Книга секретов - Жаклин Уэст Страница 6

Олив предпочитала, чтобы в темных местах все же было немного света. Она обожала выключатели, свечи и рождественские гирлянды из лампочек и уж точно не стала бы спускаться в глубокую, темную пещеру без фонарика. Так что, когда она полетела в дыру головой вперед, это был исключительно несчастный случай. Вот только что она стояла на коленях в заросшем сорняками саду – а в следующий миг уже с писком (что-то вроде «АаааааоййййУПС!») скользила по отвесной земляной стене в темное, холодное пространство глубоко под землей.

Какое-то время она могла только дышать. Потом, убедившись, что дыхание наладилось, и она дышит, не прилагая специальных усилий, Олив проинспектировала свое тело. Кроме рубашки, которая теперь была жутко грязная, ничего вроде бы не пострадало – в том числе и очки. Олив неуверенно привстала и подняла глаза на зияющее отверстие далеко наверху.

«Я свалилась в ловушку! – воскликнул у нее в голове перепуганный голосок. – Как раз в такую, которую ставят на тигров! Или на медведей?»

«Нет. Ты думаешь про Винни-Пуха», – сказал другой голосок, чуть менее перепуганный.

«Ой, и точно… Ловушка на Слонопотама», – признал первый голосок.

– Заткнись, мозг! – прикрикнула на саму себя Олив.

Она робко огляделась. Даже несмотря на пробивавшиеся сверху слабые лучи серого дневного света, темнота была плотной, как шоколадный торт. Олив могла быть уверена только в одном, что она находилась глубоко под двором в некоем замкнутом пространстве. Слова Горацио о том, что Аннабель прячется где-нибудь, где темно, тревожно всплыли сквозь путаницу в голове.

– Аннабель? – шепотом позвала девочка. Сердце Олив с грохотом колотилось о ребра, и потому ее голос дрожал. – Ты здесь?

Никто не ответил.

Олив нерешительно вытянула руку в темноту, пока не уперлась кончиками пальцев во что-то твердое. Но это была не земля.

Это был камень.

Пошатываясь, Олив поднялась на ноги. По мере того как ее глаза привыкали к темноте, пространство, казалось, расступалось. Вскоре она смогла различить толстые каменные стены, утоптанный земляной пол и нечто слева от нее, мерцавшее в слабых лучах серого света. Олив подкралась поближе. Мерцание, казалось, размножилось и превратилось в ряды все новых и новых отблесков, сверкавших во тьме. И тут Олив сразу поняла, куда попала: она была в конце туннеля под подвалом, в комнате с банками.

Олив только недавно обнаружила эту комнату – после того, как обманом и силой заставила Леопольда покинуть пост, воспользовавшись заклятием из гримуара МакМартинов. Она до сих пор не понимала, почему большой черный кот настолько упорно охранял это место. С точки зрения Олив, оно выглядело не более чем странная кладовая для съестного, которое все равно никто и никогда не отважился бы съесть.

Но кто бы ни вырыл подземный ход, этот человек знал о погребе – знал и сумел туда пробраться. И Олив догадывалась, что лишь одному человеку, кроме нее, было известно о его существовании.

Аннабель МакМартин.

Олив внимательно огляделась вокруг. Комната была невелика, и совершенно очевидно, что Олив здесь одна. Девочка крепко обняла себя за плечи холодными руками и внимательно посмотрела на тесно заставленные полки. Банки были заполнены чем-то, что Олив и опознать-то не могла: красными порошкообразными, желтыми и маслянистыми штуками, у которых были ноги, штуками, которые и были ногами, штуковинами с лепестками, с шипами или с костями. Олив показалось, что шеренги банок с прошлого раза несколько поредели – но банок, пробоин в их рядах и осколков стекла, усеивавших пол, было так много, что точно сказать было невозможно. Да и кому вообще могли понадобиться эти банки?

Дрожа, Олив повернулась к высокому деревянному столу, стоявшему перед полками. Клочки бумаги были разбросаны по столешнице точно так же, как и несколько недель назад, когда Олив впервые их обнаружила: написанные от руки слова разлетелись, как рассыпанные кусочки пазла. Олив перевернула несколько клочков и в скудном, далеком свете дня сумела сложить «Зеле…», «…олетовый» и «смешать с к…». Рядом стояла большая ступка с покрытым оранжевой пылью пестиком. Олив сунула палец в ступку и принюхалась: пахло подгнившей апельсиновой цедрой. Очень осторожно Олив высунула язык и попробовала. На вкус на гнилую цедру было не похоже; вообще ни на что, известное Олив, было не похоже. Она вытерла палец об один из клочков бумаги, оставив на нем маленькую волнистую линию. Затем, растирая руки, вздохнула и вновь обвела комнату взглядом.

Было совершенно ясно, что это важное место. Леопольд охранял его никто-не-знает-как-долго, и теперь сюда вел уже не один, а целых два потайных хода. Что-то явно ускользало от Олив. Она не первый раз упускала важные вещи. И Олив усвоила, что, когда она упускает важные вещи, это обычно происходит потому, что она неправильно на них смотрит.

Олив вытянула очки из-под воротника и надела, пристально всматриваясь в шеренги склянок в полумраке. Содержимое банок не шелохнулось. Тайные письмена не всплыли буква за буквой в стеклянных стенках. Она оглядела саму комнату, но все выглядело точно так же, как и мгновение назад. Олив вздохнула. Она уже собиралась снимать очки, как вдруг ее взгляд упал на бумаги на столе.

Маленькая оранжевая завитушка, след от ее пальца, извивалась и перекатывалась на странице, совсем как настоящая волна в порошковом оранжевом море.

Иногда, когда бросишь мелочь в торговый автомат, случается долгая таинственная пауза: шестеренки внутри цепляются друг за друга и вертятся, монеты падают в правильные прорези, и начинаешь думать – выпадет твоя газировка или нет? Как вдруг… Клац. Бух. В лоток падает банка, холодная, как лед, и точно такая, как тебе хотелось. Вот это и случилось в голове у Олив, когда крохотная оранжевая волна зашевелилась.

Ноги Олив затопали по земляному полу, когда она рванула в туннель, вытянув перед собой руки и почти не замечая кромешной тьмы вокруг. Она больно ушибла пальцы о лестницу, ведущую к люку в подвале, но даже это не заставило ее притормозить.