Инверсия Праймери - Кэтрин Азаро Страница 58

Потом мы лежали под простынями — Джарит на спине, закрыв глаза, я — свернувшись в изгибе его руки.

— Соз?

Я сонно пошевелилась.

— Соз, проснись.

— Ммм?..

— Пора обедать, — сказал он.

Я протестующе замычала. Но он подтолкнул меня еще, обняв руками.

Сначала он просто будил меня, но его движения быстро перешли в ласки. Я вздохнула.

— Ах, Гипрон…

Его руки отдернулись так резко, что я окончательно проснулась. Я открыла глаза, вздрогнув от прохлады. Джарит сидел рядом, глядя перед собой.

Я потянула его за руку, пытаясь уложить:

— Что случилось?

Он посмотрел на меня:

— Вот уже второй раз ты делаешь это.

— Что делаю?

— Называешь меня Гипроном.

Мое блаженно-сонное состояние как рукой сняло.

— Я назвала тебя Гипроном? — Да, теперь я вспомнила: я действительно называла его Гипроном. Я поежилась:

— Прости меня.

Он лег рядом и натянул на нас одеяло.

— Кто такой Гипрон?

Лежа под одеялом, в уютном кольце его рук, я чувствовала себя в безопасности. Возможно, настолько в безопасности, что смогу даже рассказать ему то, что он просит. Я приоткрыла спрятанное глубоко-глубоко в сознании воспоминание так, как приоткрывают створку шкафа. Там висело солнце — темное солнце. Я закрыла створку.

— Соз? — Джарит посмотрел на меня, как человек, считавший, что выиграл в лотерее, и узнавший, что просто ошибся.

— Гипрон был моим мужем.

— Был?

— Я не лежала бы сейчас с тобой, будь в моей жизни кто-то другой, — мягко сказала я.

Напряжение, сковывавшее его руки, отпустило.

— Почему ты ушла от него?

— С чего ты решил, что я ушла от него?

— Кто, находясь в здравом уме, уйдет от тебя?

Я вздохнула:

— Я рада, что хоть кто-то в целой Вселенной считает так.

— Соз. — Его сознание коснулось моего. — Почему тебе так больно?

— Гипрон умер три года назад. — Вот. Вот я и произнесла это.

Произнесла, и мир не обрушился. — Меньше чем через год после того, как мы поженились.

— Мне очень жаль.

Я попыталась пожать плечами, как всегда поступала в такой ситуации, но в объятиях Джарита это было почти невозможно. Поэтому я ответила куда более искренно:

— Мне тоже.

Он замялся:

— Могу я спросить, что случилось?

— Мой отряд производил проверку колонии в секторе Т-Хи. Гипрон работал там агрономом.

Гипрон. Он заставил меня улыбаться с первой минуты нашего знакомства. И я уже не могла расстаться с ним. Его нельзя было назвать красавцем, и все же он казался неотразимым, особенно со своей озорной улыбкой. Что-то в нем заставляло меня чувствовать себя хорошо, согревало душу.

— Мы поженились через две недели после первой встречи, — сказала я. — Ни он, ни я не знали, что он болен. У колонистов еще не было налажено медицинское обслуживание, и никто еще не знал, что той настройки иммунной системы, что он получил перед отлетом, будет мало. Мы слишком поздно поняли, что с ним стряслась беда. Так он и умер.

— Мне очень жаль, — повторил Джарит, прижав голову к моей, обнимая меня под одеялами. И медленно, очень медленно я открыла тот шкафчик в памяти, в котором хранилось темное солнце. Шкафчик с воспоминаниями — с радостью, с болью. Но я могла смотреть на них. Сегодня я снова могла смотреть на них.

— Знаешь, — призналась я немного позже, — когда я в первый раз увидела тебя, я сразу подумала, что ты эмпат.

— Я и есть эмпат, — он помолчал. — По шкале Кайла я называюсь «эмпатическим целителем».

Я уютно угнездилась в его руках:

— Я так и решила.

— Я не выношу, когда чьи-то эмоции ранят, — тихо сказал он. — Я пытаюсь прикоснуться к ним, чтобы унять боль. Вот только не знаю, помогает ли это на самом деле.

Я поцеловала его:

— Помогает.

— Тогда ты едина в трех лицах, — улыбнулся он.

— Это как?

— Эмпат, целитель, телепат. — Он погладил мои волосы. — Когда ты опустила барьеры, мне показалось, будто я очутился в центре сверхновой.

— А я опускала барьеры?

— Когда мы занимались любовью.

— О! — Мне не стоило бы забывать об этом. А может, и ничего. Должны же быть в жизни минуты, когда можно забыть про защиту.

— Соз, — вмешался в наш разговор бестелесный голос.

Джарит чуть не выпрыгнул из кровати:

— Кто это?

Я расхохоталась:

— Всего-навсего мой компьютер. Пако, не сейчас!

Голос Пако исходил из небольшого монитора, встроенного в стену напротив:

— Куокс готовится выступить с речью.

Черт возьми. Я же сама просила Пако предупреждать, меня обо всех новостях, связанных с Куоксом. И, конечно же, этот чертов Император не нашел лучшего времени для своей речи, чем когда я лежу в постели с Джаритом.

— Ладно, — буркнула я. — Включай.

Голоэкран на стене включился, демонстрируя привычную пантеру, изготовившуюся к прыжку. В комнате загремел гимн купцов. И как могли такие чудовищные люди сотворить столь завораживающую музыку?

Джарит передернул плечами:

— Зачем тебе смотреть на это?

— Надо. Мне необходимо знать, что они говорят. — Самое смешное, что — как это ни противно — я говорила чистую правду.

— Каждый раз, как я вижу одного из них или только слышу, я чувствую себя так, словно меня… — Джарит запнулся, подыскивая подходящее слово, — словно меня…

— Насилуют?

Он удивленно посмотрел на меня:

— Да.

Пантера на экране обернулась двумя мужчинами. Но Ура Куокса среди них не было. Человека, стоявшего слева, звали Крикс Куэлен, он занимал пост министра торговли.

Оратором, человеком на трибуне, был Джейбриол.

Джарит слез с кровати и натянул штаны.

— Не могу видеть этого. Не здесь. Извини. Я подожду в гостиной.

Зачем Джейбриол снова вторгается в мою жизнь, сейчас, когда у меня появился шанс забыть его? Я поднялась и полезла в гардероб, схватив первое, что подвернулось под руку: простую сорочку.

— Тебе вовсе не обязательно уходить. — Я надела ее через голову. — Я выйду сама. Оставайся здесь.

— Тогда пошли в гостиную вместе.