Долг жизни - Чак Вендиг Страница 79

* * *

Все вокруг пульсирует, словно бьющееся сердце. Синджир задыхается — его горло сдавливают руки Одейра. Глаза помощника Толрака налиты кровью, по лицу, подобно луже горящего масла, расползается безумная улыбка. Синджир тщетно пытается его ударить, затем шарит по земле в поисках ножа, который наверняка где-то недалеко.

Вот он — пальцы нащупывают кончик рукоятки, и, хотя глаза застилает тьма, Синджир пытается подтащить нож ближе, ближе…

Но он просчитался — нож ускользает, крутясь по полу.

И тут на Синджира падает тень. «Это конец», — думает он. Призрак явившейся за ним смерти.

Отчасти он прав — это действительно смерть.

Но она пришла не за ним.

Вуки обрушивает рукоятку циркулярной пилы на голову Одейра — бам! Имперец вскрикивает и откатывается в сторону. Вуки делает шаг и наступает ему на спину.

Отшвырнув пилу в сторону, он хватает Бел-Описа за руки и начинает тянуть, тянуть, тянуть…

Одейр кричит. Затем раздается треск, словно сломалась ветка.

Треск этот прекрасно знаком Синджиру. Когда-то чужие страдания и сопровождавшие их звуки казались ему песней.

Но сейчас не время об этом думать.

Пора действовать.

Он встает на четвереньки, только теперь по-настоящему увидев царящий вокруг хаос. Невесть откуда появившиеся штурмовики стреляют из бластеров. Однако освобожденных вуки это нисколько не пугает — яростно рыча, они набрасываются на людей Толрака. Какой-то солдат пролетает над головой Синджира, размахивая руками, и с глухим хрустом врезается в бревенчатую стену.

Нож! Рука Синджира нашаривает клинок, и бывший имперец наконец неуверенно поднимается на ноги, чувствуя себя так, словно его протащили через пищевод гандарка.

Он бросается к клетке Джома, используя нож в качестве отмычки.

Барелл молча наблюдает за ним. Грудь его тяжело вздымается.

На мгновение Синджира переполняет сочувствие — у Джома действительно нет левого глаза. Причем удалили его без всякого изящества — глазница сморщена, от нее расходятся грубые швы. Спасибо хоть никаких признаков инфекции не наблюдается.

Раздается щелчок, и клетка открывается.

— Что-то я паршиво себя чувствую, — ворчит Барелл.

— Выглядишь ты тоже отвратно, если так посмотреть. — Синджир подмигивает и показывает на свой глаз.

— Ты что, пьян?

— Увы, нет.

В голове Джома словно что-то щелкает. Он хватает Синджира за руку и подтаскивает к себе.

— Пошли, Рат-Велус. Отыщем Толрака и заставим его сожрать этот ножик.

— Нет, — отвечает Синджир. — Нужно уходить, Джом. Джес уже летит сюда.

По крайней мере, должна лететь. Если все остальное идет по плану…

Спецназовец притягивает его еще ближе к себе, не обращая внимания на творящуюся вокруг бойню.

— Этот человек лишил меня глаза, Синджир. Вырезал его из моего черепа, пока был… в стельку пьян, нализавшись какой-то древесной смолы. А потом — швырнул мой глаз в костер. Я слышал, как он зашипел и лопнул. Эта тварь должна поплатиться за все свои преступления. Преступления против меня. Преступления против этих вуки.

— Ты зол.

— Это еще очень мягко сказано.

Синджир оглядывается вокруг. Толрака нигде не видно — сумасшедший губернатор сбежал. И Синджир знает, что Джом от своего не отступится, несмотря ни на какие уговоры.

Вопрос в том, должен ли Синджир к нему присоединиться.

Хотя какие тут могут быть вопросы. Нужно вернуть должок.

— Толрак ждет, — морщась, говорит Синджир. — Вперед?

* * *

Такое впечатление, будто сработал гигантский термодетонатор.

Пролетая над Кашииком, Джес видит, что на планету пришла свобода. Вуки, избавленные от оков поля, которое подавляло их разум вживленными чипами, дают выход накопившейся ярости. Они карабкаются на вышки лагеря Сардо, врываются в палатки, опрокидывают шагоходы, вырывают у разбегающихся штурмовиков бластеры и орудийные установки. Их численность на порядок превосходит количество имперцев.

Но такое происходит пока не везде. Многие поселения все еще окружены защитным полем, и находящиеся там вуки продолжают томиться в плену. Но после того как отключились их чипы, они вполне в состоянии дать отпор врагу и захватить собственные тюрьмы. К тому же не все вуки живут в поселениях.

Мятеж начался.

Грейбок что-то ворчит.

Хатчет наклоняется к Джес. Морщинистое лицо виквая полно сомнений.

— Он говорит, что на планете уже случались революции.

— Эта будет успешной, — отвечает охотница. По крайней мере, она на это надеется.

— Хорошо бы.

Джес ведет «Ореол» низко над землей, стреляя по солдатам, что монтируют орудийные установки. Палабар показывает вперед, где виднеется громадный силуэт шагохода АТ-АТ. Верхушка его кабины разбита вдребезги, и знакомый вуки вышвыривает из нее водителя.

Чуи машет им рукой. Соло отдает Джес честь и соскальзывает в дыру. Беженцы — Киррата и остальные — едут на задней части АТ-АТ, словно победители.

«Ореол» мчится все дальше.

Вскоре лагерь Сардо остается позади. Джес маневрирует среди вроширов. Впереди в тумане проносятся два низколетящих имперских транспорта, и Хатчет застигает их врасплох шквалом красных лазерных лучей, срезая крыло одного, которое зацепляет второй. Оба, крутясь, падают в туман, и несколько мгновений спустя земля содрогается от двойного взрыва.

Впереди туман рассеивается, и из него проступает береговая линия Кашиика — темное море, по которому бегут белые барашки волн. Дальше датчики «Ореола» показывают каменистый остров — крепость Толрака, массивное чудовище с бревенчатыми стенами, построенное на вершине давно потухшего вулкана.

— Обработать их немного перед посадкой? — спрашивает Хатчет.

— Почему бы и нет? — пожимает плечами Джес. — Поджигай.

Ухмыльнувшись, Хатчет приводит в действие орудийную систему. Изо рта его вырывается хриплый смех.

— Все кончено, — невнятно бормочет Лозен Толрак. — Охота завершилась.

Военачальник сидит на своем троне, наклонившись вперед. На его пальцах и губах налипла смола. У Джома в руке нож, и он уже готов наброситься на Толрака, но Синджир мягко его останавливает:

— Погоди.

— Синджир…

— Ты пойдешь с нами, — говорит Синджир губернатору.

— Синджир!..

— Это наша работа, Джом. Мы — охотники за имперцами. Мы ловим их и берем в плен. Он полетит с нами. — На грудь Барелла опускается рука товарища. — Мы не убийцы.