Никогда не играй в пятнашки - Игорь Алгранов Страница 59

— Хм… Это ты, Теодоре, всё правильно сказал. И я ещё, будь уверен, до этого самого стиля жизни доберусь. Но! Всё дело в том, что за последние десятилетия эти самые возможности стали поистине угрожающими…

— Что верно, то точно.

— И я, мой друг, пришёл к выводу, что главная проблема людей заключается существовании огромных рассадников паразитов.

— Ты о чём это? — удивился Фёдор. — О каких рассадниках паразитов? Ты о пришельцах? Ты знаешь где их гнезда? — он усмехнулся. — Тогда тебе нужно срочно к Бригадиру на доклад.

— Ну что ты заладил: пришельцы, пришельцы! О них разговор отдельный. Я говорю про города, — Егорыч сделал паузу и взглянул на приятеля. — Да-да, не удивляйся, про города как явление вообще и про современные гигантские жилые человекосистемы, в частности. Я долго думал, что не так в казалось бы разумном поведении двуногого прямоходящего. Откуда такое стремление сбиваться в огромные поселения? Ладно, когда древние строили города, это и вправду было порой необходимой мерой для выживания, но сейчас? Сколько я ни размышлял, о назначении современных городов, неизменно приходил к единственному логичному выводу.

— А именно? Просвети нас, о великий мыслитель.

— Не ёрничай. Цель существования городов — паразитировать на теле планеты. Между прочим, я считаю сравнение их с муравейниками оскорблением для последних.

— О как, — Фёдор поперхнулся очередным глотком. — Круто взял. Постой-постой, а как же пятнашки? Вот ведь кто настоящие паразиты! Да и то, какие это паразиты… Скорее уж захватчики.

— Да погоди ты! Я тебе говорю о чрезмерно вредящей всему окружающему миру деятельности человечества как резидента городов, по крайней мере в нынешней их форме.

— Если бы я в своё время собаку не съел на всех этих симпозиумах и конференциях, я бы сказал: «Переведи». Но там и похлеще заворачивали. Эх, было время… Слушай, ты точно был простым сборщиком?

— Ты суть лови, а не ностальгируй, — сурово зыркнул на приятеля Пётр. — Книжек я умных в юности много читал.

— Понятно. Интеллигент, значит, — усмехнулся Фёдор. — А о сути… Да ну, Петя, в самом деле, ты загибаешь. Люди миллиардами гибнут от пандемии неведомой мимикрирующей розовой протоплазмы, а ты самих людей и винишь. И вообще, города — это великое изобретение человечества! Без городов человечеству давно бы настала хана, ну или оно влачило бы весьма жалкое существование. Вся наша жизнь — в городах, а периферия — это так, вспомогательное явление. Все возможности, все потребности, все желания, вся забота о поколениях — от внутриутробного плода до сморщенного старика, — и не смотри на меня ухмыляясь, старая язва! — всё обеспечивает и обо всём заботится как радеющая мать кто? Город! — Фёдор весь преобразился, с громким скрипом приподнявшись с ноющей тахты. Даже складки на его лице как-будто стали меньше. — И теперь человечество жизни представить не может без городов!

— Вот именно, Теодоре, вот именно, — Пётр со скорбным выражением лица поднял вверх указательный палец, — ты попал в самую точку, друг мой.

— Что это ты имеешь ввиду, носитель усиленного интеллекта?

— Посмотри, ведь как удобно: всё под рукой, и в таком изобилии и разнообразии, что никакой фермерской деревенщине и не снилось. Хочешь разной вкусной еды? Пожалуйста, дуй в марк, затаривайся. Какая разница, из чего она там сделана, вкусно ведь, симпатично и даже питательно. Хочешь развлечений? Опять пустяки: дуй туда же, но этажом повыше. Вот он, храм эпохи потребления — полный всякого добра многоэтажный оллмарк, стоящий посреди города… Или, может статься, тебе понадобилась скорая помощь? Да не вопрос! Разве что иногда подождать придётся, много что-то вас хворых стало, с такой-то едой, да и просто много вас стало… Хочешь путешествовать? Ещё лучше — спускайся в подземку и чеши куда глаза глядят, везде прямые каналы прорыты, любая колония земляных крыс обзавидуется такой развитой системе. Вошёл в вагон в одном городе, сел в удобное кресло, прокатился с комфортом, потягивая «яблочный» сок, и, вот тебе пожалуйста, вышел в другом городе. И снова всё знакомо и уютно. Ты дома! Где бы ты ни был. И главное, не загружайся размышлениями, откуда всё это взялось.

— Ну и что в этом плохого? Удобно же. Чем не жизнь? Известно же, что человечество по природе своей жутко лениво, и всю энергию свою и изобретательность направляет на потакание своей лени. И города такому положению дел весьма споспешествуют.

— А ты задумывался, Федя, какой ценой всё это обходится? И я ведь не только деньги, и не столько деньги имею ввиду. Деньги — это бумажки, ещё один самообман, сам по себе ничего не стоящий. Настоящая цена за все эти удовольствия — это ведь ресурсы, ресурсы и ещё раз ресурсы. А человечество — это потребление, потребление, потребление. И отходы. Посмотри вокруг городов, что там широким кольцом у каждого полиса?

— Что-что, — хмуро ответил Складка, — известно что. Свалка.

— Верно! И не просто свалка. Поля, холмистые, вонючие, смердящие равнины мусора, отходов и прочего разнокалиберного дерьма. А все эти бесконечные пояса промзон с их выбросами вокруг городов? Над иным гипером по полгода висят непременные серые тучи и вовсе не только из водяного тумана…

— Ну так не везде же? Вон в Европе кое-где получше с этим, потихоньку лет десять назад разгребать начали…

— Ну да, вредные производства засунем подальше в монгольские степи — и порядок! Ты ещё вспомни про ядерные отходы, куда они всё это девают? То-то. С глаз долой, примите, здрасьте… Ты знаешь как на Дальнем Востоке местные, когда они ещё там были, реку Амур называли?

— Как?

— «Труп». И немудрено — кубокилометры ядовитой жижи, идущие бесконечным потоком из Поднебесной, годятся разве что для обработки трупов. Среди фермеров там жить нынче дураков нет.

— Хм… — Фёдор задумчиво почесал ухо. — Если всё настолько плохо у нас… Выходит, что вся земля для нас как свалка? Если не успевают увозить и перерабатывать… тогда что делать-то, Пётр свет Егорыч?

— А почему не успевают?

— Ну как… Недостатки инфраструктуры. Недочёты реализации. Не учли последствий и побочных действий. Хех, всё как в родной медицине… Да что говорить, людей слишком много в одном отдельно взятом месте.

— А зачем, Федя?

— Ну что ты заладил: «зачем да почему». Живут и всё. Я же говорил, такова людская натура — просто удобно.

— Ах натура такая? — Пётр всплеснул руками. — Это ты точно подметил. Но я тебе ещё скажу, в чём человеческая натура. Ты, вот, бывал в системе городской канализации? Хотя бы, например, в ромовской?

— А то… сам же знаешь, где нам с тобой бомжевать приходилось.

— Ты помнишь, сколько там дерьма? Там целые реки, озера дерьма! Да мы с тобой никогда рядом больше одной ночи не задерживались, хоть там и тепло. Такая вонь стоит! Что-что, а гадить городское человечество умеет исправно и со знанием дела, никакие самые совершенные системы очистки нынче не справляются. В Святом Питере, например, станции аэрации сами размером с приличный город каждая и постоянно на пределе мощностей крутятся. И жить рядом с ними даже на верхних этажах этажек просто невыносимо. Амбре там такое! Иногда на весь город волна благовоний уходила. А ещё мне как-то один тамошний завсегдатай из нашего круга у костерка рассказывал, про аварию на Ваське в десятом году, там даже эвакуацию проводили. А он аккурат в ту ночь на Среднем в одном из гаражей под этажечкой заночевал, так чуть не захлебнулся в потоке сам знаешь чего, из канализации так попёрло, что на три метра от пола залило всё, и полметра над мостовой на четыре квартала и дальше до самой Невы…