Львиная охота - Александр Щеголев Страница 81

То, что раненый не сможет идти, было понятно даже позолоченному прозаику Жилову. Ну-ка, «Идеал», не стоять в стороне, мысленно скомандовал я, принимая драгоценную ношу в руки. Как это ни удивительно, но тряпочная кукла, вынутая из коляски, оказалась заметно более легкой, чем была полчаса назад. Вата свалялась и скомкалась под дряблой тканью, остро выпирали шарниры и фрагменты переломанного каркаса… Однако впечатление легкости длилось недолго: через несколько метров подземный ход еще сузился. Рэй медленно ползла впереди, освещая мне путь, а я старался не задевать стены хрупкими предметами, будь то моя голова или чужие, торчащие в разные стороны конечности….

Человек в моих руках бурно потел. Не оттого ли и сделался он таким пугающе невесомым? Рэй оглядывалась и с любовью промокала ему лоб платочком.

А потом мы опять остановились. Дальше хода не было, вернее, ход был, только вектор движения радикально изменился. Бетонированная труба, вся в выбоинах и трещинах, смотрела вертикально вверх, и там, в конце этого телескопа, ослепительно горел райский огонь. Рождественская звезда. Там был день, там был свет. В стену были вбиты большие ржавые скобы, выполнявшие функцию лестницы — не та ли это лестница в небо, по которой ангелы восходят к Богу?

— Что это? — спросил я.

— Воздуховод, — ответила Рэй.

— И куда он ведет?

— Ты что, дурак? — простонала она.

— А то нет…

И правда, будь я поумнее — лежал бы на пляже да мозолистые ноги в песок закапывал. Из ранца были вытащены ремни, которыми, по мысли этих фантазеров, мне полагалось пристегнуть мессию к своей спине. Спрашивается, кто здесь настоящий дурак? Смеяться не хотелось, а плакать нам по чину не положено: не стал я спорить, не стал издевательски подвязывать эти их ремни вместо галстука (руки были заняты). Я просто перевесил Покойника себе на плечо, сложив ватное тело в поясе — ноги назад, голова вперед.

— Подожди, — остановила меня Рэй, — сначала узнаем, что наверху.

Она надела свой шлем и включила радиоселектор, а я, не в силах прислушиваться к ее наэлектризованным переговорам, закрыл глаза и оперся о бетонную стену. Ноша на моем плече конвульсивно дернулась:

— Вам тяжело?

— Нести вас или слушать, что вы несете? — прокряхтел я. — Тяжелее всего понять, зачем я вам понадобился.

— Опять тот же вопрос… — в муках родил он. — Очень хотелось мне вечной молодости, Максим. К счастью, чтобы распространить свое желание за пределы одного города, нужен настоящий талант.

— Мой, — саркастически сказал я.

— Да. Вы знаете, каким должно быть будущее, и оно мне нравится. Однажды «товарищ Племянник» захотел жмурь, но, к счастью, ему не хватило фантазии охватить этой заразой всю Землю. Наступила очередь Покойника, и он со своей вечной молодостью тоже жидковат оказался… Тест пройден Максим. Букв — две. Добавьте третью.

Он надолго закашлялся: оказывается, ему было чем кашлять. С каждым произнесенным словом Василию становилось все труднее говорить: силы уходили из него, как воздух из неисправного вентиля.

— Двигаемся, — подала Рэй команду. — Нас встретят.

С материнской заботой она надела на меня шлем. Я взялся за гниющие скобы и полез наверх, изо всех сил стараясь не загреметь обратно на дно.

— Вашему удивлению всего лишь сутки, — продолжал калека, цепляясь за мою рубашку. — А я вот уже пятнадцать лет не перестаю удивляться — почему я? Помните, каким я был? Образцом подрастающего поколения, который твердо знает, что справедливое общество в целом построено, остались только мелкие недоделки, технически легко устранимые… Но ведь не один же я так думал. Почему именно меня забросило на тот астероид? Какова разгадка?

Я не прерывал его монолог, потому что в моей ситуации не то что языком — мозгами шевелить было трудно. Воздуха в трубе как будто поубавилось, хотя половина скоб уже канула вниз.

— Море Ленинграда, — прошептал Вася. — С того удара по моей физиономии всё и началось. Всё, что было до поединка на лунном ринге — неправда, морок. Этот единственный раунд — самое первое событие в истории нашего с вами мира, отправная точка новой эпохи. В один миг иллюзии рассыпались в труху…

В голосе его не было жизни. Что-то с моим милым Покойником происходило, однако не мог я ему ничем помочь. До выхода на поверхность оставалось совсем немного.

— …Обязательно опишите, Максим, как оно все было. Эта книга станет вашей главной книгой, что бы ни говорили читатели и критики. Эта книга будет больше, чем книга…

Сильные руки взяли меня за предплечье и помогли выбраться. Из мрака — в свет. Это был Гончар — в шлеме и в куртке с красным крестом. Лучший в городе инструктор, вот только чего? Я упал на четвереньки и продекламировал: «Тихо, тихо ползи, улитка, по склону Фудзи вверх, до самых высот…»

Из дыры пришла глухая реплика Рэй:

— Ты своего РФ даже в бою цитируешь?

— Это не РФ написал, — произнес я в сухой дерн. — Это Исса, сын крестьянина.

Старик с усмешкой произнес над моей головой:

— Японцы часто совмещали боевые движения с чтением стихов. Традиция.

— Отпустите меня, пожалуйста, — с неловкостью попросил Василий. — Спасибо. Вы очень сильный человек.

— Умный, как японец, — добавила Рэй, цепляясь за протянутую Гончаром руку. — Богочеловек.

Я положил калеку на траву и с наслаждением лег на живот. Потом поднял голову и огляделся. Декоративная будка воздухозаборника, исполненная в виде избушки гнома, была снесена, пластиковые детали тут же и валялись, сложенные неряшливой кучей. Очевидно, будку убрали только ради нас, чтобы ничто не мешало беглым ангелам вернуться на небо. Рэй выползла из вентиляционной шахты — пыльная, серая, недобрая, — она ухитрялась при этом разговаривать с кем-то по радиоселектору, втыкая в капсулу короткие твердые фразы.

— О’кей! — говорила она. — Рви! Рви, не бойся!

Земля под нашими ногами вздрогнула. Звук взрыва был похож на вздох, шахта в сердцах плюнула горячим бетонным крошевом. Плевок был хорош — гейзер.

— Дырки больше нет, — сказала Рэй, обтирая ржавые ладони о свои модные шорты. — Дефекационной тоже нет…

Дети подземелья лишили себя пути бегства. Герои, бляха-муха.

— Вместо дефекационной есть пыточная, — сказал я и встал. — Универсальное место.

Повсюду лежали люди. На кольцевой аллее, на поляне вокруг холма, на стеклянных ступенях. Спала эзотерическая Ружена, обняв фонтанчик для питья, спали вольнолюбивые девочки в топиках и хаечках, заняв юными телами беседку, спали туристы и горожане, вечно молодые и не очень, просветленные и окутанные тьмой. В бассейне-сердечке дрейфовал чей-то халат, из грота-туалета торчали белые ноги в бриджах. Спали полицейские, обследовавшие место происшествия — в полном составе. Я поискал глазами Вивьена и опять не нашел.