 года. До последних своих дней он активно работал над книгой о Сталине, куда, по моим предположениям, намеревался органично вставить и тему о власовском движении, конечно в усеченном виде. Он очень торопился, словно предчувствуя, что может не успеть окончить новый исторический труд, который считал очень актуальным на фоне уже вышедшей к тому времени в свет биографии Сталина, написанной Дмитрием Волкогоновым. Почему Яковлев счел необходимым косвенно ответить Волкогонову, мне доподлинно не известно. Однако некоторые предположения по этому поводу высказать могу.

Дело в том, что Волкогонов задумал писать биографию Сталина еще в 1987 году и в тот период обратился в КГБ с просьбой о работе над архивными сталинскими материалами. Но в архивах Лубянки их не было — все они хранились в ЦК КПСС, в партийных архивах. Поэтому Волкогонову был дан отрицательный ответ. Тогда Дмитрий Васильевич попросил поискать книги о Сталине, изданные за рубежом, в библиотеке КГБ. Нашли около двадцати таких книг, разумеется на русском языке, и Волкогонов взял домой объемистую пачку томов.

О том, что Волкогонов начал работать над биографией Сталина, знал Николай Николаевич Яковлев, и он посоветовал Волкогонову ознакомиться с шеститомной работой англичанина Дойчера, который на Западе считался одним из ведущих специалистов по сталинской тематике. Этот шеститомник Яковлев, прекрасно владевший английским, лично перевел на русский язык, проделав поистине колоссальную работу. И ксерокопию перевода передал Волкогонову, не посвятив его в происхождение перевода, а тот и не интересовался этим.

Столь подробно рассказываю об этом случае, поскольку в нем отразился, так сказать, свой, профессиональный, гамбургский счет между двумя крупнейшими историками нашего времени. Дело в том, что вслед за выходом биографии Сталина, написанной Волкогоновым и, кстати, существенно отличавшейся от того замысла, с каким автор приступал к этой теме (время-то уже было иным, постперестроечным!), увидел свет и однотомник Дойчера, подготовленный Н. Н. Яковлевым. И если сопоставить книгу Волкогонова о Сталине с исследованием Дойчера, то нетрудно убедиться в концептуальном совпадении этих работ.

Однако Дмитрий Васильевич при жизни так и не узнал о том, что его хитро «подставил» не кто иной, как Николай Николаевич Яковлев, который, передавая Волкогонову ксерокопию переведенного им шеститомника Дойчера, оказывается, уже договорился с одним из издательств об издании дойчеровского однотомника. А уж что именно включить в однотомник, историк Яковлев знал прекрасно, поскольку профессионально «чувствовал» историка Волкогонова.