Удар иглы - Илья Стальнов Страница 79

Минули остаток ночи и следующий день. Хорошо еще, что мои мучители догадались утащить труп, кинули мне теплую дерюгу, накормили какой-то жидкой дрянью. Несмотря на голод, я смог съесть лишь немного. К вечеру спокойствие в моей душе сменилось злостью, потом отчаянием, потом каким-то отупением.

Когда я задремал, то приснился мне престранный сон. Конечно, ничего из приснившегося в действительности не происходило, но картина отличалась стройностью и последовательностью.

… Роскошные апартаменты в Яссах. Бал в доме князя Потемкина Таврического. Горит множество свечей. Вальсирующие пары, кажется, вовсе и не ступают по паркету, а плывут по воздуху, так плавно скользят в Еще ноги партнеров.

Издали мне показали Самого. Григорий Александрович в генерал-фельдмаршальском мундире сидел за столиком и играл в карты. Рядом с ним суетилась маленькая невзрачная личность, пытавшаяся во всем служить великому человеку. Тип этот подавал Потемкину карту из колоды, льстиво подносил табакерку или стакан с вином. Но насколько подобострастен он был отношении князя, настолько же небрежен в обращении с остальными игроками.

– Это сам господин Бергсон, – услышал я восхищенный шепот за своей спиной. – Видите, видите, как благоволит к нему его превосходительство? Я вспомнил, что приглашен на бал в качестве гостя князя. Я приехал в Яссы всего на несколько дней для того, чтобы заключить договор со ставкой командующего на поставку армии новых контрмин моей конструкции. Тогда же и воспоследовало это приглашение.

Григорию Александровичу надоели знаки внимания, оказываемые со стороны Бергсона, неожиданно он бросил карты на стол и небрежно сказал:

– Как жарко! Пойдем купаться.

Вместе с другими гостями я отправился в летний сад резиденции князя. Впереди я видел все того же Бергсона, козликом скакавшего вокруг своего могущественного покровителя.

– Где же мы станем раздеваться? – спросил Бергсон, преданно заглядывая в глаза князя и поглаживая накладку на залысинах лобной части головы.

– А зачем нам раздеваться? Пойдет и так, – ответил князь и прямо как был в парадном облачении вошел в воду пруда.

Бергсон было отстал, но его подхватили под белы и, заведя на глубину, окунули в воду прямо в вицмундире. И окунали до тех пор, пока вода не смыла с его головы волосяную накладку.

После купания князь переоделся во все сухое, а вот Бергсон за неимением смены платья вынужден был танцевать в мокрой одежде, служа всеобщим посмешищем. Мелким бесом прыгал он в центре залы, а вокруг него водили хоровод царедворцы. Над лысиной Бергсона торчком стояли волосяные рожки…

Очнулся я от шума и сдавленного вскрика, как я понял, предсмертного. Тело охранника сверху упало прямо к моим ногам. Его горло было аккуратно перерезано от уха до уха. Я поднял глаза и тоже вскрикнул. В узкой горловине ямы показался силуэт… Бог мой, ну вылитый Бергсон из моего сна. Даже рожки есть, Я ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, не продолжается ли мой сон наяву. Похоже, в гости ко мне заявился сам сатана!

– Тебе хорошо здесь, убогий? – раздался сверху знакомый голос.

Ох, да это же кривоногий барон! Я даже почувствовал некоторое облегчение. По крайней мере все ясно без какой-то там чертовщины.

– Лучше не бывает, – буркнул я.

– Я рад. Тебе будет еще лучше! Этой ночи тебе не пережить. К сожалению, смерть твоя будет легкой, и я не смогу насладиться видом твоих мучений. Ты умрешь быстро, а это непорядок. Но ты все равно умрешь. Ведь ты посмел встать на моем пути.

– Кто ты таков? Какому государю служишь?

– Государю? – захохотал барон. – Неужели ты думаешь, что я способен служить и являть чудеса изворотливости и смелости ради какого-то чахоточного придурка в короне, каковой вполне серьезно считает, что правит этим миром? Ты глупее, чем мне казалось. Я с теми, кто действительно правит миром. Я – один из тех, кто им правит. И я стану одним из первых, кто правит им!

– Так кому же все-таки ты служишь? Кто такой ваш Великий?

– И это ты слышал… У тебя острый слух, и он значительно укоротит твою жизнь.

О моей смерти барон говорил как о вопросе предрешенном, и мне оставалось лишь тянуть время, надев на помощь стражников.

– Великий – это тот, чья тень простирается над всем сущим, по чьей воле падают звезды и тонут континенты. Он – ум, сила, он – энергия, питающая наши стремления. Он – мощь, но не слабость и благодушие.

– Сатана, – прошептал я.

– Сатана. Верховный демон Тьмы! Люцифер, Вельзевул – каких только имен не придумал для него человек. Тебе, который считает, что поклонение Иисусу, жалкому сыну человеческому, есть цель жизни, не понять никогда, каково ощущение власти истинной силы, истинное, не скованное ничем блаженство тьмы. Равно как не понимаете вы, жалкие слюнтяи, что все обречены. И обречены не на царство Христово, как ют ваши ложные и глупые проповедники, погрязшие мелких страстях, а на великое царство Антихристово, царство великой, всепоглощающей тени и не менее великой, карающей и возвышающей ночи.

– Сатанисты! Бог ты мой…

Я перекрестился, но на миг мне стало даже смешно, я позабыл, где и в каком положении нахожусь. Ну конечно, сатанисты. Горстка помешанных, служащих дьяволу и нарочито коверкающих все обряды. Ущербные, перепуганные людишки, прячущиеся от всего мира и лишь во тьме укрытий ощущающие свою мнимую силу. Такой жалкий культ и такое самомнение! властители мира! Дурак набитый, вот кто этот барон!

– Можно сказать, что ты прав, – самодовольно проговорил мой противник.

– Тогда вы занялись не своим делом. Ваша работа – чертить пентаграммы, плевать на иконы и растирать в порошок сушеные жабьи ножки, – не удержался я, хотя ирония в моем положении вряд ли была уместна.

Я думал, что барон после таких слов придет в неистовство, но он только рассмеялся:

– Хорошо иметь дело с людишками, чей разум жалок и плутает во мраке. Неужели ты думаешь, что власть Великого действительно слаба?

Эти слова были произнесены так, что у меня перехватило дыхание. Я будто заглянул в бездонный колодец. – Твое время истекло.

Он приблизился к отверстию, собираясь проникнуть внутрь, но тут послышался шум, Барон оглянулся, прорычал себе под нос какое-то ругательство, выхватил пистолет и навел его на меня. Я откатился в сторону, уйдя из-под прицела. Затем послышался топот убегающего человека, К яме подходила стража сераскира Измаильского…"

* * *

Отъехав от медицинского центра, я остановил машину у городского парка. Там было пустынно. Хлопнув дверцей, я подошел к ажурной беседке, стоящей здесь еще с тех времен, когда это место являлось богатыми помещичьими угодьями, оперся о перила. Город был передо мной как на ладони. На меня нахлынул поток неясных чувств. На мигя отдался на его волю. Ветер все крепчал. Низкие тучи с бешеной скоростью неслись по серому небу. И тогда я ощутил, как нарастает ЗЛО, вырывается из тесных оков. На миг мне показалось, что огромный смерч засасывает в себя весь город…