Господин поручик - Александр Башибузук Страница 8

– Нам?

– Да, нам, – решительно кивнула Люси, с надеждой заглядывая мне в глаза. – Конечно, если ты согласишься.

– У меня нет никаких документов… – не зная, что ей ответить, я решил потянуть время.

– Есть варианты.

– А раньше, ты со мной на эту тему говорила?

– Нет… – едва заметно смутившись, мотнула головой француженка. – Никак не могла решиться, а потом ты исчез.

«Врешь, – мелькнула у меня мысль. – Говорила. Возможно, даже не раз. И получила отлуп. В самом деле, что может связывать блестящего героя офицера, русского дворянина, кавалера всяческих наград, с обычной содержательницей публичного дома? Пускай даже и очаровательной. Правильно, ничего кроме полового сношения без обязательств. А теперь, когда я нихрена не помню и полностью зависим от тебя, решила попробовать еще раз. Ну и как ответить? С одной стороны, все в тему, а с другой… Даже не знаю, что сказать. Не мое это. Обижать бабу не хочется, поэтому надо тянуть время…»

– Хорошо, Люси. Я подумаю над этим. Серьезно подумаю.

– Отлично! – француженка вспыхнула от радости, видимо разглядев в моем лице, нечто для себя обнадеживающее. – Я тебя люблю, милый! Как насчет Америки?

Совсем было собрался осадить ретивую француженку, но не успел, потому что за дверью стеганул выстрел. И сразу же еще один…

– Ой! – испуганно пискнула Люси.

Я молча нырнул рукой под подушку, достал «наган» и взвел курок. Ну уж нет, так просто в руки не дамся. Жалко патронов всего семь. Но посмотрим…

Люсьен быстро положила мне на плечо руку:

– Подожди! Скорее всего, это не головорезы Корсиканца. Слышишь, Мей орет. И еще кто-то один. Странно, Захер и папаша Рене должны были его угомонить.

Действительно, из коридора стал прорываться истошный женский визг и такие же визгливые вопли какого-то мужика.

Тьфу-ты…Сомневаюсь, чтобы посланцы этого Франциска стали бы поднимать такой шум. А я уже тут героически умирать собрался.

– Поможешь? – жалобно попросила Люси.

– Помогу… – пришлось согласиться. Ну а как? Отказать после того, что она сделала для меня, было бы просто свинством.

– Идем, – хозяйка приоткрыла дверь, прислушалась и выскользнула из комнаты.

– Иду… – буркнул я сквозь зубы и пошел за Люси.

– Только убивать клиентов нежелательно.

– А как?

– Прибить можно.

– Понятно…

Француженка пробежала по коридору, остановилась перед очередной дверью, посмотрела в щелку и поманила меня пальчиком.

– Здесь, он прямо здесь, это тот матрос с британского судна! Вот же жирная сволочь! Надо было ему отказать…

Я тоже глянул, но в полутьме толком ничего не рассмотрел. В целях экономии, в зале для знакомств, горела только пара тусклых лампочек. Зато было все прекрасно слышно…

– А-а-а, матьвашусукутакую, а-а-а, косоглазыечерномазыеобезьяны… – визгливо вопил высоким тенором какой-то мужик. – Убьюзарежутрахну…

– Ии-и-и!!! – пронзительно вторила ему женщина. Не останавливаясь на секунду, на одной тональности. У меня едва волосы дыбом не встали.

Судя по заплетающемуся языку и голосу дебошира, я представил его себе в стельку бухим, тщедушным коротышкой. Почему-то с редкой козлиной бородкой. Девушку представлять нужды не было – ее уже мельком видел. Миниатюрная, кукольно-красивая китаянка с длинными прямыми волосами до задницы. Симпатичная девица. Но с такой порочной мордашкой, что сразу вспоминается присказка: клейма негде ставить.

Голоса слегка удалились от двери. Молясь, чтобы этот урод стоял спиной ко мне, я выдохнул и осторожно повернул дверную ручку. Выставил револьвер, глянул, и тут же про себя выругался.

Картина открылась прямо-таки эпическая…

Матрос оказался не тощим коротышкой, а просто громадным жирным амбалом. С лысой башкой, абсолютно голый, весь покрытый рыжей густой шерстью, он тряс пузом, орал и тыкал пистолетом в сидящего на полу эфиопа. А в левой руке держал продолжающую верещать китаянку, намотав на кулак ее шикарные волосы.

Захер морщил лоснящуюся черную рожу, с ненавистью щерился на бритта, но вставать не спешил, держась обеими руками за окровавленную правую ногу.

Папаша Рене нигде не просматривался. Остальные девочки тоже не показывались из своих комнат.

Меня амбал не видел, так как был полностью занят устрашением эфиопа.

Выглядел он самым мерзким образом. А настроение у меня было, омерзительней не бывает. Поэтому решил без особых затей пристрелить бритта. Просто пустить пулю в покрытый складками жирный затылок и все. К тому же, в голове крутились какие-то смутные отрывки из написанных сугубо казенным языком инструкций, которые мне позволяли это сделать. Даже прямо приказывали.

Уже прицелился, но услышав шипение Люси за спиной, опустил револьвер, перехватил его за ствол, в два коротких шага подскочил к амбалу и, изо всех сил саданул его по башке рукояткой.

Толстяк хрюкнул, как-то сразу стал меньше ростом, выпустил из рук пистолет и китаянку, а потом, неловко словно каракатица, начал медленно разворачиваться ко мне всем телом.

– Ага, сейчас… – я не стал ждать, примерился и двинул еще раз, попав матросу чуть повыше уха.

Этого уже вполне хватило. Бритт медленно осел и затих на полу без движения.

– Руки в гору, островная обезьяна! – в зал стуча протезом ворвался папаша Рене, целясь в нас из лупары ^[11] впечатляющего калибра. – Завалю, урода!

Но заметив, что дело уже сделано, сотворил виноватую рожу и ловко взял обрез на караул.

Из комнат, наконец, стали выглядывать девочки, но, наткнувшись на взгляд Люсьен, тут же прятались обратно. Китаянка Мей, словно ничего не случилось, поднялась с пола и спокойно ушла к себе, на ходу поправляя волосы.

– Ты просто герой! – Люсьен прижалась ко мне и чмокнула в щеку.

– Ага, такой, – я достал из кармана носовой платок и взял им с пола пистолет. – Пожалуй, это я оставлю себе.

– Конечно, оставляй! – француженка не отрывала от меня влюбленных глаз.

– И часто такое случается?

– Бывает, – обыденно пожала плечами Люси. – Особенно с иностранными матросами; чаще всего с британцами и американцами. Мне кажется, они презирают остальные национальности. А девочек, вообще считают людьми второго сорта.

«Не удивлен, – подумал я. – Отчего-то совсем не удивлен. Помешательство на собственной исключительности, у них давно началось. У англов особенно…»

– Плохие люди, – поддакнул Захер и, болезненно морщась встал с пола. – Совсем плохие. Прямо не люди.