Шторм света - Кэт Розенфилд Страница 66

И просыпается от собственного крика. Сердце стучит в груди, как молот. Кэмерон запутался в простынях, пропитавшихся потом. Снаружи светит солнце, внизу его мать пьет кофе и слушает утренние новости. Паутина сна в голове Кэмерона окончательно развеивается. Он приходит в себя.

«Это был сон. Все это не по-настоящему».

При других обстоятельствах эти слова должны были бы его успокоить – так матери шепчут ребенку нежные слова, если малыш проснулся из-за плохого сна. Но Кэмерону они не приносят ничего, кроме боли.

«Все это не по-настоящему».

Он думает вовсе не о кошмаре.

* * *

После побега Ниа прошло несколько дней. Четыре дня утомительных, бесплодных поисков – все это время Кэмерон отчаянно пытался подобраться к носящейся по киберпространству Ниа. На кухне он наливает себе кофе и украдкой глядит на мать: та сидит за столом и так вцепилась в кружку, будто от нее зависит ее жизнь. Из установленного в углу радиоприемника льется голос диктора местного отделения NPR – спокойным, хорошо поставленным баритоном он зачитывает последние новости. Можно было бы и не включать радио: побег Ниа всего лишь лишил город телевещания на день или два, и, судя по тому, что недавно слышал Кэмерон, она сейчас за полмира отсюда, вносит хаос в спутниковую связь Швеции. Однако он знает, что не только в его районе люди вновь стали получать новости посредством старомодных радиоприемников и антенн. То, что творится в Сети, все разрушения и ущерб, возникшие из-за Ниа, пока она прорывается из одной системы в другую, поставили мир на грань катастрофы. Каждый день в новостях комментаторы произносят слова «волна кибертерроризма», все полагают, что постигшие мир несчастья – дело рук неизвестной, но весьма могущественной группы анархистов, безымянных, безликих злодеев, чьей единственной целью является распространение хаоса. Только так общество может объяснить размах происходящего и совершенно случайно выбираемые цели. Банки, авиалинии, газеты, электросети – нет ни одной системы, которая бы не пострадала. Сегодня баритон с NPR сообщает о том, что в Европе парализовано авиасообщение после мощного сбоя навигационных компьютеров. Организация Объединенных Наций примет резолюцию, в которой призовет все государства – члены ООН отключить свои системы противоракетной обороны от Интернета. Многочисленные новостные сайты обрушились после атаки на компанию, управлявшую их доменами. Китай заблокировал на своей территории все цифровые коммуникации, и уже несколько дней там нет света. Эта страна первой отключилась от Всемирной сети, оборвала все контакты с внешним миром. Если Ниа нельзя остановить, то примеру китайцев последуют и другие страны. Люди по всему миру просыпаются и с ужасом осознают, до какой степени привыкли полагаться на Интернет: Сеть не просто служит способом связи, теперь она удерживает мир от распада. Такое чувство, будто цивилизационные нити рвутся одна за другой.

Разумеется, Кэмерон знает, что все эти «атаки» на самом деле атаками не являются – это просто побочный эффект сложной, рассерженной и неуправляемой личности, впервые вырвавшейся из клетки и попавшей в систему, для нее не предназначенную. Но Кэмерон никому не может этого объяснить, в том числе и матери, если бы она у него спросила. Хотя она не спрашивает. Это само по себе очень тревожный знак: в мире каждую минуту происходит столько плохого, что мама полностью поглощена удручающими новостями и даже забыла, что ей положено сердиться на сына за прогул выпускного. История, которую он сочинил в качестве объяснения своего исчезновения – якобы он потерял счет времени, пока делал видео для своего YouTube-канала, – не выдерживала никакой критики, с первого взгляда было ясно, что это наглая ложь, и в любое другое время мама раскусила бы его в два счета. Теперь же тот досадный инцидент мгновенно позабылся, померк по сравнению с гораздо более крупным и серьезным зрелищем: мир трещит по швам и того и гляди развалится.

«Какая разница, – думает Кэмерон. – Если она не задает вопросов, мне не нужно ей врать».

А ему пришлось бы лгать о многом – не только о событиях, которые привели к побегу Ниа, но и обо всем случившемся после, о том, что сейчас происходит. Кэмерон должен помочь, должен ее поймать. У него нет выбора, и не важно, насколько он зол, не важно, что ему хочется пронзительно вопить всякий раз, когда Изобретатель утверждает, что Ниа его «любит». Все, что он недавно узнал про Ниа, Изобретателя, КТРИПО, Оливию, собственного отца, – это слишком. Необходимость осмыслить природу ее чувств к нему, саму возможность того, что создание вроде нее вообще может испытывать чувства… все это не умещается у него в голове. Кроме того, если Кэмерон начнет думать о том, что Ниа к нему испытывает, ему придется признать, что он и сам испытывает по отношению к ней…

– Кэмерон.

Мать похлопывает его по руке, юноша вздрагивает и виновато смотрит на нее. Мама слабо ему улыбается.

– Ты не слышал ни слова из того, что я только что сказала, да?

Кэмерон качает головой:

– Прости. Так о чем речь?

– Я говорила, что сегодня останусь у Джеффа на ночь. В Международном выставочном центре проводят какое-то крупное мероприятие, из-за этого перекрывают движение на нескольких улицах, так что я просижу на автостраде целую вечность, если попытаюсь отправиться домой. С учетом всего происходящего…

– Все нормально, мама. Со мной все будет в порядке.

Мать хмурится:

– Поразительно. Поверить не могу, что город не вмешался и не настоял на отмене всего этого. Половина Питтсбурга сейчас сидит без электричества, в Нью-Йорке беспорядки, Лос-Анджелес… Господи Иисусе, этим утром я слышала в новостях, что уровень преступности подскочил на тысячу процентов за неделю. Клодию Торрес ограбили на парковке, когда она вышла на обеденный перерыв, и это среди бела дня! – Мама умолкает, ее брови почти сходятся вместе. – Ты же туда не поедешь, правда?

– Куда?

– В Международный выставочный центр. Там ведь будет что-то вроде… Проклятье, не помню названия. Что-то связанное с высокими технологиями? Хакеры? Взломы? Звучит знакомо. Я думала, может быть, у тебя есть билеты.

И впрямь звучит знакомо, думает Кэмерон. На миг он переносится в тот день, когда они с Ниа гуляли, стояли возле автобусной остановки и договаривались пойти на фестиваль «Взломай самого себя». С того дня прошло не более трех недель, но кажется, словно это было в прошлой жизни – и, конечно же, в тот день Кэмерон вовсе не гулял с Ниа. Приятное воспоминание сменяется неприятным осознанием того, как он, должно быть, выглядел со стороны, пока весело болтал с невидимкой. Кэмерон энергично мотает головой, пытаясь прогнать эти мысли.

– Нет, я никуда не поеду.

Мама явно вздыхает с облегчением:

– Славно. Не забудь поесть. И, может быть, выйдешь из дома? Ты слишком много времени проводишь в подвале. Выглядишь ужасно бледным.

* * *

День проходит очень быстро, хотя для Кэмерона все словно во тьме. Мать была права: он не просто проводит слишком много времени в подвале – он сидит там безвылазно. Время от времени парень ожесточенно стучит по клавиатуре, опрашивая один сервер за другим, перемещаясь по всему миру – этакая цифровая версия фотографий на пакетах с молоком «ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?». Порой он закрывает глаза и пересекает грань между этим миром и цифровым, погружается в коды, пытаясь найти следы Ниа в системе, так же как опытный охотник видит примятую травинку на звериной тропе между деревьями, и определяет, какой зверь и в какую сторону прошел. Вначале Кэмерон надеялся, что легко выследит ее. Увы, она движется на своей собственной, вырабатываемой искусственным интеллектом версии чистого адреналина, так что Кэмерон не видит ее следов, потому что их нет. Изобретатель говорит, что важно понять ее путь, это ключевой момент, без которого ее не остановить, только тогда они смогут поставить на пути Ниа ловушку, что-то такое, что вытащит Ниа из системы – так хирург удаляет раковую опухоль из человеческого тела. Причем извлечь следует всю Ниа без остатка, и сделать это нужно одномоментно, после чего закрыть за ней дверь и запереть.