Параллельщики - Татьяна Буглак Страница 65

В поселке тоже готовились к праздникам. За домами, на пустыре, залили каток, поставили снежных Деда Мороза со Снегурочкой, а за неимением одной большой елки украсили пушистые и невысокие, в человеческий рост, кедрушки и сосенки, росшие прямо за катком. Получилось даже лучше, чем с одной елкой. Парни возились с музыкальной техникой в клубе, и Лаки теперь пропадал там до полуночи. Хорошо, что комната парня находилась как раз у двери, поэтому мне его поздние возвращения не мешали. Немногочисленным же девушкам и женщинам было дано ответственное поручение – сшить драпировки для клуба и придумать костюмы для карнавала.

Празднование хотели разделить на несколько частей: ранним вечером общее застолье в столовой для всех сотрудников, потом старшие и семейные расходятся по своим компаниям, а молодежь встречает новогоднюю ночь в клубе. Ну а второго числа в том же клубе для немногочисленных пока детей сотрудников устраивается утренник.

– Со, что с костюмами? – Днем тридцатого декабря в прихожую из тамбура заглянул только что вернувшийся из клуба и пропахший канифолью и жженой проводкой Лаки.

– Готовы, но это сюрприз. У вас там что, пожар был?

– Сильно воняет? – Он понюхал рукав свитера. – Вроде уже нет. Не, не пожар, нам кабель без изоляции потребовался, пришлось обжигать. На улице, так что не волнуйся – клуб в порядке.

– Вы совсем сдурели? – Я включила чайник. – Хоть подумали, каково соседям от этой вони?

– Ветер в сторону болота, да и немного-то мы и жгли.

Парень шагнул было на кухню, но с одежды посыпался сор, и он быстро удрал на крыльцо – отряхиваться. Я взялась за веник, выметая обломки затвердевшей в огне изоляции.

Вечером того же тридцатого числа при окончательном обсуждении предстоящего праздника возник новый вопрос: можно ли считать достаточно взрослыми Славку и Машу? Биологический их возраст как раз колебался в пределах четырнадцати – шестнадцати лет, выглядели они лет на четырнадцать, но пусть и забытый, но все же опыт прежней жизни мог, наверное, и к современным двадцати «с хвостиком» подходить. Оба были и очень детьми, радуясь каждой мелочи, и очень взрослыми, когда дело касалось ответственности. В общем, все практически единогласно решили, что новогоднюю ночь ребята могут праздновать со взрослыми, только без шампанского. Мария, как обычно, возражала, но на то она и БЯП.

Вечером тридцать первого в столовой было не протолкнуться, ведь из примерно пятидесяти человек три четверти составляли мужчины, а праздновать в почти мужской компании, с завистью поглядывая на немногочисленные пары, никто не хотел, так что все привели с собой жен или девушек. Вот и вышло, что в празднично украшенной столовой собралось под сотню человек.

Но некоторая теснота не испортила любимого праздника. Все сидели нарядные, радостные, ожидая сюрпризов. И сюрпризы были, да еще какие! Недаром в столовую заносили продукты в ящиках без крупной маркировки. Теперь на столах красовались блюда с копчеными муксунами и стерлядями, знаменитой сосьвинской селедкой, а главное – с тоже копчеными, но цельными тушками тетеревов, по одному на шесть человек. Верными оказались осенние слухи, о которых нам говорил Азамат. Мы сначала подумали, что вся эта роскошь предназначена только для сотрудников конторы, и всем стало неудобно, но сразу выяснилось, что такие же продуктовые наборы получили все жители города. Мало, конечно, но в условиях блокады дичь была лучшим подарком, радуя уже подзабытым вкусом.

А вот что оказалось эксклюзивным подарком для сотрудников конторы – вы вряд ли догадаетесь. Мандарины! Пусть всего лишь по дольке на каждого, и по две – на ребенка, – но это были настоящие мандарины! Секрет их появления был прост, но знали о нем до этого момента только Гузель с Азаматом. Мать Гузелки, та самая медсестра Назиля, уже несколько лет выращивала у себя два мандариновых деревца, заинтересовав этим и аби Майсе, у которой росло одно, но очень крепкое деревце. Руки у обеих женщин оказались легкими, и все три растения зацвели, а потом стали и плодоносить. Вот и придумали они сделать такой подарок сотрудникам конторы, да и на все так же живших в гостинице-санатории параллельщиков хватило.

Все радовались пусть и не очень ароматным, но все же свежим новогодним фруктам, хотя некоторые и откладывали свои дольки, чтобы отнести домой, прибавив их к пайку детей. Мы с Лаки свои дольки съели, и он тихо шепнул мне:

– Лучший подарок за много лет. Никакие деликатесы не сравнятся с мандарином на Новый год, когда он выращен для тебя другом. Миллиардеры не поймут.

Праздничный ужин закончился в начале восьмого, и люди стали расходиться: кто жил в городе и имел семьи, спешили к детям, чтобы успеть до начала комендантского часа – его не отменили даже в эту ночь, – кто жил в поселке – собирались немного отдохнуть и подготовиться к новогоднему карнавалу в клубе.

В начале десятого Лаки стоял перед зеркалом в прихожей, несколько недоуменно разглядывая свое отражение:

– Кто это придумал?

– Вообще-то я. – Я поправила на нем серебристую куртку звездолетчика, отчасти скопированную с костюмов так любимого парнем сериала по роману Снегова. – Не нравится?

– Просто неожиданно. А кто я, по твоему мнению? Из героев фильма?

– Причем здесь фильм? Захотелось сделать тебе космический костюм, вот и все. Ты же космос любишь.

– А сама-то? – Он оглядел мое средневековое платье. – Ошибочка у тебя, не сочетаемся мы.

– Сочетаемся. – Я улыбнулась, поправив газовую накидку, маскировавшую мою короткую стрижку. – Это все равно стилизация, а в будущем, думаю, праздничные платья тоже будут длинными. Пойдем, десять скоро.

В клубе собралось человек пятьдесят – вся молодежь конторы, плюс девушки наших парней. Было тесновато, но весело, большинство, как и мы с Лаки, пришли в самодельных карнавальных костюмах. Особо выделялись Славка и Маша – они и так по цвету волос подходили к героям Ле Гуин, а теперь вообще стали один в один Джакоб и Ролери, что вызывало добродушные шуточки, из-за которых глаза Славки разгорались, а Маша краснела. Но костюмы – я знала это точно – они выбирали сами и вместе, а шила их Маша, впервые осмелившаяся сесть за швейную машинку и удивлявшаяся странному «мохнатому холсту», как она назвала искусственный мех.

Повеселились мы в те новогодние дни от души. В саму новогоднюю ночь все поучаствовали в конкурсах, вообще-то очень приличных, но в исполнении некоторых – не совсем. Особо запомнился всем чуть подвыпивший Азамат, пытавшийся в пантомиме изобразить самовар. В результате скромная Маша покраснела как помидор, из углов раздались скабрезные смешки, и парень, поняв, что сделал что-то не то, поспешил уйти с крохотной сцены. Но заслужил-таки свой приз, потому что никто не угадал, что же он показал. Призы для всех как раз и были сделаны из медной проволоки от кабеля, выгнутой самыми замысловатыми способами и заменявшей шуточные медали.

В следующие три дня мы катались на коньках и санках – в последние Славка уже начинал впрягать подросшего и окрепшего Гаврюшку – и устроили в украшенной пластиковыми игрушками сосновой рощице снежную битву, в которой, за неимением снежков (снег ведь на морозе не слипается), использовали напиленные «кирпичиками» слежавшиеся сугробы. Отличный выдался праздник!