Дикий порт - Олег Серегин Страница 73

В пальцах Рихарда зажат резной деревянный брелок, и крепкая рука, усиленная биопластиком, точно по собственной воле неторопливо и методично ломает дерево — уголки, выступы, щепы; крошка сыплется на пол.

Прочитанное не удивило. Даже не потому, что он душевно измотан. Он слыхивал о семитерранах много нелепых страшилок, и предполагал, что какие-то из них могут оказаться правдой. Значит, конкретно эти? Терадзава ещё не выжил из ума, чтобы верить слухам или пытаться всучить ему дезинформацию. Что же, пусть эти…

Там, за стеной, при оптимальном температурном режиме, в лепестках гравитационной «ромашки» покоится тот, кому Люнеманн неоднократно обязан жизнью.

Да, он, Рихард, единственная надежда целой расы. Да, окончательное вымирание — не жупел, а вполне реальный вариант развития событий; через пару столетий столь же обстоятельного геноцида Кадара опустеет, а без покровительства Начальника исчезнет и колония на Порту.

О чём думал верховный вождь, заслоняя его собой?

Об этом.

Пусть.

Рихард и так в долгах по уши.

Медицинские программы довольно быстро удалось скорректировать под ррит: хотя бы полным отчётом о состоянии здоровья врачи располагают… Третья Терра принадлежит уральцам, свойства биопластика изучены ими как никем другим. Хирурга среди эскорта триумвиров, конечно, не нашлось, но зато нашёлся мастер по работе с пластиком. Пули извлекли, не сделав ни единого надреза.

Без анестезии.

Л’тхарна всё равно не приходил в сознание…

Он жив. Состояние стабильно критическое — но он не умирает. Мозг не повреждён. Не было даже клинической смерти, хотя медики не уверены, что таковая свойственна ррит.

Несмотря на это, мучает страх. Если Л’тхарна выкарабкается — останется ли прежним? Тем, кому можно доверить всё?

Шуршит тяжёлой одеждой рритская женщина. Подходит, опускается на четыре, смотрит. Огромная, как буйволица. Это Эскши, его… избранница? У ррит с отношениями полов всё наоборот — так что, скорее, «избравшая его». Когда Рихард узнал, что у начальника охраны появились дети, велел передать матери и малышам подарки. По мелочи — машину, компьютеры… Л’тхарна не воспротивился, а в семейные обычаи ррит Люнеманн никогда глубоко не вдавался. Неведомо, что подумала женщина, но в огромных глазах, жгуче-зелёных, как бывает у чёрных кошек — благоговение и надежда.

Она похожа на тигрицу в засаде, когда сидит так и ждёт чего-то. Кажется, ей и в голову не приходит, что под таким взглядом х’манк может почувствовать себя неуютно. Некогда много исследований писалось на тему того, что глубоко в подсознании Homo sapiense сидит «комплекс бывшей добычи», и хищные разумные людям неприятны…

Эскши у ррит что-то вроде министра, если Рихард правильно понимает. Или правительницы по делам мира. Но она прилетела сюда, на Анкай, вместе с вождём.

— В прежние времена, — говорит она, — вожди умирали только в бою. Л’тхарна — иной во всём. Во всём…

Люнеманн медлит.

Крупные черты ррит странно искажаются.

— У вас… любовь? — Рихард внезапно осознает, до какой степени дурён его аиррит по сравнению со Space English Л’тхарны. Прежде его это не волновало.

— У нас дети, — скупо отвечает женщина на родном языке и переходит на SE, — ты великий вождь, Ймерх Р’йиххард, и х’манк.

— О чём ты?

— Говорят, что х’манков вместо молока вскармливают ложью, — прямодушно говорит Эскши.

Должно быть, вначале что-то переменилось в её запахе, острое обоняние ррит усложняет их сигнальные системы. Эскши, правительница женщин, предупредила мягкопалого х’манка о том, что скажет жёсткое слово, но х’манк не учуял и оттого поражён… но не сердит.

Не сердит.

— Мой мужчина дорог тебе, — говорит она, — поэтому ты не изменял слову. Если он умрёт, что будет?

Люнеманн опускает на колени планшет. Тянется полотно текста, ждут запуска видеофрагменты… «генно-культурная коэволюция», «сверхполноценники», «постчеловеческое будущее»… Сигэру определённо не любит семитерран. Кто и как добывал для него информацию?

Эскши ожидает ответа.

— До того, как я стал Ймерх Р’йиххардом, меня звали Рихард Ариец. Порт знал, что Ариец не изменяет слову. Поэтому я был избран Начальником.

— Но ты обманул их всех, — мотает головой Эскши. — И поэтому стал Ймерх, Великим. И поэтому сейчас желаешь стать вровень с владыками мира.

Люнеманн вздыхает. Иногда они как люди, иногда как звери, иногда — как дети…

— Я не изменю слову, данному Л’тхарне, Эскши. Ради него или в память о нём — не изменю.

Она поднимается и уходит, не произнеся вслух ни слова. Чуть колышутся бусы на спине, топорщится грива. Люнеманн усмехается вслед. Ужели так трудно запомнить, что у х’манков не только мягкие пальцы, но и глухой нос?

Уральские медики делают всё возможное, чтобы помочь союзнику. Приходит в голову, что небесполезно показать Элии, до каких рубежей в действительности продвинулась внешняя разведка противника. В рамках ответной услуги.

Кое-что в присланном отчёте написано специально для Люнеманна. Историческая справка. Дабы непросвещённый пират понял, о чём идёт речь.

Рихард кривит рот, но читает.

«…в отношении социальной доктрины Урала вернее было бы говорить о неотрансгуманизме, поскольку эта идеология в зачаточном виде появилась уже в середине двадцатого века. Научная мысль в упорной борьбе с креационизмом разрабатывала теорию эволюции, изучала механизмы эволюционного процесса. Пожалуй, несколько преждевременно был сделан вывод, что человек, уже изучивший эволюционный путь своего вида, должен взять дальнейшую эволюцию под сознательный контроль и направлять её в желательном для себя направлении. Средствами для этого должны были стать в первую очередь медицинские биотехнологии, позволяющие трансформировать параметры человеческой природы.

Эти теории не воплотились в жизнь. Идеи трансгуманизма появились преждевременно и в течение двадцать первого века были прочно забыты.

Однако в ходе Первой космической С. Ривера сделал открытие, последствия которого невозможно переоценить. Если не будет принято необходимых мер, использование этих данных в корыстных целях, а также бездумное форсирование процесса могут привести…»

Угрозы Люнеманн пропускает.

«…эволюция продолжается, и нынешнее состояние человечества — всего лишь один из её этапов. Существуют различные варианты будущего, и есть основания утверждать, что в настоящий момент мы близимся к точке бифуркации. Возможно, что от нескольких сиюминутных решений будет зависеть судьба всего постчеловечества».

На этом песня заканчивается.

Начинаются факты.

На летней веранде роскошного клуба-ресторана «Пелагиаль» расположилась компания детей Седьмой Терры. Третий этаж, великолепный вид на залив: лучшие места. Слово «Урал» и болтовня по-русски — как платиновая кредитка.