Танкистка - Александр Айзенберг Страница 63

Нечаева заинтересовала вождя. На фоне поражений профессиональных военных она, попав в окружение, развернулась даже лучше, чем в порядках наших войск. После этого он стал отслеживать ее действия и поэтому не мог пропустить ее выступление по радио. Никаких заранее заготовленных речей, только прямой эфир. И сейчас он слушал выступление Нечаевой по радио, а вместе с ним в его кабинете находился и Мехлис.

Когда прозвучало «каждый наш боец должен знать, что он сражается не столько за советскую власть и лично товарища Сталина, сколько за свои семьи, своих родных и близких, своих друзей и знакомых, за весь свой народ, за их право жить на своей земле и так, как они этого хотят, а не на ставшей вдруг чужой земле и по приказам хозяев», Мехлис произнес:

– Я ей покажу, как это сражаться не за советскую власть и товарища Сталина! Эта оторва вконец распоясалась.

– Лева, успокойся! Она все правильно сказала. У нас есть много народа, кто по той или иной причине не любит советскую власть. Да, они нам не вредят, но и не помогают. А она ясно показала, что отсидеться в стороне у них не получится: или с нами и всем народом, или против нас и всего народа, треть его не дано.

В целом речь Нечаевой Сталину понравилась, в ней она легко и просто раскрыла всю звериную сущность немецкого фашизма, их цели, и показала, что договориться с ними нельзя. Тут или они нас, или мы их, и борьба будет идти насмерть. Нужно всемерно растиражировать ее образ, это ведь советская Жанна д'Арк. Уже сейчас ее популярность в войсках и народе растет, и при любом исходе, выживет она или погибнет, она так или иначе мотивирует людей на борьбу с врагом. Да, цинично, но тут идет речь о выживании целой страны и народа, а потому все средства хороши.

Честно говоря, я думал, что мне нагорит после такой речи, все же это выходило за рамки разрешенного цензурой, но, к моему большому удивлению, ни передачу не прервали, ни потом мне ничего не было. Из радиоцентра меня сначала отвезли назад в гостиницу, где я спокойно пообедал в ресторане, а потом политрук предупредил меня, чтобы я готовился к отлету, ночью вылетаем назад. Вернее, это я вылетаю, а он как раз остается.

У меня осталось несколько часов свободного времени, и я рванул в ближайший коммерческий магазин, где купил десяток бутылок хорошей водки и коньяка. Знай я заранее, зачем меня вызвали на Большую землю, то я прихватил бы с собой список для представления к наградам, но, не догадываясь, зачем меня вызвали, не рискнул это делать. Вдруг меня вызвали не награждать и хвалить, а дать по шапке и посадить (такое тоже вполне могло быть), а тут я даю списки на награждение. Так, наоборот, можно было подставить своих людей: а почему это враг народа Нечаева их награждает? А что, если это ее подельники?

Короче, когда в Москве выяснилось, что меня будут награждать, а не карать, я попросил отправить в отряд шифровку, чтобы они срочно подготовили списки к награждению. Меня привезут, высадят (прыжков с парашютом не предвиделось), а раненых и списки награжденных заберут. Так и случилось.

Вечером за мной заехали. Я уже был готов, и на машине все тот же политрук отвез меня назад на аэродром и посадил в самолет. В этот раз я был отоспавшимся и не спал, хоть уже и наступила ночь. При перелете через линию фронта нас засекли, и пришлось пережить несколько очень неприятных минут, когда нас обстреливали с земли зенитками.

Причем вполне неплохо били, черти: в важные места самолета вроде не попали, но пара рваных отверстий перед моим носом в обшивке появилась. Не знаю, попали нам в моторы или нет, но долетели нормально и звук моторов не менялся. Так что, думаю, пронесло и в них не попали.

Сели на том же поле, а там уже все готово. Как только самолет остановился, я вылез из него, и сразу в транспортник стали грузить раненых, а также вручили и планшетку с наградными листами на моих бойцов и командиров. Управились быстро, и самолет снова пошел на взлет и, как я узнал, долетел до наших нормально.

А я снова окунулся в свою кухню. Во время моего отсутствия ничего существенного не произошло. Честно говоря, я был рад, что вернулся назад, хотя чего скрывать, и поездка в Москву мне понравилась. Все же последнее время я был в напряжении, а когда выяснил, что меня вызвали в столицу не ругать, а награждать, то расслабился и действительно хорошо отдохнул за эти несколько дней мирной жизни. Сейчас же я с радостью обнялся со своими ребятами. Хорошо еще, что за время моего отсутствия ничего не произошло. За это время отряд отдохнул, и технику в порядок привели. Не знаю еще, как там мой второй батальон, который, разбившись на взводы, ушел кошмарить немцев, но надеюсь узнать это в ближайшее время. А пока пора снова придумывать новые подлянки для арийцев.

То же время. Москва, Кремль

– Добрый день, Борис Михайлович, проходите, садитесь.

Сталин любезно указал Шапошникову на место за столом. Как бы то ни было, но самодуром Сталин не был, он всегда уважал профессионалов своего дела, к которым относил и Шапошникова. Он глубоко его уважал за профессионализм. Полковник царской армии Шапошников весной 1918 года добровольно вступил в Красную армию и принял деятельное участие в Гражданской войне, за что в 1921 году был награжден орденом Красного Знамени.

– Какая, по вашему мнению, сейчас обстановка на фронте?

– Без сомнения, тяжелая, но в последнее время на Западном фронте положение слегка выправилось.

– Нечаева?