Избранник поневоле - Александр Рибенек Страница 68

Правда, оставалась другая опасность. Машина медленно, но неуклонно погружалась в топь. Пол кабины уже был залит водой, которая все прибывала и прибывала. Однако Иван понимал, что стоит ему выскочить из машины, и он сразу же найдет свою смерть от нечисти. Уж лучше захлебнуться, чем попасть в лапы демонов!

Кабина быстро заполнялась водой. Иван не прекращал молиться. Вот уже совсем мало места осталось. Дышать можно было, лишь изогнувшись дугой, приникнув почти к самому потолку кабины. Чувствовалась нехватка кислорода. Теперь Иван понимал, что чувствовали подводники перед смертью, тонувшие на подводных лодках в глубинах Мирового океана. Вот тогда он ощутил настоящий страх. Им овладела паника…

– Иван! - вдруг услышал он тихий голос, звучащий в голове. - Сдавайся!

Тебе нас не одолеть! Скажи только одно слово, и все это прекратится.

Иначе ты погибнешь!

Этот голос отрезвил его. Он вспомнил, что с ним и что происходит.

– Нет! - твердо сказал он, и в этот момент грязная вода хлынула в легкие через нос и рот.

Наступил короткий миг удушья, в который руки Ивана сами собой стали скрести по обивке крыши, словно пытаясь разорвать и ее, и металл, находившийся за ней. В голове билась одна единственная мысль: "Жить!" Но этого короткого мига угасающего сознания не хватило бы на то, чтобы выбраться из запертой машины, а "Да!" нечисти он так и не сказал…

В следующее мгновение Иван оказался на прежнем месте. Воды не было и в помине, а демоны стояли, как и прежде, по периметру круга, очерченного им для защиты. Он зашелся в судорожном кашле, выталкивая из легких скопившуюся там жидкость…

* * *

Глазам лейтенанта Баркова предстала страшная картина разрушения, когда он вернулся к церкви. Танки успели сделать свое грязное дело.

Куполов больше не существовало, большие и маленькие куски кирпичной кладки валялись повсюду. Стены храма тоже сильно пострадали от обстрела, и Барков с ужасом подумал о том, что же стало с людьми, которые нашли за ними защиту от нечисти. В воздухе тянуло гарью и специфичным запахом, оставшимся от взрывов снарядов. Горела краска на расписанных стенах храма, деревянные перекрытия, иконы.

Лейтенант вошел через пролом в стене и остановился. Когда он уходил отсюда, в церкви негде было яблоку упасть. Теперь все это пространство было завалено обломками, залито кровью. Тут и там из-под завалов торчали чьи-то руки или ноги. В одном месте ему попалась голова, чье лицо было превращено в кровавое месиво. По некоторым признакам Барков узнал одного из священнослужителей храма…

Не все погибли при обстреле. По завалам карабкались уцелевшие люди, которых было не так уж и мало. Они вытаскивали раненых из-под кирпичных обломков и оказывали им первую медицинскую помощь. Невдалеке Иван заметил отца Александра. Даже в этом хаосе и неразберихе священник не оставил своего занятия. Он держал перед собой книгу и читал нараспев молитвы.

Видимо, это и не давало возможности нечисти проникнуть в храм…

Барков подошел к священнику, и тот, увидев его, передал книгу своему коллеге.

– Отец Александр, мы справились с задачей!

Священник печально посмотрел на него и сказал:

– Хорошо. Только вот много людей погибло. И храм разрушен.

– Это ничего, батюшка, - отозвался лейтенант. - Не страшно, что стены разрушены. Храм - в наших сердцах, в наших душах. А это, - он обвел пространство вокруг себя, - всего лишь стены. Это я понял, когда пробирался среди нечисти к танкам…

– Спасибо тебе, лейтенант! За всех нас…

– Это Вам спасибо, батюшка! Если бы не Ваша ладанка, не дойти бы мне…

Барков достал образок из-за пазухи и аккуратно, как особо ценную вещь, снял его с шеи.

– Оставь себе, может, еще пригодится, - сказал отец Александр.

И в этот миг какой-то невзрачный мужичок, который жадно прислушивался к их разговору, вдруг выхватил из рук лейтенанта ладанку и бросился с нею наутек, выскочив за пределы полуразрушенной церкви. Барков хотел догнать его, но отец Александр остановил спецназовца, схватив за локоть.

– Оставь его, пусть бежит. Вряд ли это ему поможет…

Через несколько секунд после этого с улицы донесся истошный вопль.

Барков выглянул в пролом и увидел, как монстры терзают тело незадачливого воришки, разрывая на части, у которого в руке до сих пор была зажата украденная вещь.

– Но почему? - обернулся лейтенант к отцу Александру.

Священник устало улыбнулся.

– Ты же сам сказал, Храм Божий - в наших сердцах! Для этого бедняги образ был всего лишь картинкой, которая, как он думал, сможет защитить его от нечисти. Но в сердце его не было Веры. Веры в Бога, веры в себя, веры в спасение…

В это время в проломе на противоположном краю церкви появился

Николай. На мужчину было страшно смотреть. Одежда вся изорвана и обожжена, лицо - в крови, правая рука безжизненной плетью висела вдоль тела, левая штанина вся пропиталась кровью. Барков успел вовремя, чтобы подхватить упавшего Николая на руки…

* * *

Не успел Иван отойти от испытания водой, как почувствовал, что в салоне машины становится жарковато. Температура окружающего воздуха повышалась прямо на глазах. От одежды, от мокрых сидений и обивок кабины повалил пар. Потом появились первые языки пламени…

Иван подавил в себе первое инстинктивное желание выскочить из машины. Он прекрасно понимал, что это - очередная "шутка" нечисти, направленная на то, чтобы выманить его за пределы защитного контура.

Парень продолжал непрерывно бормотать молитвы, закрыв глаза и время от времени осеняя себя крестным знамением.

Тем временем огонь разбушевался не на шутку. Одежда на Иване дымилась уже не от испарявшейся воды, а от жара. Лицо нестерпимо жгло, волосы потрескивали. Особенно сильно досталось ушам. Иван чувствовал, что они уже обожжены.

– Беги, Иван, беги! Спасайся! - услышал он голос прямо перед собой и открыл глаза.

Вокруг неистово бушевало пламя, он чувствовал нестерпимую боль и запах горелого мяса. Своего мяса… Хотелось закричать, но он сжал зубы, прикусив язык. Силы читать молитвы уже не было, но в голове постоянно крутилась одна мысль, въевшаяся в мозги, выжженная каленым железом, как клеймо. "Не поддавайся, это всего лишь обман, все будет в порядке!"

Он горел, горел заживо, ощущая то, что чувствовали еретики на кострах инквизиции. Слезы нестерпимой боли, вытекавшие из глаз, сразу же высыхали. А перед лицом висела огненная морда какого-то неведомого духа и твердила:

– Иван, ты ведь сгоришь! Скажи только одно слово, впусти нас, и все прекратится! Не сопротивляйся!

– Нет! - прохрипел Иван и потерял сознание…

29 апреля. Утро.