Битва за небо - Максим Сабайтис Страница 90

А революционеры, в особенности старый Мэтт со своим паромобилем, не выходили у меня из головы. Словно какая-то заноза сидела в мозгу. Я встал с койки, мягким неслышным шагом прошелся от иллюминатора до двери и обратно. Дмитрий повернулся носом к стенке и, не просыпаясь, создал во сне Воздушную Ловушку, растрепавшую его и без того взъерошенные волосы. Тоже перетрудился.

Я аккуратно коснулся его Ловушки кончиком катаны. Нечего тратить силы на неосознанную психотехнику.

Ловушка разрядилась легко, как будто только этого и ждала. Впрочем, мне был хорошо известен Стиль Ледянникова, а потому я знал, как нейтрализовать его энергетические фокусы.

Стиль, Мэтт и ощущение надвигающейся угрозы как-то незаметно совместились в моем сознании, спаялись в единую мысль, и я понял, что старый революционер вряд ли позволил бы нам улететь из Сан-Франциско живыми. Более того, я даже догадался, каким образом он решил отправить нас на тот свет.

Около минуты ушло на то, чтобы разбудить Дмитрия. Напарник норовил создать очередную Воздушную Ловушку и заснуть по новой. Только сконцентрировав энергию на самом себе и усилив тревожное Намерение раз этак в двадцать, удалось поднять Ледянникова на ноги.

– Чтобы проверить угольные отсеки на предмет размещенной там бомбы придется искать и будить штатного лозоходца, – моментально разобравшись в моих путанных объяснениях, сказал напарник и стал натягивать на себя сапоги.

Чтобы найти лозоходца, мы прошли вперед, на наблюдательный пост, где дежурили и поддерживали корабельную Воздушную Ловушку два «психа» в белых мантиях с андреевскими крестами.

– За лозоходца у нас судовой врач, он же кок, каюта номер шестнадцать, – выслушав нас (говорил в основном Дмитрий, поскольку я то и дело сбивался на торопливую и бессвязную речь, а он, натренированный Несвицким, мог складно излагать свои мысли в любом состоянии), объяснили авиаторы.

Поблагодарить ответившего нам «психа» мы не успели, равно как не смогли и предотвратить взрыв.

«Зенон» клюнул носом, завалился вбок и начал падать в океан.

К аппаратам тяжелее воздуха без предубеждения относились только две категории лиц: безумные «психи», готовые забраться в планер и подгонять его при помощи устраиваемых в нужном месте восходящих потоков воздуха, и не менее безумные рационалисты, считающие, что если есть в механизме возможность контактировать без неполадок с аурой «психа», то данный механизм априори несовершенен.

Дмитрий же относил себя к людям здравомыслящим, полагающим, что любой аэровоздушный аппарат пригоден для полетов в том случае, если на нем можно упасть с большой высоты без какой-либо опасности для своей жизни.

Адская машинка старины Мэтта полностью уничтожила двигатели, повредила газохранилище и котел, разорвала в клочья половину задействованных камер. Если бы в авиацию не шли косяком психотехники, «Зенон» утонул бы в ближайшие две минуты. Но нашлись герои, взявшие под психотехнический контроль пар в котле и щели в газовом хранилище. Разгонявшую «Зенон» Воздушную Ловушку, правда, спасти не удалось – ее повредило взрывной волной, а потому дежурные психотехники поспешили избавиться от теряющей стабильность области повышенного давления.

Без двигателей скорость «Зенона» упала до нуля, зато снижение высоты удалось сначала замедлить, а потом и вовсе остановить. В стальных ячейках дирижабля стали надуваться новые камеры, а котел перестал извергать из себя струю раскаленного пара.

– Мы могли бы продержаться в воздухе неограниченное количество времени и даже сформировать новую разгонную Ловушку, которая привела бы нас точно к флоту Комиссии, – проинформировал Ледянникова и Разумовского капитан «Зенона». – Но я отдаю приказ о постепенной эвакуации экипажа в шлюпки. Собирайте свои вещи, господа, нам придется немного поплавать.

Николай с опаской оглянулся в сторону кормы и черного столба дыма, вырывавшегося из нее.

– Уголь, – подтвердил Ледянников. – Нам не создать новую разгонную Ловушку, потому что внутри нее скоро будет невозможно дышать. Кроме того, огонь может перекинуться на газохранилище, а оно и без того повреждено.

– Дмитрий Никанорович, вы неплохо разбираетесь в авиаторстве, – похвалил мастера-«психа» капитан курьера. – Должно быть, у вас были неплохие учителя.

– Я летал вместе с Несвицким и Чесноковым на «Дежневе», – скромно ответил Ледянников. – Так сколько времени у нас есть до действительно серьезных неприятностей? А то мне бы не хотелось затеряться на шлюпке в зимнем океане, да еще в том районе, где орудует субмарина Немо.

– Больше двух часов гарантировать не смогу, – предупредил капитан. – Так что собирайтесь в темпе, нам надо будет сделать попытку отстрелить весь двигательный отсек.

«Зенон» вздрогнул всем корпусом, котел таки не выдержал избыточного давления и лопнул. Кипятком и паром обожгло четверых членов экипажа.

– Осторожно! – проорал в рупор капитан курьерского дирижабля. – Я подрываю отсечку!

По решетчатому корпусу «Зенона» пробежалась цепочка искорок, металлолом, некогда бывший двигателем для такой махины, накренился и упал в воду, поднимая тысячи мелких брызг. Вслед за двигателем должны были отвалиться отсеки с углем, но там то ли что-то заело, то ли просто деформировалось от самого первого взрыва.

– Надо было раньше догадаться, – проворчал капитан курьера. – Сейчас мы или встретим патрульные дирижабли, или эвакуируемся в шлюпки и глядим на торжество огненной стихии с почтенного расстояния и снизу. А ведь я еще помню русско-османскую, горел точно так же над Дарданеллами…

Через десять минут после неудачного отстрела угольных хранилищ океан угрожающе приблизился. Терпеливый капитан довел высоту до пятнадцати метров, а затем сбросил в воду верхнюю боевую платформу с одним из трех пулеметов. Еще через полчаса пришлось повторить операцию с нижней боевой платформой. Теперь от красавца курьера остался только зияющий многочисленными прорехами внешний корпус да осевая гондола, своей массой тянущая на дно.

– Можем ли мы чем-то помочь делу спасения дирижабля? – поинтересовался Дмитрий, видя, что у капитана не хватает людей с Мастерством на отчаянное обуздание пожара.

– Такие зеленые человечки, как вы? – удивился капитан. – Ну что вы, Дмитрий Никанорович, не извольте переживать. Лучше отдыхайте и любуйтесь воздушной катастрофой, где еще, кроме как на японо-британской, такое увидишь. А тут даже эффект присутствия имеется.

Эффект действительно имелся, поскольку дым менял направление (а скорее всего, это мы после выхода из строя рулей описывали широкую спираль), в рубку то и дело надувало целые клубы.

Капитан курьерского дирижабля знал, о чем говорит, – опасности для экипажа и пассажиров не было никакой, поскольку «Зенон» успел влететь в зону боевого патрулирования и с минуты на минуту столб черного дыма должен был привлечь внимание остальных кораблей.

– У меня продолжается странное ощущение, будто это происшествие тоже завершится удачно, – тихо признался напарнику Николай. – Это чем-то похоже на стилевидение, только не такое четкое. Что бы это могло быть?