Сага о Кае Безумце - Наталья Бутырская Страница 74

И спустя три дня я отправился к кипящей воде, бьющей из-под земли.

Я проторчал там две ночи. Повесил костяной нож на шею и ходил так вокруг мамирова котла, поднимался на окрестные горы, высматривал людей, но не замечал до тех пор, пока мимо не пролетела стрела. Шрам на спине зачесался, хоть я и понял, что промахнулся стрелок нарочно.

Как будто прямо из-под земли, а в этих краях чего только из-под земли не появляется, вырос человек. Мужчина в темных, не оленьих, шкурах, с проседью в волосах, на правой руке была уже не полоса, а целый пучок извивающихся змей, восьмирунный хускарл. На поясе у него я приметил свой нож.

Ага, а стрелу пускали с другой стороны. Значит, он здесь был не один. Правильные ребята.

Я снял нож и медленно протянул ему, держа за лезвие.

— Ты снова пришел, маленький человек, — холодно сказал хускарл.

Закрыв глаза и стиснув зубы, я переждал приступ ярости. Почувствовал боль в руке и понял, что слишком сильно сжал лезвие и порезал ладонь. Нет, ну каков же ублюдок! Сразу начал с оскорблений! Вигге, только ради тебя я иду на такие унижения.

— Ты хочешь заключить кровный союз?

В этот раз его голос прозвучал взволнованно, будто я сделал что-то особенное.

— Да, — ляпнул я, искренне надеясь, что это правильный ответ.

— Ты не знаешь нас. А если я попрошу жизнь твоего отца?

— Друг никогда такого не попросит! — возмутился я. — Я, Кай Безумец, сын Эрлинга Кровохлёба, лендермана Сторбаша, от имени хёвдинга Альрика Беззащитного предлагаю союз против торговца Кьелла Ральфссона и готов скрепить его своей кровью.

Хускарл подумал немного, подошел, вытащил из-за пояса нож, разрезал ладонь и протянул окровавленную руку:

— Я, Аднальдюр Крепкий, сын Эйдмундюра Семиглазого, от имени своего рода принимаю союз против торговца Кьелла Ральфссона. И скрепляю его своей кровью.

И мы крепко сжали руки друг друга, смешав кровь.

Ха, Альрик, наверное, и не думал, что я так легко справлюсь.

— Ты правильно сказал, маленький человек, что мы в союзе только против Кьелла, — улыбнулся Аднальдюр, — иначе бы твой старший всю жизнь ходил бы за оленями.

— Ты сам подсказал это, упомянув моего отца, — пожал я плечами. — А почему ты называешь меня маленьким человеком?

— Я не знал твоего имени и видел, что ты еще не дорос до большого человека.

— Большой человек? Высокий? Или тот, что с бородой?

Я надеялся, что он все же говорил не про рост или возраст.

— Большой человек! С большой силой. Ты уже почти большой человек. Осталось еще чуть-чуть подрасти.

— Карл? Пятая руна? Маленький, потому что еще не хускарл?

— Я не знаю, о чем ты говоришь, маленький человек.

— Мое имя — Кай, — прорычал я.

— Я зову тебя, Кай, в мой дом отведать мяса и выпить меда.

Наконец-то. Я думал, что он и не догадается никогда.

Предложить-то он предложил, но его спутники не вышли из укрытий, так что я шел вслед за Аднальдюром и спиной ощущал чужие взгляды. Казалось, я чуял даже наконечники направленных на меня стрел.

Хускарл шел молча. У подножия холма он остановился и посмотрел на меня.

— Мален… Кай, я прошу, положи оружие здесь.

— У нас же кровный союз! Почему ты просишь меня оставить оружие?

— Потому что некоторые рода заключили кровный союз с Кьеллом, а потом он нарушил его. Мы чтим кровные узы, люди из-за моря — нет.

Я вспомнил слова девчонки.

— Семья Хродберга?

— Да, Хродберг знал Ральфа, потому заключил союз с его сыном. Я говорил: сначала нужно посмотреть на него. Ральф три года ел с нами, пил с нами, говорил с нами, прежде чем я пустил его к себе.

— Я столько ждать не могу, — выпалил я. — За три года Кьелл натащит сюда столько воинов, что и домов-то не останется.

— Потому я сейчас веду тебя в дом. Оставь оружие! Тебя не тронут.

Мой топор… Если они его сопрут или потеряют, я не посмотрю на кровный союз и всё такое. Со слезами на глазах я вынул топор из поясной петли и бережно положил на мох.

— Его вернут, — нисколько не успокоил меня Аднальдюр.

За холмом была широкая расселина, и перепрыгнуть ее я вряд ли бы смог. Хускарл махнул рукой, на той стороне показались два человека. Они засуетились, и я увидел, как из пропасти как будто сами по себе поднимались сплетенные из жил и кожаных ремней веревки. Когда они натянулись, как струны у тальхарпы, Аднальдюр встал на нижнюю, схватился руками за верхнюю и, переставляя ноги, быстро прошел над расселиной. Перебравшись на ту сторону, он махнул мне. Я прежде никогда по такой переправе не ходил, но это оказалось несложно.

Мы прошли еще немного, обогнули гору и вышли к берегу озера. Там почти не отличимые среди мха и травы стояли сложенные из камня дома, их крышу и стены полностью скрывал тот же мох. А еще там было ощутимо теплее, чем с той стороны горы, видать, вода в озере была согрета подземным огнем.

Из домов высыпали люди, все в выделанных оленьих шкурах, некоторые были оторочены белым пушистым мехом другого зверя. Впрочем, я заметил и тюленьи шкуры разных цветов: от белого до темно-серого и черного. Позади домов ходили оленихи с оленятами, но их было меньше десятка. Основные стада, наверное, пасутся в других местах, а этих держали рядом. Может, ради молока, а может, еще почему.

Среди прочих я узнал и девчонку, с которой разговаривал в прошлый раз.

Аднальдюр завел меня в один из домов, его жена выложила на стол сыр из оленьего молока, бурые лепешки, продымленную рыбу и, переглянувшись с мужем, поставила баклагу с чем-то хмельным. Следом в дом зашли трое крупных, как и сам Аднальдюр, парней и уселись рядом со мной впритирку. Как будто под стражу заключили.

— Ешь-пей, мой кровный союзник Кай Эрлингссон. Как у вас за морем — не знаю. У нас же тот, кто разделил с тобой трапезу, твой друг.

— И у нас так, — улыбнулся я, а сам стал припоминать, не ел ли я с Вигге из одного котла и не пил ли из одного бочонка. Вроде бы нет.

Сыр был очень жирным и вкусным, он таял на языке и радовал живот. Лепешки, видимо, лепили наполовину из мха или лишайника, но и они оказались неплохи на вкус. Хмельное тоже было необычным, я почувствовал вкус каких-то ягод, чуток меда и чего-то еще, пилось легко, но голову дурманило похлеще, чем пиво. Наверное, я слишком давно не пил, потому и ударило сильнее.

— Твоя жена хорошо готовит, — нарушил я молчание. Не привык я к тишине за столом, особенно когда там хмельное есть.

— Что есть, то есть, — кивнул Аднальдюр.

— А из чего брага?

— Много всего. Дед научил такую варить.