Чистилище - Геннадий Марченко Страница 66

– Ни хрена себе! А я у Надюхи ночевал, слышу – сирена. Ну, думаю, что-то нешуточное, а тут вона чего!.. А ты куда его ведёшь?

– Серьёзная персона, – важно кивнул в мою сторону Симонов. – Тот самый, который блатарей с одиннадцатого отряда в больничку отправил. Тоже в драке не последний был, надо думать. Теперь в карцере посидит.

– А-а, ясно… Ну ладно, пойду начальству доложусь, надеюсь, не очень влетит.

Мы двинули дальше. Всё это время я лихорадочно соображал, что предпринять, чтобы избежать карцера, а лучше вообще слинять на хрен из этого вертепа. Завладеть оружием конвоира, найти одежонку поприличнее, какую-никакую еду раздобыть в столовой… Как-то видел того же Лагина верхом, может, здесь и конюшня есть. На лошади было бы сподручнее хотя бы часть пути преодолеть, нежели на своих двоих. Эх, размечтался, Ефимка! Тем более ещё самому непонятно, куда валить, но главное, чтобы, как говорил незабвенный Михаил Сергеевич, процесс пошёл.

Та-ак, до карцера-то всего ничего, вон за тем бараком он и будет, родненький. А там своя охрана, и что-то сделать окажется на порядок сложнее. Поэтому нужно решаться. Сейчас или никогда.

Я внезапно остановился, со стоном схватился за грудь и согнулся пополам.

– Эй, ты чего?

Конвоир тоже остановился позади, не зная, что предпринять. Я же, продолжая хрипеть, бухнулся уже на колени, всем видом демонстрируя, как мне хреново, мол, того и гляди окочурюсь. И в то же время краем глаза следил за Симоновым. Если вплотную не приблизится, будет так же держать меня на мушке на расстоянии пары метров – мой замысел накроется медным тазом.

Но, видно, Бог всё же глянул в мою сторону. Конвойный подошёл на метр и ткнул в меня стволом трёхлинейки:

– Слышь, мужик, ты чего? Тебе плохо, что ли?

– Хана мне, братишка, – выдавил я из себя между стонами. – Похоже, что-то отбили, да ещё ваш Лагин, сука, добавил. Помираю я.

– Э-э, какой помираю, мне тебя велено в карцер живым доставить, там и помирай сколько влезет. Вставай, осталось немного.

Ещё один тычок стволом, но на этот раз я обхватил ледяную металлическую трубку и резко дёрнул на себя. Не ожидавший такой подлянки Симонов качнулся вперёд, выпуская винтовку из рук, а в следующее мгновение получил прикладом точно промеж глаз, под нижний край шапки-ушанки. Смешно икнув, вертухай осел на снег и затих. Кожа на лбу лопнула, но вроде живой, пульс прощупывается. Побудет какое-то время в отключке. И мне этого времени должно хватить, чтобы конфисковать у конвоира одежонку. Так, длиннополый овчинный тулуп. Размерчик, правда, поменьше моего, всё внатяг, особенно в плечах, хоть я и похудел за последние месяцы в неволе. Как же хорошо в тёплом! И валенки подошли, на обмотанных портянками ногах сидели как влитые. Шапку с красной металлической звездой на голову, теперь перепоясаться ремнём с притороченным к нему патронташем. И последний штрих – рукавицы со специально выделенным указательным пальцем, чтобы можно было давить на спусковой крючок. Не прошло и пары минут, а я уже выгляжу как боец НКВД.

Так, а с этим что делать? Бедняга либо сейчас очнётся, либо окочурится тут в одном исподнем. Не добивать же парня, в самом деле, совсем пацан ещё, и нагрешить, скорее всего, не успел. Ладно, свои ботинки я ему на ноги натяну, но это и всё, чем я мог ему помочь.

Тут мой взгляд упал на барак, где хранились покойники. Корешков вроде при морге постоянно живёт, у него там своя каморка, вон и свет от керосиновой лампы виден в маленьком оконце. Может, и согласится приглядеть за новым постояльцем?

Однорукий инвалид, на моё счастье, оказался на месте, причём без гостей, что было весьма кстати. Лишние свидетели нам ни к чему. Отворотив люто заскрипевшую на морозце дверь, окинул взглядом открывшуюся его глазам картину и задумчиво почесал пальцами единственной руки затылок.

– Это что же, не иначе, как ты, Клим, в вертухайское обрядился? И надо думать, что вот с него ты и снял? Дохляка мне приволок?

– В корень зришь, дед. Только живой он… пока. Без сознания. Оставлять его на морозе жалко, решил вот, может, у тебя паренёк перекантуется. С покойничками.

– Ну, заноси, места ещё есть, правда, слышал, буча у вас там была, свежие поступления ожидаются?

– Была, и твоё заведение скоро пополнится стояльцами, всё равно их определять больше некуда.

– Ну давай, тащи уже, а то я продрог тут стоять… Только и у покойников не теплее, разве что ветра нет.

– А ты его одеялом прикрой, я предварительно спеленаю и кляп вставлю, чтобы раньше времени не шумел.

– Тогда и меня в моей комнатушке спеленай, можешь и тряпку в рот засунуть. А то приволокут сейчас трупы и подумают, что я тебе пособничал.

– И точно, как же это я сам не догадался!

В общем, сделали всё, как запланировали. Уложил я конвойного на полати в мертвецкой, по соседству с окоченевшим зэком. Корешков притащил верёвку и одеяло, сшитое из разноцветных кусков материи. Пока пеленал Симонова, тот уже начал приходить в себя, и я тут же знаками отослал старика, чтобы пленник его не запомнил. Затем продолжил дело и в финале прикрыл бедолагу разноцветной попоной. Тот уже вращал белками глаз, пытаясь осознать, что происходит.

– Полежи пока в тишине и не рыпайся, – прошептал я ему на ухо. – Будешь дёргаться – пристрелю.

Тот попытался что-то промычать, но из-за вставленного в рот кляпа в виде какой-то вонючей тряпки из закромов сторожа трудно было разобрать содержание заготовленной для меня фразы. Оставив неудачливого конвоира наедине с покойниками, я перебрался в комнатушку Корешкова и проделал ту же процедуру, что и с Симоновым. М-да, связывать однорукого мне ещё не доводилось. Ну ничего, примотать руку к туловищу – и готово. Теперь переложить на топчан. Для кляпа я нашёл тряпку почище.

– Ладно, бывай, дед, не поминай лихом, – кивнул я на прощание.

Тот в ответ моргнул, и я вышел из барака. Так, теперь в сторону столовой, может, удастся там чем-нибудь поживиться. Правда, непонятно ещё, как я выберусь за пределы лагеря, но будем решать проблемы по мере их поступления.

В столовой никого не было, о чём свидетельствовал висевший на двери амбарный замок. Пара ударов прикладом – и скоба вместе с замком уже в снегу. Внутри темно хоть глаз выколи. Блин, надо было у сторожа хоть спички спросить, но не возвращаться же. Может, удастся найти что-нибудь съестное на ощупь… Примерное расположение помещений в столовой я помнил, в большой зал идти смысла нет, нужно порыскать в подсобке. А она прямо и налево, если я ничего не путаю. Вот только какая дверь, первая или вторая? Одна из комнат точно поварская, там, может, пожрать и найдётся, но вряд ли много.

Я вёл ладонью по шершавым доскам, всем своим нутром чувствуя, как испаряются драгоценные минуты. Так, вот первая дверь. Толкнул – заперто. Ладно, применим силу. Удара плечом оказалось достаточно, чтобы хлипкий запор слетел, и я оказался внутри. Через небольшое зарешечённое оконце проникало внутрь немного света, и этого минимума мне хватило понять, что я, похоже, оказался в поварской. В этот момент какое-то странное шевеление в углу заставило меня вскинуть винтовку.