Как готовили предателей. Начальник политической контрразведки свидетельствует… - Филипп Бобков Страница 13

Короче говоря, непроясненность вопроса о Власове и власовцах, попытки чохом реабилитировать всех состоявших в РОА, неправомерно расширительное толкование самого понятия «власовцы», стремление объявить власовцев борцами за святую Русь и в то же время бросить тень предательства на весь русский народ — все это перемешалось в мутном потоке невольной или преднамеренной дезинформации, в котором принялись «удить рыбку» самые различные, порой даже противостоящие друг другу общественные, политические и национальные силы.

* * *

Примерно в тот период у нас и состоялся обстоятельный разговор на эту тему с Николаем Николаевичем Яковлевым. Разговор сводился к тому, что противопоставить этому мутному потоку дезинформации и недопонимания можно только одно — строго выверенную, основанную на неопровержимых исторических фактах истину. Человек очень энергичный, с живым умом, Яковлев сразу, несмотря на сложность темы, заразился ее привлекательностью для серьезного научного исследования. Он высказал желание поработать над ней, выдвинув условие: привлечь архивы КГБ, относящиеся к Власову и власовцам.

Эта просьба была выполнена, и в распоряжении историка оказались не только материалы оперативной разработки Власова и его ближайших подручных, но также документы Четвертого управления НКВД, которое в годы Великой Отечественной войны занималось закордонной, зафронтовой работой. Управление это было ликвидировано в 1947 году за ненадобностью, но в его архивах сохранилось много интересных данных о деятельности наших диверсионных групп в тылу врага, а также о противодействии проникновению немецкой агентуры в наш тыл. В его сферу деятельности входила и работа против РОА — «Русской освободительной армии» генерала Власова.

Николай Николаевич Яковлев с головой погрузился в изучение предоставленных ему материалов и через некоторое время написал большую книгу, всесторонне освещавшую тему «Власов и власовцы». Но самостоятельно Николай Николаевич отнести рукопись в какое-либо издательство не мог. В то время такие сложные, противоречивые исторические темы предварительно обкатывались на Старой площади и лишь затем по указанию из Агитпропа ЦК КПСС принимались в печать. Однако неожиданно для меня самого в тот период, в первой половине семидесятых годов, публикация книги Н. Н. Яковлева «Власов и власовцы» встретила в Агитпропе ЦК КПСС довольно активные возражения. В то время, полагаю, причин было несколько, но ни одна из них не носила принципиального характера. На мой взгляд, просто сказывалась атмосфера тех лет, нежелание углубляться в суть исторических явлений.

Ведь публикация книги Н. Н. Яковлева влекла за собой некие официальные разъяснения, уточняющие само понятие «власовцы». Она требовала поставить заслон обелению, даже возвеличиванию самого Власова и, как следствие, покончить с оправданием предательства некоторых других национальных «героев» типа Бандеры. Наконец, она восстанавливала справедливость по отношению к тем тысячам солдат и офицеров 2-й ударной армии, которые не сдались в плен вместе с Власовым и его штабом, а пали смертью храбрых в боях за Родину.

И вот мне кажется сегодня оправданным решение вернуться к написанному мною в 1996 году «предисловию к предисловию». Предисловие — вступительная часть рукописи, сохранившаяся в домашнем архиве ушедшего из жизни профессора. Оно позволяет коснуться самой концепции всей книги Н. Н. Яковлева:

«В зарубежной, а в последние годы и в российской литературе о Власове и власовцах проводятся мысли о будто бы «мессианской» задаче избавления России от большевизма, которую ставило перед собой власовское движение. Но исторические факты неумолимо свидетельствуют: никакого власовского движения по сути и не было. Ведь понятие «движение» предполагает определенную идеологию, а также единомыслие, целеустремленность его участников. Между тем, сами обстоятельства пленения Власова и его дальнейшее «использование» немцами показывают, что РОА сколачивалась на основе вовсе не идейной, а сугубо шкурной мотивации.

Начать с того, что генерал Власов пробыл в должности командующего 2-й ударной армии считаные дни — почему-то об этом сейчас упорно умалчивают. Эта армия зимой 1942 года попала в окружение, но благодаря умелым артиллерийским ударам командование Волховского фронта сумело пробить коридор шириной примерно полтора километра и армия начала выходить из котла. Однако был тяжело ранен командарм генерал Журавлев, его срочно эвакуировали в тыл, а на смену ему направили заместителя командующего Волховским фронтом генерал-лейтенанта Власова.

Когда Власов прилетел в штаб 24-й ударной армии, немцы снова замкнули кольцо окружения. На помощь вылетел, как он мне рассказывал, заместитель командующего артиллерией фронта генерал-майор Кулешов — чтобы восстановить коридор прежним способом. Но он застал лишь пустые блиндажи и палатки — Власов и его штаб ушли к немцам. Таким образом, ни о какой сдаче в плен врагу всей 2-й ударной армии речи вообще не было — армия продолжала мужественно сражаться, генерал Кулешов тоже был тяжело ранен, однако избежал плена. Добровольно сдалась фашистам лишь маленькая горстка штабистов, близких генералу Власову. Эти обстоятельства и предопределили дальнейшую судьбу Власова, пошедшего на сотрудничество с фашистами. Изначально у него не было своей армии, и ее пришлось рекрутировать в лагерях для военнопленных. Естественно, при таком разношерстном наборе ни о каких идейных соображениях просто не могло быть и речи. В РОА в основном шли две категории военнопленных, причем ни тех ни других, на мой взгляд, осуждать не следует.

Одни просто пытались вырваться из нечеловеческих условий концлагерного существования, чтобы не умереть от холода и болезней. А другие сразу прикинули: если пойти в РОА, то появится возможность попасть на фронт, а это самый близкий путь для возвращения к своим, на Родину. Что же касается тех, кто действительно стремился свести счеты с большевиками, то их было очень немного. Именно по этой причине в верховном германском руководстве существовало стойкое недоверие к РОА, а самого Власова использовали прежде всего в пропагандистских целях. От его имени издавали газеты и бесчисленные листовки, которые забрасывали в наш ближний фронтовой тыл, — в таких листовках непомерно раздувались масштабы власовской армии, а сами они служили пропуском для прохода через линию фронта к немцам.

Именно из-за недоверия к Власову и его армии в германском руководстве постоянно шли трения и относительно использования РОА. Непосредственно «движение» курировал Гиммлер, который все же считал возможным «опробовать» власовцев в боевых условиях. Но этому упорно противился Гитлер, который вообще не доверял русским, даже выступавшим под антисталинскими знаменами. Но одну из власовских бригад под командованием Гиля-Родионова все-таки «опробовали» — правда, не на фронте, а всего лишь для борьбы с партизанами. О том, каким был эффект этой «апробации» и вообще о значении власовского движения весьма красноречиво пишет в своих воспоминаниях, вышедших на русском языке в 1991 году, бывший руководитель фашистской разведки Вальтер Шелленберг:

«Значительную психологическую поддержку нам оказывала так называемая «армия Власова», на знамени которой было написано «Освобождение России от советского режима». Гитлер и Гиммлер упорно отказывались признать Власова и использовать его войско: они согласились изменить свою позицию лишь в самом конце войны… После завершения психологической и идеологической обработки добровольцев приступили к их обучению, причем особое внимание уделялось их подготовке в качестве радистов. Понятно, что органы НКВД сумели причинить нам немалый вред и, что еще хуже, начали засылать своих людей через фронт с заданием внедриться в операцию «Цеппелин», чтобы подрывать ее изнутри. Поэтому мы свели агентов в боевую часть, получившую название «Дружина». Она должна была обеспечивать безопасность в тылу и, в случае необходимости, вести бои с партизанами. Ее командиром был назначен русский полковник Родионов (по кличке «Гиль»). Несмотря на мои неоднократные предостережения, случилось то, чего я боялся. «Дружину» привлекли для участия в операции по «прочесыванию» деревни, в которой укрывались партизаны. Когда «Дружина» конвоировала длинную колонну пленных партизан, полковник Родионов приказал своим людям атаковать отряд СС, сопровождавший конвой. Немцы были застигнуты врасплох, и русские перебили их всех до единого самым зверским образом. Родионов, установивший связь с центральным штабом партизанского движения в Москве, заставил своих подчиненных выступить против нас. После этого избиения он вылетел с секретного партизанского аэродрома в Москву».