Сага о Кае Безумце - Наталья Бутырская Страница 73

Так что когда появились Видарссон и Эгиль, снова отправленные за плавником, я готов был убить их. Но тогда придется ждать еще Бездна знает сколько!

Я поднялся из укрытия, махнул рукой:

— Эй! Сюда!

— Ну ты и забрался, — укорил меня Кот. — Альрик сказал далеко не уходить. Я и так забрался да… Тулле? Живой!

И бросился обнимать его. Видарссон переминался позади: ему нравился Тулле, но совсем не нравился я.

— Не просто живой. Пятирунный! Выше меня только Альрик и боги!

— И украшениями, смотрю, обзавелся!

— Дороговато только они встали.

— Есть что пожрать? — нетерпеливо оборвал я их бесполезный разговор.

— Мы не думали, что вы выжили, но Вепрь силой впихнул нам вот это.

Эгиль махнул Видарссону, и тот вытащил из-за пазухи мешок со снедью. Тулле набросился на мясо и вяленую рыбу с урчанием.

— Как дела в лагере?

— Да не очень. Мы не смогли вчера выбраться, так как Вигге ни с того ни с сего взбеленился, обшарил лагерь, его люди перекрыли все проходы к нему. Рассорился с Лейфом, наорал на Кьелла. А как он разговаривал с Альриком! Спрашивал про тебя, кричал, что Беззащитный тебя укрывает, намекал на предательство. Как только Альрик удержался от поединка?

— Легко удержаться, когда супротив девятирунный, — буркнул Видарссон.

— Коли душа заячья, так любой куст страшным покажется, — отрезал я. — Скажи, чтоб Альрик пришел сюда. Поговорить надо.

— Ладно.

— И это… Оставь плащ, а? Мы тут продрогли до костей.

Эгиль, как ни дорожил волчьей шкурой, отказать не смог. И я с наслаждением завернулся в теплую сухую шерсть.

Когда парни ушли, я медленно и через силу пожевал рыбу. Тулле же изрядно повеселел, зарумянился и накинул мой промокший плащ сверху на плащ Эгиля.

Альрик пришел ближе к ночи. Вепрь первым делом кинулся к Тулле, чтобы проверить его раны. Хёвдинг же хмыкнул и сказал, чтоб он лучше полечил меня, ибо у Тулле был лекарь получше — сама благодать. Тогда Вепрь занялся моими ранами. Промыл порез на груди, намазал жижей, перемотал тряпками, потом проделал то же самое с плечом. Проверил шрам на голове и вытащил нитки оттуда.

— Еще на спине. Стрела.

Когда я стащил рубаху, Вепрь ткнул мне под ребра:

— Болван. Там у тебя всё загнило. Еще бы подождал, и гниль пошла бы в стороны. — И тут же укоризненно Альрику: — А ты не хотел меня брать!

Беззащитный подождал, пока Вепрь вырезал костяшку, выдавил гной и исполнил те же действия, что и раньше, и спросил:

— Кто?

— Вигге.

— Скольких ты убил?

— Я — ни одного. Всё — другу. Двоих вигговцев, еще двоих местных, трое айсландеров видели меня, я их покалечил, но оставил жизни.

— Зря.

— Я обещал.

— Что хочешь сделать?

— Убить Вигге, конечно, — удивился я вопросу. Ожидал, что хёвдинг отвесит затрещину за подобную глупость, и удивился еще больше, когда услышал его ответ.

— Хорошо.

Даже Тулле оторвался от ужина, который принес Альрик, и уставился на него.

— Что? — воскликнул Вепрь. — Хорошо? Уходить надо! Сбегать за Свартом, вытащить его из пещер и уходить с острова! И плевать на репутацию. В Хандельсби Кай потолкует с Магнусом, ты — с Рагнвальдом, да и дело с концом.

Альрик как будто и не слышал этих слов, наклонился ко мне и прошептал:

— Помнишь, я говорил, что всегда держу слово? Так вот. Пришло время его нарушить.

Нет, мы не подняли мечи и топоры и не пошли в лагерь с твердым намерением умереть или победить. Альрик сказал, что прямой путь не всегда самый короткий. Но я и так это знал. По морю доплыть до соседней деревни быстрее, чем добираться до нее же по суше, перебираясь через горы, обрывы и заросли, хоть морем вроде бы в обход. Чего я не понимал: какой чудо-корабль довезет нас до того места, где лежит труп Вигге, и не приключится ли в пути шторма, который разобьет нас о скалы?

Альрик не рассказал мне, что именно собирался делать.

— Я забираю Тулле, — и добавил, отметая вопросы. — Он мне нужен здесь.

— Но если Вигге увидит его…

— Не увидит. Ты же пойдешь в пещеры Сварта, отлежишься там пару дней, залечишь раны, а потом отправишься к тем айсландерам. Делай, что хочешь, но ты должен с ними подружиться. Понял?

Это я мог. Друзей я заводил легко, как, впрочем, и врагов.

— Объясни, что мы против торговца и поможем им уничтожить врага.

Вепрь шумно выдохнул и покачал головой.

— Альрик… Не стоит.

— Кьелл обманул меня! — рявкнул хёвдинг. — Он обманул меня, и это стоило жизни трем моим хирдманам! Он обманул меня! И мы все должны были тут полечь. Я должен отомстить не только за уже свершенные смерти, но и за те, которые должны были случиться. Так что умрет не только Вигге, но и Кьелл.

— А Лейф Рев? — спросил я. Лейф вроде неплохой парень, он мне нравился.

— Я пока не знаю, что рассказал Кьелл Лейфу. Если Лейф догадывался о нашей участи, то он умрет тоже.

Вепрь с силой хлопнул по коленям.

— Конечно! Двенадцать карлов и Альрик вырежут несколько десятков хускарлов. У тебя за спиной, может, сам Фомрир прячется?

— Поэтому нам нужен альянс с местными жителями.

— А ничего, что я некоторых порезал? — вставил я.

— Плохо. Лучше бы убил. Но с этим я разберусь.

Альрик ушел вместе с Тулле и Вепрем. Я же свернулся под своим плащом, ощущая, как дергает и тянет в ранах, и заснул.

* * *

У Сварта я отлеживался недолго. Троллиная его душонка даже не вспоминала о приятелях-хирдманах. Он всё обустраивался в пещерах. Отыскал небольшой источник какой-то вонючей воды, утверждал, что если я полежу там, то исцелюсь быстрее. Водил меня по разным трещинам и взахлеб рассказывал, что в каждой из них необычного: то диковинное эхо, то необычные наплывы на стенах, то десятое по счету озеро, которое вовсе и не отдельное озеро, а часть того, которое мы видели три пещеры назад. Показал припасы, которые заготовил за это время, выделанные и сохнущие шкурки.

Я спросил его напрямую, готов ли он уплыть с острова и оставить пещеры. Сварт растерялся.

— Я благодарен тебе, Альрику и ульверам за то, что приняли меня в хирд, и не хочу платить за добро злом. Так что я готов уйти, когда скажешь. Когда-нибудь я вернусь сюда.

Сказано было отлично, но надо было видеть его радость, когда он услышал, что мы пока не уплываем.

Вонючая водица и впрямь помогла, она вымыла гной и сукровицу, и раны затягивались, будучи чистыми и сухими.