Книга 2. Можай - Алексей Корепанов Страница 58

В коридорах было тихо и пусто, народ, вероятно, еще не проснулся. Во всяком случае, по пути к отведенной ему каюте постсержант никого не встретил. Приняв контрастный душ и выхлебав банку сока, Коваржек почувствовал, что мир вновь поворачивается к нему приятной стороной, и для полного приведения себя в порядок необходима прогулка по свежему воздуху. Хорошо было бы еще искупаться в море, но рисковать не хотелось — не велика радость быть сожранным каким-нибудь местным чудищем.

Берег вокруг «Пузатика» носил следы вчерашнего веселья — повсюду валялись пустые бутылки, стаканы, какие-то тряпки, обувь и салфетки. В остатках закуски копошились клювастые серо-белые птицы. Кое-где на песке лежали тела. Подойдя к каждому из них, Коваржек убедился в том, что это не трупы, а перепившие пассажиры. Их покой охранял возвышающийся в отдалении, на пригорке, танк Ольгунда Брюма. Солнце едва высунуло макушку из-за гор, и от «трицера» тянулась длинная тень. Она казалась не менее грозной, чем сама боевая машина. Один из танкистов, Тунти, сидел на башне, повесив бинокль на шею, и смотрел на Коваржека. Лейтенанта Брюма видно не было.

Полицейский неторопливо приблизился к «трицеру», приветственно поднял руку.

— Как дела, бронелобый?

— Да терпимо, — отозвался танкист. — Продовольствие есть, спим по очереди… Господин лейтенант как раз сейчас этим и занимается, — он кивнул на открытый башенный люк. — Вокруг не стреляют, никого на горизонте не видно. Нормально…

— Эти вчера здорово шумели? — Коваржек ткнул большим пальцем через плечо на прибрежную полосу. — Угощать не пытались?

— Им не до нас было, — усмехнулся Тунти и поправил бинокль. — А куда это вы с утра пораньше бойца направили?

— Какого бойца? — насторожился Коваржек.

— Ну, с вещмешком. Вон туда потопал, вдоль берега, — танкист показал рукой на восток, в сторону гор. — В рубашке серой и джинсах. Круглая такая физиономия, волосы черные… Да он же на собрании вашем выступал, предлагал все бухло собрать в одном месте и выдавать как награду.

«Станис Дасаль!» — Коваржек ухватился за подбородок.

Постсержант как-то подзабыл, по какому случаю вместе с майором Тумбергом заявился на дальнолет. А теперь вспомнил.

— Что ж вы его не тормознули, бронелобые?

Тунти недоуменно посмотрел на него, сплюнул с башни на траву и осведомился:

— А что, был такой приказ?

Но Коваржек его уже не слушал. Он похлопал себя по кобуре, проверяя, на месте ли пистолет, и открыл прицепленный к поясу футляр с перчатками-усилителями. Нет, он не сомневался в том, что справится с беглым преступником и без усилителей, но тут нужна была двойная гарантия. Постсержанту все было ясно. Вчера с утра Умелец мелькал то тут, то там и никуда, разумеется, удирать не собирался. А узнав, что скоро оторванности робинзонов от мира придет конец, изменил свои планы. И решил удариться в бега, рассудив, что лучше остаться на этой планете — тем более что она оказалась обитаемой, — чем вновь угодить в тюремную камеру. Ночью уйти не осмелился — наверное, опасаясь хищного зверья. Прошелся по кораблю, собирая полезные вещички, благо все гуляли-веселились, а поутру сделал ноги.

Обо всем этом постсержант думал уже на ходу, быстро удаляясь от танка в сторону гор — туда, куда ушел Станис Умелец. Если не удастся поймать беглеца, то лучше и не возвращаться на корабль. С таким-то позором… Как смотреть в глаза майору Тумбергу? Расслабился, забыл о своих служебных обязанностях…

Коваржек скрипнул зубами и заставил себя не думать об этом. Точнее, постарался себя заставить. Но получалось плохо.

Уже пройдя с полкилометра, постсержант услышал за спиной низкий раскатистый рев. Такие звуки вряд ли мог бы издать кто-либо из пассажиров или членов экипажа «Пузатика». Коваржек остановился и обернулся. И увидел, как к освещенной солнцем полосе песка, на которой стоял лайнер, приближается с моря какое-то темное чудо-юдо. От его рева птицы прервали трапезу и взметнулись в небо, а кое-кто из спавших на берегу пассажиров сумел подняться на ноги. Чудовище выбралось из воды и, не обращая внимания на людей, поползло к кораблю. Издалека Коваржек не мог разобрать деталей, но было понятно, что эта водоплавающая гора имеет длинный хвост и что-то вроде ласт, используя и то, и другое и для передвижения по суше. Размерами она, конечно, сильно уступала межзвездному лайнеру, но это, кажется, ничуть не смущало обитателя здешних морских вод. Судя по всему, чудо-юдо намеревалось протаранить дальнолет. Наверное, приняло его за врага. Коваржек не знал, способна ли эта зверюга опрокинуть корабль, но замахал руками и заорал танкисту, благо реветь морское идолище перестало:

— Стреляйте! Стреляйте!

Услышал Тунти его мощный голос или нет, было непонятно, но нырнул в открытый верхний люк, и через несколько мгновений длинный ствол боевой машины начал вместе с башней поворачиваться от равнины в сторону незваного утреннего гостя. На берегу проснулись уже все и расползлись кто куда, а из люков «Пузатика» никто не появлялся.

— Ну давайте же… Ну!.. — процедил Коваржек сквозь зубы, продолжая стоять на месте.

Он был не в курсе, что вчера вечером то ли этот, то ли подобный представитель местной морской фауны уже проявлял интерес к пришельцам.

«Трицер» качнулся назад, до Коваржека долетел грохот выстрела и почти одновременно — новый рев морского зверя, только теперь уже не угрожающий, а как бы недоуменный и возмущенный. А танк выстрелил еще раз. Поскольку взрывов не было, полицейскому стало понятно, что «трицер» бьет болванками, стремясь не поразить насмерть, а просто отогнать назойливого визитера. И это сработало! Огласив окрестности новым ревом, теперь каким-то обиженным, чудище сначала остановилось, помотав головой размером с танк, а потом по собственным следам задом поползло к воде. Длинноносого обидчика оно решило не трогать, а может, так и не поняло, кто причинил ему боль. Ствол танка, поворачиваясь, сопровождал местного исполина до тех пор, пока тот не погрузился в волны. Взметнулся на прощание длинный хвост, шлепнул по воде, подняв фонтаны засверкавших под солнцем брызг, — и неожиданный визит закончился.

Коваржек развернулся и вновь быстро зашагал по высокой траве — там было идти удобней, чем по песку. Минут через пять он спохватился, что не взял с собой даже воды, приостановился… но решительно махнул рукой и двинулся дальше. Местность отнюдь не походила на пустыню, и уж какой-нибудь источник пресной воды тут обязательно должен был найтись. Шел постсержант отнюдь не наугад, а по следам нарушителя закона Станиса Дасаля. Обремененный грузом Умелец в начале пути передвигался по песку, оставляя глубокие вмятины от ходунцов, а потом решил перейти на более твердую поверхность. И две полосы примятой травы, уходящие к горам, позволяли преследователю не рыскать, а держаться правильного курса. Было понятно, что Дасаль стремится именно к горам — там спрятаться гораздо легче, чем на равнине, да и камни это не песок и не трава. На них следов просто не будет. Коваржек прикинул расстояние до гор и на всякий случай перешел на бег резвой трусцой, кляня себя за то, что не догадался спросить у танкиста, сколько времени прошло с тех пор, как Дасаль покинул место посадки лайнера. Такой промах был явным следствием запивания коньяка пивом, и от этого следствия не спасли ни сок, ни контрастный душ. Для устранения промаха нужно было либо вернуться к танку, либо уточнить с помощью комма. Делать первое — значит, упустить Дасаля; тот успеет скрыться в горах. Целесообразней было бы позвонить капитану или кому-нибудь еще, чтобы связались с танкистом Тунти и задали ему вопрос… но Коваржек, на ходу похлопав себя по карманам комбинезона, выяснил, что комма у него нет. Конечно, это надо было выяснять гораздо раньше, сразу после пробуждения… однако и тут свою злодейскую роль сыграла образовавшаяся в желудке смесь коньяка с пивом. Коваржек попытался прибегнуть к услугам памяти, и она нехотя впустила его в свои кладовые. Кажется, он вынимал комм в том баре, где обнаружил себя сегодня утром… Звонил кому-то?.. Или собирался звонить?.. Вероятно, где-то там и лежал сейчас его аппарат…