Гвардия в огне не горит! - Юрий Корчевский Страница 55

– Во б…! Сафронов, ты жив?

– Жив покамест.

– Глядеть на тебя страшно. А Снетков?

– Не дышит уже.

– Я тебя к санитарам отведу. А Снетковым и Скоробогатовым после боя займёмся.

– Двоих наших, значит, убили?

– Не знаю, что с Мироновым. Поднимайся.

Илья с трудом встал, лейтенант помог. Илья руку вниз протянул:

– Автомат мой.

Лейтенант оружие поднял, ремень оружейный через плечо Илье перекинул. Всё меньше хлопот потом, за утерю боевого оружия спросят. Бой уже дальше продвинулся. Слышны выстрелы, взрывы гранат. У соседнего дома импровизированный медпункт. Две санитарки перевязки делают немецкими перевязочными пакетами. Лейтенант Илью подвёл, помог сесть.

– Сафронов, я вернусь.

И убежал. К Илье – санитарка партизанская:

– Что болит?

– Дышать тяжело, и левый глаз не видит.

– Глаз от удара заплыл, но цел. Холодное бы что-нибудь приложить.

Санитарка куском бинта лицо Илье вытерла, потом чистый кусок бинта самогоном из фляги смочила, ещё раз протёрла.

– Ранений нет, уже радует.

Быстро ощупала грудь, задрала на Илье гимнастёрку.

– Не ранен, а рёбра, похоже, сломаны.

Вот же невезуха с рёбрами, второй раз уже. Опять в госпиталь! А впрочем, какой сейчас с него вояка? Часа через два прибежал лейтенант, а с ним два незнакомых бойца, но в форме красноармейцев, не партизаны.

– Сафронов, они тебя в госпиталь доставят.

Бойцы отвели Илью в медсанбат. Болела голова, глаз левый не видел, дышать больно. В общем, чувствовал себя Илья скверно. В медсанбате раненых полно. Перед сортировочной палаткой раненые и сидели, и лежали, и стояли. Илья ужаснулся: это каковы же потери? Хирурги работали быстро. В первую очередь в операционную брали тяжелораненых. Илья устыдился. У бойцов осколочные или пулевые ранения, а у него ни царапины. Все повреждения как после пьяной драки в кабаке. Только кабака и выпивки не было, рукопашная была, это правда. Но врачей его травмы не удивили: рукопашные бои в наступлении не редкость.

– Полный покой, отдых, тугое бинтование, и через две недели в строй! – безапелляционно сказал хирург после осмотра, затягиваясь папиросой.

А хоть бы и так. Санитар автомат у Ильи забрал, записав номер, потом отвёл в палатку, показал на топчан:

– Твоё место.

В медсанбате оставались раненые с перспективой быстро вернуться в строй, те, у кого ранения серьёзные, транспортом переправлялись в тыловые госпитали.

Войска уходили всё дальше. Если в первые дни в медсанбате слышалась далёкая перестрелка, то уже через неделю только пушечные выстрелы. Фронт уходил дальше. Периодически медсанбат переезжал вслед за линией фронта. Брянский фронт, взяв Хотимск, первый город на территории Белоруссии, и железнодорожный узел Унечу, остановился в 30 километрах от Рославля. Фронт выдохся, боеприпасы были на исходе. Наши войска и так совершили немыслимое. Остановили наступление немцев, сорвав операцию «Цитадель». Гитлер, обескураженный срывом операции, отдал приказ о немедленном строительстве оборонительного Восточного вала, который состоял из двух частей. Северная часть называлась «Пантера», проходила от реки Нарва – Псков – Витебск – Орша – по реке Сож и до среднего течения Днепра. От среднего течения Днепра и на юг, до Чёрного моря, – эта часть оборонительного сооружения называлась «Вотан». «Пантера» должна была прикрыть немецкие группы армий «Север» и «Центр», а «Вотан» – группу армий «Юг». Полностью завершить строительство вала немцы не успели. Отдельные участки имели бетонные сооружения, но без тяжёлого вооружения, на некоторых только велись земляные работы.

Брянский фронт 2 октября вышел к реке Проне у Петуховки и Пропойска и к восточному берегу реки Сож, у вала «Пантера». До начала наступательной операции 1 сентября и по начало октября Брянский фронт имел 530 тысяч военнослужащих, потери убитыми за месяц боёв составили 13 033 человека, ранеными 43 624 бойца.

Из 19 армий четырёх фронтов, почти одновременно подошедших к Днепру с 22 по 30 сентября, войска 12 армий форсировали реку, захватили 23 плацдарма. Тылы отстали, войска ощущали острую нехватку топлива и боеприпасов. Пехота переправилась с ходу на подручных плавсредствах – лодках, плотах, брёвнах. Ухватилась пехота за западный берег Днепра и дальше идти не смогла. Танки и артиллерия отстали, поддержать наступление огнём и гусеницами не могли. Были плюсы. Быстрое продвижение наших войск обеспечило переход соединений через Днепр в верхнем течении, сделав Восточный вал уязвимым, представляя угрозу северному флангу группы армий «Центр».

Илья о продвижении войск и своего Брянского фронта знал не только из сводок Совинформбюро, но и от поступающих раненых. Свежих легкораненых сразу обступали раненые, находившиеся на лечении, расспрашивали, из какой части, где ранили, и были в курсе событий.

Травмы у Ильи зажили. Дышал он уже без боли, отёк с левого глаза спал, глаз видеть стал, головные боли, слабость и головокружение ушли. 10 октября Илью выписали из медсанбата. Справку получил, свой автомат и телогрейку, почти новую. Насчёт ватника иллюзий не питал. Одежду снимали с умерших, стирали и обеззараживали, выдавали выписавшимся. В первые годы войны так поступали почти всегда. Ведь не хватало всего – оружия, формы, даже бинты стирали и использовали повторно. А пехотинцы снимали с убитых немцев и красноармейцев сапоги, бросая свои ботинки с обмотками. Так что особенно брезгливых не наблюдалось, люди старались выжить.

Вышел из госпиталя он вместе с ещё двумя бойцами. Всем к передовой, вместе шагать веселее. И никто из бойцов не знал, что в этот день Брянский фронт третьего формирования перестал существовать, был расформирован. Из его состава 3,11, 50 и 63-я армии были переданы в состав Центрального фронта, а 11-я гвардейская, 5-я воздушная армия и управление фронта – штаб и все службы – направлены на формирование Прибалтийского фронта.

Илья и два бойца шагали до перекрёстка, где остановились. Решили ловить попутную машину. Полуторка появилась быстро. Водителя бойцы угостили моршанской махоркой, весьма ценимой бойцами, и полезли в кузов, обосновались на мешках с новыми ватниками.

– Повезло, – сказал боец. – Мягко, как в плацкарте, и почти до места.

Почти, потому что грузовик шёл до Черикова: до передовой оттуда два десятка километров. Кузов полуторки покрытый дырявым от пуль и осколков брезентом, а всё равно не так дует, как в открытом кузове. Трясло немилосердно. Хороших дорог в этих краях и до войны не было. А как танки и другая тяжёлая техника прошли, так и вовсе одни направления. Часа через три, под Рославлем, на перекрёстке дорог остановили.

– Что за груз везём? – послышался голос.

– Обмундирование на склад и троих бойцов из госпиталя.

– Попутчиков подвозить запрещено!