Цвета штандартов - Томаш Колодзейчак Страница 63

– Регистрирую процесс дыхания стен. Однако они не живые.

– Обнаружил место, где стена тонкая, почти прозрачная.

– Черт возьми, стена состоит из сложных германиевых соединений!

– Германиевых?

– Следующий за углеродом элемент из четвертой группы Периодической системы.

В этом зале солдатам предстояло оставить окруженный защитными полями регистратор, собирающий данные от всех приборов и людей. Он состоял из нескольких идентичных устройств, ведущих одновременную запись информации. При этом у каждого модуля были по-иному заданы условия возвращения на «Нулевую базу». Один ждал приказа Даниеля, второй должен был возвращаться, когда погаснут все жизненные сигналы людей, третий – через час после посадки. Разумеется, если коргарды пожелают его выпустить.

– Клякс, проверь стены. Клейн – страхуешь его. Ренделл – следи за генераторами поля. Форби, отвечаешь за модули записи, – отдавал приказы Даниель. – Активировать поддержку первого уровня. Сопрягаемся в группу только по моему приказу. Клякс, начинай.

Они не успели ничего сделать. В тот момент, когда биомат пересек границу защитного поля, стены помещения дрогнули.

На своде возникла узкая щель. Оранжевый цвет стен уступил место мерцающему красному. Щель расширялась, разбегаясь в сложную сеть трещин.

Даниель усилил верхнюю границу защитного поля, но на головы сбившихся в кучку людей никакие камни не посыпались. Лишь спустя некоторое время они сообразили, в чем суть явления. Стены снижались!

Ни люди, ни автоматы не замечали, чтобы волнистые вертикальные поверхности погружались в пол, скорее это походило на стены песочного замка, осыпающиеся под порывами ветра. Стены были все ниже, а одновременно приближались к людям.

– Они нас задавят! – крикнул Пушистик.

– Подождем, – спокойно сказал Даниель. – В случае чего попытаемся пробиться. Ждите моего приказа.

Регистраторы донесли о движении грунта. Поверхность, на которой они стояли, поднималась, выталкиваемая неведомой силой.

– Сейчас начнется извержение, – пытался пошутить Хоффман.

– Поле выдержит выброс лавы, – вежливо сообщил ему Даниель.

– И мы застынем в ней, как мухи в янтаре, – добавил Ренделл. – Либо как аммониты.

– А коргарды изготовят себе из нас изящные брелоки, я-то знаю.

– Предварительно, разумеется, отшлифовав.

– Есть данные: толщина стены – семь метров, высота – тринадцать.

– Мы поднялись на три метра.

– А может, – неожиданно заговорил Форби, – они просто-напросто оборудуют для нас обзорную площадку?

Вскоре оказалось, что Форби прав. Движение массивных стен резко ускорилось, потом почти мгновенно они провалились, выдавливая возвышение и стоящих на нем людей ещё на несколько метров вверх.

Когда перед их глазами возникла картина внутренней части коргардской базы, Даниель не сумел сдержать возгласа страха и удивления.

* * *

Это было необычно, могуче и одновременно чуждо. Это ужасало.

Они стояли на плоской вершине небольшого холма, почти в центре гигантского зала. Кроваво-красным куполом был как бы накрыт весь мир. По дальней поверхности свода передвигались пятна и тени, иногда разгорались цепочки огоньков, иногда вспыхивали волны радужных полос. Однако после мгновений такого светового извержения свет потолка снова делался густо-карминным, местами становившимся коричневым, местами – фиолетовым.

Сонары скафандров десантников по-разному оценивали расстояние до свода: от ста метров до почти пятнадцати километров. Скорее всего последний результат был ближе других к истине.

Вцепившись в потолок, висели необычные, гигантские гирлянды. Свисали дуги блестящих черных кабелей, то и дело извивавшихся и переплетавшихся друг с другом. На их поверхности пульсировали мясистые диски, что-то вроде присосок или гнезд причаливателей. Многие были пустыми, в другие уткнулись носами коргардские машины, подобные тем, какие Даниель видел в Каллагейме. Рыбьи морды кораблей прижимались к дискообразным присоскам, красные глаза не горели, машины подрагивали, разбухали. Они напоминали гигантских паразитов, вцепившихся в жилы или кишки внутренностей. В некоторых местах к черным пуповинам прилепились одиночные машины, большинство кольцевых гнезд призывно пульсировало. В других местах машины висели одна при другой, образуя гигантские кисти.

Немного ниже располагались конусовидные транспортеры – копии того, что был захвачен людьми. Здесь их было несколько десятков. Они двигались в воздухе по круговым трассам в нескольких плоскостях вокруг одной центральной точки. У Даниеля это ассоциировалось с древней планетарной моделью атома, где вокруг ядра по круговым орбитам перемещались электроны. Время от времени машины перескакивали с орбиты на орбиту. Вся динамичная система перемещалась по огромному пространству внутри красного купола, то поднимаясь на несколько метров, то опускаясь.

На рентгеновских частотах здесь можно было увидеть растянутые в пространстве тонкие струны. По ним перемещались амебовидные существа, иногда перескакивающие с одной нити на другую. И рыбообразные устройства, прикасавшиеся к черным пуповинам, и вращающиеся оранжевые конусы пересекали струны, не нанося им ни малейшего вреда. «Амебы» время от времени останавливались, и из их тел начинали вырастать усы, гибкие, пружинистые, быстро удлиняющиеся. Когда такой ус касался другой струны, он тут же сливался с ней, образуя новый узел. «Амеба» тогда съеживалась, резко растекалась вдоль струны и исчезала. В результате сеть струн становилась все плотнее. Некоторые связи то и дело попросту исчезали. Однако не раздувающиеся, словно напившиеся крови клещи, машины, вращающиеся транспортеры и рентгеновские пауки поразили Даниеля.

Он опустил глаза и подошел к краю возвышения.

Внизу толпились, копошились, толкались, словно личинки насекомых, занятые множеством непонятных дел люди.

Это были они – похищенные из многих городов взрослые и дети, которые могли родиться только здесь, в рабстве, в плену, в неволе.

С холма это напоминало древний город. Огромные стеллажи-дома. Они стояли вплотную, иногда по нескольку стеллажей в ряд, иногда одиноко, как высотные здания. Были здесь и дугообразные, и многоугольные «строения». Одноэтажные и многоэтажные. На длинных полках стояли клетки, точно такие же, как в том фильме, который Даниель видел много недель назад. В большинстве клеток сидели люди, скрючившиеся, не имеющие возможности ни встать, ни лечь. Некоторые клетки пустовали, а их дверцы были вырваны и погнуты.

Между стеллажами с клетками, словно по улицам, площадям, тротуарам, тоже двигались люди. Их было много, очень много. Уже на этом расстоянии Даниель заметил массу калек, людей с присадками, странными наростами, ампутациями. Были такие, что ходили, такие, что ползали, и такие, что бессильно лежали на земле. Одетые и нагие, пожилые и молодые, казавшиеся нормальными и спятившие. На первый взгляд, их движения напоминали суетню в центре большого города, если на него смотреть из окна небоскреба. Однако внимательный наблюдатель, имея достаточно много времени, заметил бы, что в действиях этих людей нет никакого смысла, что они не владеют своими покалеченными телами.