Путь истребителя - Владимир Поселягин Страница 73

Отдышавшись, я перебрался на нос лодки и поднял ящик. Уместив все на дне, подхватил бамбуковые весла и поплыл обратно. Плыл я лицом к нашему острову, поэтому сразу увидел, как на мыс неторопливой прогуливающееся походкой вышел Гриша. Ответив на взмах, продолжил грести.

— Есть что? — крикнув, спросил он, входя в воду, чтобы помочь мне выволочь лодку на берег.

— Да, бинокль, неплохой попался. Инструментальный ящик, и две сумки. Как они раз развалились при подъеме не понятно, материя то сгнила.

— Значит, нашел самолет? А я смотрю, вроде ныряешь, значит, твоя версия была правильная, на эту сторону он упал.

— Ага.

— Что за самолет?

— Штатовский. Цельнометаллический. Старый и это странно.

— Почему?

Мы выволокли лодку на берег, и стали разбирать найденные вещи, продолжая беседовать.

— Тип я примерно смог определить, «Локхид» старый. Понимаешь ему лет десять, ну может что меньше. Не делали в то время таких самолетов. Поэтому те, кто летел на нем должны быть довольно известны. А в то время по схожим параметрам пропал только один известный самолет… Не показалось, смотри, действительно котелок.

Как я и говорил, в лодке было много ништяков. Когда Гриша открыл инструментальный ящик, то стал доставать находки. Ну ключи нас не особо интересовали. Но вот то, что в нем нашелся маленький топорик, мачете и два неплохих ножа радовало. В сумках кроме котелка, сковороды, чайника, металлических тарелок, ложек, да вилок, не считая кружек, видимо была еще еда, но от нее ничего не осталось, только этикетки на упаковках.

— Живем, — обрадованно воскликнул Гриша, потрясая находками. Сложив все в инструментальный ящик, ну кроме котелка и чайника, они не поместились, мы освободили лодку.

— Я там еще тюк видел, воздуха не хватило достать. Мне кажется это лодка.

— А она не сгнила?

— Не знаю, вряд ли. Достанем, посмотрим.

Подхватив бинокль, Гриша стал обозревать соседний остров, довольно цокая языком, а я потащил лодку в кусты, где прятал ее под сухими пальмовыми листьями. Когда я закончил ее маскировать, то услышал удивлённый возглас Гриши.

— Что? — спросил я, кидая последние ветви.

— Дым.

— На соседнем острове? — деловито спросил я.

— Да.

— Нас рассмотреть без бинокля не возможно. Я тебе со всей уверенностью могу сказать. Думаю, кто–то сигнальный костер разжег.

— Наши?

— Да кто его знает? Тут мешанина целая, любого можно встретить. Ладно, хоть предупреждение нам, что нужно идти к соседям с опаской. Пошли в лагерь, есть охота.

— Посмотреть не хочешь?

— Если только запомнить в каком месте люди.

Взяв бинокль, я присмотрелся. Действительно у правого берега соседнего острова едва видно вилась плоска дыма. Ветер был слабый, поэтому дым особо не сносило.

— Ну все, пошли в лагерь, — велел я.

Убрав бинокль в ящик, у него не было ремешка, мы подхватили его под ручки на боку и зашагали обратно к лагерю.

— На сегодня хватит, а завтра можно продолжить.

— Акул не было?

— Проплыли две, но не приближались.

— Кстати, ты вроде говорил, что знаешь чей самолет.

— Я бы не сказал что знаю, скорее предполагаю. В тридцать седьмом где–то тут пропал самолет одной дамочки. Амелия Эрхарт, слышал о такой?

— Что–то припоминаю. Была шумиха в газете, ее вроде даже флот искал.

— Может быть, я и о ней–то случайно узнал. Один коллекционер хвастался, что у него точно такой же самолет как у пропавшей Эрхарт, вот я и навел справки кто это.

— Думаешь ее самолет?

— Да кто его знает? Там в самолете останки чемоданов стояли, если их поднять может там будут ответы?

— Может быть, о вон просвет. Дошли.

Однако выйти мы не успели, услышали команду Никифорова:

— Ложись. На открытую местность не выходить!

Гремя упавшим на прелую листву ящиком, мы немедленно выполнили команду.

— Что случилось? — громко спросил я. Шаря вокруг глазами в поисках опасности.

— Ползите сюда, к нам кто–то приближается, — ответил Саня.

Вытащив из ящика бинокль, мы с Гришей по–пластунски поползли к опушке. Вид лагеря замено поменялся. Навес был разрушен и теперь напоминал кучу травы, костер затушен, все вещи занесены вглубь леса и с воды пляж ничем не привлекал к себе внимание.

Сам Никифоров сидел в тени дерева, привалившись к столу.

Куда смотреть, можно было и не спрашивать, в километре от берега едва слышно урча метром, проплывал большой куст.

— Сторожевик замаскированный, — сразу же определил я, как только присмотрелся к очертаниям, видных сквозь маскировку.

— Чей? — тут же спросил Никифоров, жадно глядя на бинокль в моих руках.

— А кто его знает?.. Хотя нет, вру. Там на борту иероглифы.

— А если они тот дым на соседнем острове увидят? — спросил Гриша, я в это время передал бинокль Никифорову.

— М–да. Засада, — задумчиво протянул я.

— Справа остров обходит… — пробормотал Никифоров, мы сидели в тени, так что бликов от бинокля не боялись: — Я так понимаю самолет, ты Сев нашел, что еще достать смог?

Мы быстро описали находки, заострив внимание на топорике и котелке.

— Понятно, это все для пикника было приготовлено. Значит, говоришь, возможно, это самолет Эрхарт?

— Предположительно. Да хрен с ней, нам от нее ни холодно не жарко. Что–то в очертаниях этого кораблика мне знакомо, можно бинокль?

Получив оптику обратно, я стал рассматривать корабль. Маскировка ветками и кустами в основном была от воздушного противника, так что рассмотреть силуэт с суши было возможно. В принципе японцы с нами не воевали, и как врагов их нельзя рассматривать. Да они союзники немцам, но для нас нейтралы. Однако показываться им на глаза тоже не следовало. Японцы нас сразу сдадут своим союзникам немцам.

— Ну да, точно. Это малый дальний автономный разведчик тип «Тога», назван в честь какого–то японского адмирала…

— Может «Того»? — перебив, спросил Никифоров.

— Может быть, — рассеяно ответил я, задумавшись, припоминая лекцию: — Так вот — это дальний автономный разведчик. Выпущено таких семь штук. На сорок четвертый год после морских битв по данным разведки их осталось всего три. Какие–то там «Мару». Два потоплены авиацией, одни попал на зуб эсминцу, насчет четвертого ничего не известно. Пропал на просторах Тихого океана.

— А ты откуда все это так хорошо знаешь? — с подозрением поинтересовался Никифоров.