Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин Страница 67

— Бизнес-ланч?

— Не понял?

— Не важно, — прокашлялся я, переглянулся с Митей и, чётко разделяя слова, потребовал: — Передайте Змею, что у него десять минут на капитуляцию.

— Чегось?!

— Белый флаг, возвращение пленников, явка с повинной, и тогда я гарантирую ему смягчение приговора.

Груздев поправил сползающий на нос кастрюлеобразный шлем, мазнул кружевным рукавом под носом и неуверенно сощурился, вздёргивая редкую бородёнку:

— Так и передать, чё ли?

— Так и передайте.

— Хорошо. А мне-то чё ж, жалко, что ли? — Он суетливо покивал и куда-то заторопился. — Ты уж тут не скучай, сыскной воевода, змеёныши больно голодные...

После чего нырнул в дверь, и это послужило сигналом к массированной атаке. Серо-буро-малиновое море злобных тварей в едином порыве поползло, побежало и запрыгало в нашу сторону. Митяй яростно зарычал, скаля белоснежные клыки...

— Никита Иванович, пустите, Христа ради! Дайте же душу отвести, так подраться охота, аж хвост судорогою винтом сводит!

— Пять минут, и назад, — строго предупредил я.

Серый волк счастливо завертелся на месте, а потом, распластавшись в длинном прыжке, обрушился на первые ряды противника. Собственно, назад на печь он приземлился ещё быстрее...

— Мать их, поганицу, за ногу да на каторгу! Кусаются же... больно-то как, а?!

Я усмехнулся. Если Змей Горыныч надеялся на лёгкую победу, то он круто ошибся в выборе армии. Да и нас не стоило так уж явно недооценивать...

— Думаете, раз вы самый сильный, то, значит, и самый умный? — адресуясь куда-то к самым высоким башням чёрного замка, тихо спросил я. — Печка, вперёд! «Гремя огнём, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин...»!

— А энто кто?

— Митя, не мешай!

Емелина печь грозно пыхнула густым дымом из трубы и всей мощью пошла в бой. Первые ряды змеев просто смело, как вафельные стаканчики из-под мороженого. Так же легко и с таким же весёлым хрустом!

— Ура-а, — крича уже на два голоса, едва ли не в обнимку отплясывали мы, серый волк и добрый молодец милиционер.

А русская печь, будто застоявшийся богатырский конь, утюжила змеиное войско. Она шла напролом, крутилась на месте, сдавала задом, и злобные пресмыкающиеся ничего не могли с ней поделать. Дети, братья, племянники, внуки и кем бы ещё они там ни приходились фон Дракхену гибли десятками, но змеи любят тепло, и горячая печь опасно манила их.

Через несколько минут всё было закончено. Нескольких особо шустрых тварей, запрыгивавших к нам, Митяй просто сбивал вниз тяжёлыми оплеухами. Лапы у него о-го-го какие, а звериная ловкость добавляла ему дополнительных бонусов в ближнем бою. Один раз он даже перехватил двухметрового гада буквально в считаных сантиметрах от моего горла. Раскрутил за хвост и отправил в полёт аж до Стеклянной горы! Недокинул, конечно, зато старался.

Я тоже не оставался в долгу, орудуя посохом Деда Мороза, как простой дубиной. Его ледяную мощь следовало приберечь на потом. Но физическая разрядка привела нервы в порядок...

— Всем отбой! Мы справились, старушка. — Я похлопал печь по трубе, словно по броне проверенного бэтээра.

— Что теперь? Кого ещё бить будем? — радостно вертелся вокруг меня мой напарник, подпрыгивая козлом на всех четырёх лапах. — Можно Горыныча? Ну пожалуйста, по­жа­луй­ста-а!

— Да легко, сам только об этом и мечтаю. — Я заломил фуражку на затылок, как пьяный курсант мореходного училища. Победа же!

Грудь дышала каким-то пьяным азартом, а голова была свободна от всех мыслей.

Инстинкт самосохранения отключился в первую очередь. Я почувствовал себя легендарным Добрыней Никитичем, который на Пучай-реке практически безоружным набил морду тогдашнему Змею Горынычу, насыпав «земли греческой» то ли в колпак, то ли в носок.

Правда, вроде бы у того Змея было несколько голов, а у фон Дракхена... Хм, ну если судить по человеческому облику, то, естественно, одна. А так кто его знает, какой он на самом деле, когда принимает в родное змеиное обличье? Свидетели утверждали, что трёхголовый.

Но вполне может оказаться, и четырёх, и шести, и восьми! Мутант же, если смотреть с научной точки зрения, так чего от него ждать, такой на всё способен...

— С другой стороны, чего ждать от нас, он теперь тоже не знает, — сам себе ответил я. — Рассчитывали справиться с тихим участковым? А вот получите — милицейский спецназ быстрого реагирования. Да ещё и на самоходной печи, с новым оружием массового отморожения!

Где-то на задворках сознания мелькнула трезвая мысль, что, пожалуй, первые отмороженные здесь именно мы. Посмотрев краем глаза на помятое, поверженное и спешно расползающееся по кустам уцелевшее змеиное войско, я почувствовал жгучее желание сказать что-нибудь эдакое, патетическое, типа «Ребята, не Москва ль за нами?» или «Своих не бросаем!», но не определился с цитатой и передумал. Просто перехватил посох поудобнее, негромко попросив:

— Печка, вперёд...

Она пыхнула дымом и сажей, скрипнула всеми кирпичиками, словно бы пожала плечами, собираясь с силой, и тяжело начала карабкаться по стеклянному склону вверх. Крутизна под сорок пять градусов! Не спрашивайте меня, как это возможно технически, но печь ползла.

Мы держались, как могли! Я зажал посох в руке и обнял печную трубу, а Митька вцепился зубами в мой ремень и скрёб когтями по нагретым кирпичам. Если б сверху хоть кто-то догадался обороняться (облить нас горячей смолой, кидаться камешками, стрелять из пушек, материться, в конце концов), мы были бы самой лёгкой мишенью на свете. Воплощённая мечта любого косорукого снайпера!

Но по невероятному стечению обстоятельств никто ни разу не попытался нас задержать. Может, Змей Горыныч был чем-то очень занят, а дьяк на оборону не подписывался, не знаю.

Нас двоих занимали на тот момент совсем другие проблемы. Первая — как не упасть. И вторая — что с нами будет, если мы всё-таки упадём? Высота-то уже довольно приличная, третий-четвёртый этаж, лететь вниз по стеклянному склону — больно, он твёрдый и местами очень острый.

Будем потом валяться внизу на сосновых иголках без медицинской помощи, а единственные, кто услышат твой крик о помощи, это либо волки, либо недобитые змеёныши. Хотя назвать полутораметровую хищную чёрную тварь, бодро бегающую на четырёх лапах, с полной пастью острых зубов, ласковым словом «змеёныш» тоже, знаете ли, перебор...

— Фу-ух, — дружно выдохнули мы с Митей, когда печь вдруг свернула налево, вырулила на какую-то широкую горизонтальную площадку и встала у закрытых дверей.

— Да тут входов-выходов больше, чем дырок в швейцарском сыре, — признал я, с трудом освобождая свой ремень из Митькиных зубов, на нервах у него крепко заклинило челюсти.