Конец света наступит в четверг - Дидье ван Ковелер Страница 9

Я застегиваю пижаму и добавляю еще любезнее:

– Очень рад знакомству.

– Радоваться нечему, – мрачно отвечает он. – Мое тело уже обнаружили?

– Нет-нет.

– Уф, слава богу, – вздыхает он с облегчением. – Я опасался именно этого.

Мне приятно, что он как будто повеселел. Хотя я замел следы и меня ни в чем не заподозрят, его реакция повышает мою самооценку. Я кладу в рот шоколадку.

– Очень приятно, что вы беспокоитесь обо мне.

– Речь не о тебе. Пока они не нашли моего тела, я существую.

Я несколько секунд обдумываю, что он сказал, потом с трудом говорю:

– То есть я слышу ваш голос, потому что вы еще считаетесь живым? А когда люди узнают, что вы умерли, это вас убьет окончательно? Так?

– Не надейся. Так легко ты от меня не отделаешься, парень, у нас слишком много работы. Открывай тетрадь.

Я резко хватаю его, прижимаю к письменному столу и изо всех сил давлю на живот.

– Что на тебя нашло? Отпусти!

Я вспоминаю то, что прочитал в Евангелии, которое отец тайком дал мне прошлым летом и которое сейчас спрятано за подвесным потолком в туалете. Зверски выпучив глаза, я провозглашаю, подражая Иисусу:

– Заклинаю тебя выйти из этого медведя и вернуться туда, откуда ты пришел!

– Прекрати! Что за ребячество! Если душа покинула тело, она не может в него вернуться!

– Ладно, тогда выйдите из моего медведя и вселяйтесь в своих домашних!

Я изо всех сил давлю на плюшевый живот, мну его, чтобы изгнать оттуда непрошеного гостя. Он извивается в моих руках.

– Перестань… мне щекотно!

Растерявшись, я ослабляю хватку.

– Щекотно?

Он самостоятельно садится.

– Разумеется! Мой мозг создал связи с молекулами плюша: ты мнешь мой живот, и мне щекотно. Это же логично! Имей в виду: информация действует в двух направлениях! Я воздействую на материю, следовательно, испытываю ее воздействие на себе.

Он встает на четвереньки и начинает отжиматься. Я озадаченно смотрю на него.

– Что вы делаете?

– Разминаюсь. Если мне суждено остаться в этом теле, мне нужно научиться им пользоваться, чтобы быть самостоятельным.

Он перекатывается на бок, потом встает. Вращая вытянутыми вперед лапами, подходит к самому краю стола.

– Я иду! – ликует он. – Конечно, движения пока не скоординированы… Сказывается ревматизм в прошлом. И потом, откровенно говоря, включить двигательные реакции в молекулах плюша – нелегкая задача… С нервами и мышцами гораздо удобнее, во всяком случае, такое конструктивное решение стоит признать более удачным.

– Но… как вы это делаете?

– Технически? Я представляю себе, что иду, проецирую этот образ, а электромагнитные волны передают информацию молекулам лап, как если бы медведем дистанционно управляли с помощью пульта. Только пультом являюсь я сам и управляю собой изнутри, если так понятней. Это называется власть духа над материей.

Подойдя к краю стола, он разбегается, гордо объявив, что ему достаточно просто визуализировать приземление. Потом прыгает вниз. И с размаху шмякается об пол.

– Вы в порядке, профессор?

– Нет, – ворчит он, уткнувшись носом в ковер.

– В следующий раз визуализируйте заодно и парашют.

Он пытается встать, но отказывается от этой затеи. И сидит, облокотившись на лапу.

– Ладно, на чем я остановился? Ах да. Записывай: таким образом, нужна мощность семь на десять в двенадцатой степени протонов в цикле, чтобы высвободить энергию в семьдесят миллиардов электронвольт.

– Для чего?

– Для протонной пушки. Когда ты меня убил, я как раз заканчивал разработку этой идеи; теперь мы сконструируем ее вместе.

– Пушку? Но это же нехорошо! Я не хочу делать оружие!

– Это не оружие, а средство спасти человечество.

– Но оно уже в безопасности, профессор! У нас есть Аннигиляционный экран!

– Вот именно. Его надо уничтожить, и ты мне поможешь.

Я нервно сглатываю. Этот медведь просто ненормальный. Вероятно, так оно и бывает: когда ты умер, всё кажется каким-то сном. Придумываешь себе всякие истории и уже не знаешь, где правда, где ложь. Дружески, не торопясь, я напоминаю ему реальность: когда другие страны собирались на нас напасть, Освальд Нарко Первый, дедушка нашего нынешнего президента, решил объявить Превентивную войну без предупреждения. Он приказал запустить баллистические ядерные ракеты во всех направлениях и сразу после этого развернул Аннигиляционный экран над нашей страной, который укрыл нас, как колпак. Мы стали называться Объединенными Штатами и с тех пор спим спокойно. Остальной мир стерт с лица земли, но даже если бы случайно выжившие попытались запустить в нас ракету, Аннигиляционный экран немедленно уничтожил бы ее.

– Это пропаганда, – бурчит медведь. – На самом деле всё не так. Всё гораздо страшнее.

– Но это же вы придумали Аннигиляционный экран!

– Я дал себя обмануть, как и другие, и жалел об этом всю жизнь. Теперь твой ход. Или ты мстишь за меня и спасаешь человечество, или довольствуешься тем, что едешь в лагерь лечебного голодания в ожидании конца света. Выбирай.

Я смотрю на плюшевого медведя и молчу.

– Записывай, – продолжает он. – Проект электронпозитронного коллайдера мощностью в один тераэлектронвольт…

– Я хочу спать, продолжим завтра.

– И речи быть не может! Завтра понедельник, ты будешь весь день в коллеже! У меня нет времени.

– У меня тоже.

Я хватаю его, кладу в бельевой шкаф на груду футболок и закрываю дверцу.

– Не смей! Слышишь? Ты передо мной в долгу! И перед человечеством тоже! Время не ждет! У меня нет руководства по эксплуатации загробного мира! Вдруг завтра я забуду всё?! Если мы не сконструируем протонную пушку, чтобы разрушить Аннигиляционный экран, человечество погибнет из-за одного придурка!

Я открываю шкаф, заклеиваю медвежью пасть пластырем и запираю дверцу на ключ. Хотя бы ночью можно поспать спокойно? Наконец я залезаю в постель и выключаю лампу.

Минуты текут, а сон не идет. От мысли, что призрак сейчас бьется в своей плюшевой темнице, внутри всё сжимается. Меня беспокоит не стук за дверцей. Он может колотить своими лапками сколько угодно – мне достаточно накрыть голову подушкой, чтобы не слышать, а дверцу он ни за что не откроет. Но если убитый профессор сумел оживить плюшевую игрушку, чтобы наладить со мной связь, значит, его дух вполне может выйти из медведя, войти в подушку и просверлить мне мозг говорящим пухом и пером!

Я включаю лампу и поспешно отпираю дверцу шкафа.