Ревенант - Павел Корнев Страница 60

Я хмыкнул.

– Неожиданно.

– Поверь, Филипп, вино лучше продажной любви, с какой стороны ни посмотри. Ни одна распутница не подарит тебе благословенного забытья!

– Не будь так в этом уверен. Могут и дурманного зелья подлить.

– Посему пить стоит в проверенной компании, – согласился со мной маэстро Салазар и подмигнул. – Возвращаемся?

– Да. Заглянем сюда утром.

Мы забрали лошадей и двинулись в обратный путь. В арке ворот прохаживался сонный стражник, еще один сидел у очага, а их товарищи, судя по доносившемуся из кордегардии храпу, спали и видели седьмой сон.

– Куда прете?! – привычно возмутился караульный, опираясь на алебарду. – До утра проезд закрыт! Поворачивайте!

К этому времени я уже вернул на палец служебный перстень, поэтому направил лошадку в круг отбрасываемого факелом света и вытянул руку.

– Бумаги смотреть будешь, любезный, или так пропустишь?

Стражник прищурился, внимательно изучая кольцо, затем спросил:

– Арестанта на днях ваша милость через наш пост везла?

Я утвердительно кивнул. Дядька слегка сдвинул шлем на затылок, почесал лоб и обернулся за советом к напарнику. Тот спросил:

– Плату за ночной въезд внесете?

Вполне можно было обойтись и без этого, но я скупиться не стал и кинул стражнику монету в пять крейцеров, после чего все вопросы отпали сами собой. Нас пропустили.

Липкая непроглядная темень осталась за воротами, в старых кварталах тут и там горели фонари; отбрасываемый ими свет выхватывал из мрака углы домов и входные двери, освещал мостовую и делал ночь самую малость дружелюбней, дарил иллюзию безопасности. Именно что иллюзию.

Мы проехали уже половину пути, когда налетевший со спины порыв ледяного ветра разом погасил все огни, пусть даже те и были защищены цветным стеклом ламп. Озноб пробрал до самых костей, а миг спустя по нервам ударил цокот когтей. Частый-частый, переходящий в стремительный рывок. Лошадь испуганно заржала, и я спешно соскочил на мостовую, в развороте рванул из перевязи пистоль и сразу, не целясь, дернул пальцем спусковой крючок. Пусть улицу и заполонил беспросветный мрак, на его бархатной подложке предельно отчетливо горели три пары багряных глаз, да еще из распахнутых пастей неведомых тварей капала слюна, пятнавшая булыжники кляксами призрачного огня.

Жахнул выстрел – привычно мощно, только как-то слишком уж приглушенно, словно под водой, – пламя дульной вспышки едва не лизнуло морду несшейся ко мне псины. Страшный удар свинцовой пули заставил голову крупной собаки дернуться, лапы ее заплелись, и застреленное животное распласталось на камнях. Два других пса нацелились на маэстро Салазара, и я вооружился вторым пистолем, повел рукой, ловя на прицел ближайшее к себе порождение ночи.

Микаэль встретил бросок ударом шпаги, и клинок завяз в разрубленной голове, а последняя тварь получила от меня пулю в бок и упала, но тут же рывком поднялась на лапы, словно и не было дыры в боку. Впрочем, мимолетной заминки с лихвой хватило бретеру, чтобы высвободить оружие, шагнуть вперед и широким замахом перерубить хребет оскалившейся собаки. Та дернулась и затихла.

Вновь повеяло холодом, тела псин начали истекать угольно-черной тьмой, она заструилась, заклубилась и соткалась в темную фигуру, под которой на брусчатке расползлось пятно алой изморози.

– Что за дрянь? – опешил Микаэль, настороженно отступая назад.

Я таким вопросом задаваться не стал. Разряженный пистоль полетел под ноги, мах выдернутой из-за пояса волшебной палочки распорол незримую стихию и заставил вспыхнуть эфир пламенной полосой. Огненная плеть хлестнула по призраку и разорвала его в клочья, но не спалила. Кляксы черноты подобно шарикам ртути слились воедино, и фигура вновь соткалась из небытия, только уже на новом месте.

Незримая стихия колыхнулась, пространство исказилось и накатило порывом леденящей жути, хорошо хоть я успел поставить волнолом. Атакующий порыв, вобравший в себя и ментальные практики, и традиционные эфирные техники, рассеялся, не причинив никакого вреда, разве что Микаэля приложило эманациями развеянного заклятия, он пошатнулся и отступил еще на два шага назад.

– Филипп, кончай ее! – прохрипел бретер.

Припомнилась схватка с Белой девой, и волшебная палочка выписала в воздухе несколько сложных росчерков. Они засветились мягким сиянием и сложились в единое целое, закружились призрачным пентаклем. Я усилил его парой эфирных якорей и отправил в противника, но опоздал. Темная фигура втянулись в камень мостовой, и сразу сгинуло потустороннее присутствие, перестала давить ватной периной тишина, сами собой загорелись фонари.

В левую руку немедленно вгрызлась противная ломота магического отката, следом вверх по запястью поползло благословенное онемение. Я покрутил кистью, затем поднял с брусчатки пистоли и скомандовал:

– Убираемся отсюда!

Но маэстро Салазар меня словно не услышал, он опустился на корточки и приподнял голову одной из псин.

– Посмотри! – указал Микаэль на окровавленные дыры глазниц. – Глаза выколоты! Это был не демон!

– Не демон, – согласился я с бретером, поймал перепуганную лошадку и принялся успокаивать ее, поглаживая по морде, а после сунул специально припасенный на такой случай сухарь.

Микаэль вытер ладони о штанины, поднялся на ноги и выдвинул вполне логичное предложение:

– Думаешь, это дело рук черно-красных?

Мысль о том, что добрые братья опустились до запретной волшбы, не вызвала отторжения, покачал я головой совсем по другой причине.

– Сильвио всерьез полагает, будто я чернокнижник. Он бы так не сглупил. Если только это не самодеятельность кого-то из здешней миссии ордена. И опять же – откуда собаки в городе? Скорее уж эта погань увязалась за нами от табора.

– Кого-то насторожили расспросы? – Маэстро Салазар озадаченно хмыкнул, забрался в седло и спросил: – Так что насчет надраться до поросячьего визга?