12 смертей Грециона Психовского - Денис Лукьянов Страница 8

Книгу 12 смертей Грециона Психовского - Денис Лукьянов читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

12 смертей Грециона Психовского - Денис Лукьянов читать онлайн бесплатно

12 смертей Грециона Психовского - Денис Лукьянов - читать книгу онлайн бесплатно, автор Денис Лукьянов

В общем, тот еще божок.

Официант немного подуспокоился, услышав привычные разговоры о Зодиака, а не чересчур причудливые причуды — об астрологии молодой человек слышал за каждым вторым столиком и пока еще не слетел с катушек.

Записав заказ художника, официант ушел. Аполлонский докурил сигарету, достал блокнот с карандашом и начал что-то усердно рисовать.

Вскоре заказ принесли: зеленый чай с ликером и молоком, здоровую чашку капучино и два огромных куска чизкейка, потому что оба университетских преподавателя были теми еще сладкоежками и взятки могли брать конфетами, если бы брали. Психовский накинулся на пирожное с проворством изголодавшегося Робинзона Крузо, а вот Федор Семеныч все рисовал и рисовал, притом — молча.

Грециона это напрягло примерно на том моменте, когда пирожное почти кончилось, и желудок позарился на нетронутый заказ художника.

— Может отвлечешься? — намекнул Психовский. — Ты что, увидел за соседним столиком дракона-комодо? Уже? Только попробуй при таком раскладе сказать, что мы не едем никуда…

— Увидел, — кинул Аполлонский. — Только не дракона-комодо, сам посмотри, через столик от тебя.

Грецион повернулся и увидел…

Ну, говоря откровенно, ничего особенного, тем более по сравнению с зеленым чаем с молоком и ликером. Там сидел не грифон и не дракон, а просто человек, но очень уж колоритный — настолько, что художественный взгляд Федора Семеныча мясным крюком прицепился к сидящему. Ну так вот, там потягивал, как Психовскому показалось, пиво, весьма упитанный мужчина, похожий на очень грозную скандинавскую бочку — от него так и веяло ни то духом викингов, ни то старых немецких баронов, закатывающих такие пирушки в замке, что фигура бочкой — самое безобидное из возможных последствий. Финальным штрихом стала густая рыжая борода, вьющиеся рыжие волосы и роскошный, словно под старину, костюм.

— Ну прямо вылитый барон, — Грецион повернулся обратно. Незнакомец мог это и услышать, но профессору было как-то без разницы, пусть слушает на здоровье.

— Вот именно! И ты еще удивляешься, почему я на него отвлекся, — Аполлонский наконец-то сделал глоток кофе, обильно присыпав сахаром.

— С твоего позволения, — приподнялся Грецион и, подойдя к художнику, посмотрел на набросок, увидев там ровно то, что ожидал. Конечно, Федор Семеныч переиначил все на свой любимый лад — фэнтезийно-средневковый, а потому на листе в рогатом шлеме восседал уже самый настоящий барон, Эрик Рыжий нового кроя, пускай и нарисованный.

— Могу построить ему замок из салфеток, — предложил Грецион, садясь на место.

— Будет очень мило с твоей стороны, — художник наконец-то отложил блокнот и принялся за тортик, тоже посыпав сверху сахаром. — Как вернемся, заставлю студентов рисовать вариации на темы немецких баронов, пусть помучаются. А вообще, такие колоритные товарищи просто так в кафешках не встречаются, помяни мое слово.

— Обязательно помяну, — хмыкнул Грецион. — Обязательно. А со студентами ты слишком жесток.

— Кто бы говорил, знаю я твои чудачества… Ну-ка покажите мне на карту Атлантиду, или что-то в этом духе!

— Почему ты так любишь спорить и колоть на пустом месте?

— Дурная наследственность! Дядьки, тетьки, и все вот это вот.

— Представить не могу, что было бы, если бы у меня был такой же скверный характер.

Аполлонский махнул рукой и глянул на часы.

— Ну сколько ж можно задерживать этот рейс…

— Терпение, мой дорогой Феб, терпение.

— Иногда я хочу, чтобы ты был нытиком, — надулся художник.

— Где-нибудь, но не здесь.

Профессор чувствовал, что обязательно должен покинуть аэропорт и улететь на острова-Комодо — этот интуитивный локомотив, необъяснимый, но слишком броский, чтобы его игнорировать, тянул профессора вперед. К тому же, Грецион доверял своей интуиции больше, чем логике.

Когда на регистрации они спросили, почему рейс задержали, к тому моменту, уже на два часа — никто не смог ответить ничего внятного, получались только нечеткие «приносим извинения», «так вышло», «какие-то проблемы». А ведь погода была летной, самолет, со слов персонала, исправным, а бастующий пилотов и стюарде рядом не наблюдалось.

Тогда на регистрации Грецион сказал:

— Видимо, так нужно было.

И оказался абсолютно прав — некоторые решения происходят лишь потому, что нечто странное и неправильное случается в слега ином пласте бытия.

Слова Федора Семеныча профессор, кстати, все же помянул, как только они с рыжим псевдо-бароном оказались в очереди на один рейс. Собственно, на этом поминания и закончились — в самолете господин оказался в другом конце салона и мирно проспал там всю дорогу. Храп слышал весь салон, но поделать никто ничего не мог, боясь получить топором викингов прямиком по макушке.

* * *

Гигантские листья папоротников наслаивались друг на друга, соприкасались с выпирающими высоко над землей корнями исполинов-деревьев и собирались в один зеленый калейдоскоп, в непроходимые джунгли, где терялся даже свет — оттого и казалось, что освещение здесь весьма странное. Свет не заливал эту зелень, как обычно бывает — скорее он был разбросан вокруг мелкой крошкой, соединявшейся в одну матовую иллюминацию.

Но так это выглядело для его преследователей, для людей. А для бегущего со всех четырех лап существа картинка преломлялась фантастическим образом — человеческий мозг воспринял бы такое как абракадабру.

Существо бежало так быстро, как могло, уносясь от преследователей. Им двигал… нет, не страх, страх — это слишком человеческое чувство. Это было что-то намного глубже и первобытней, что-то, чего внутри человека не отыскать, ощущение, не поддающееся объяснению. Но если уж и переводить на людской лад, то нечто сродни тому, что чувствует еретик на уже вовсю пылающем костре, или терзаемая пираньями жертва — смесь безысходности, глубинного страха и некоего безразличия, ведь итог и так ясен.

Но зверь все еще бежал, пытаясь найти хоть какую-то лазейку в этих давящих джунглях.

И ему все-таки удалось.

Существо ощутило щекочущее покалывание, ползущее от рога по всему телу. Потом нахлынула волна чего-то столь знакомого, чего-то столь родного, что зверь вполне мог назвать домом, если бы в его лексиконе были хоть какие-то слова.

Существо рвануло вперед, просто поддавшись этому сладкому сиропу из ощущений.

А потом зверь провалился — не буквально, конечно: он не упал в яму и не сорвался с холма, а провалился… правильнее будет сказать, между реальностей. Провалился в мир, возможно, не столь идеальный, в мир без Духовного Пути, но в мир, веявший чем-то таким трогательно-родным, как первый теплый весенний ветерок после затяжной и холодной зимы.

И оттиски, нагрузка на которые внезапно оказалось двухкратной, с хрустом преломились — на мгновение, которого было вполне достаточно.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы

Comments

    Ничего не найдено.