Возвращенец. "Элита пушечного мяса" - Вадим Полищук Страница 55

Перед поездкой Вова выпросил на кухне здоровенную ядреную луковицу и торопливо ее зажевал, причем без хлеба. От этого выхлоп стал только хуже, а во рту будто насрали, но исправлять что-либо было уже поздно. Сейчас особист сидел справа от Вовы, дышал Лопуховским амбре и вел задушевную беседу. Будь головная боль хоть чуточку меньше, он бы точно задергался и, возможно, прокололся, а так в гудящем мозгу эмоциям места не было. Была только сильная жажда, но прикладываться к фляге Лопухов не рисковал, как бы хуже не стало.

— Не знаю, не знаю. Вот скажи, ты меня боишься?

— Боюсь, — честно признался Вова.

— Вот, — обрадовался старлей, — честный советский человек должен органы уважать и почтительный трепет перед ними испытывать, потому что они стоят на страже его интересов. А ты боишься, значит, есть в тебе какая-то гнильца, которую я обязан раскрыть до того, как она наружу выйдет и вред советской власти принесет. Вот вчера у вас в автороте пьянка была и ты в ней, я вижу, поучаствовал, а кто еще с тобой пил?

Тут до Вовы дошло, что его берут на понт или, проще говоря, тупо разводят. Мысли в голове ворочались тяжело и медленно, да еще и на дорогу надо смотреть, а то бы быстрее сообразил. Сейчас еще и вербовать начнет.

— Ну чего замолк, отвечай, когда тебя спрашивают.

— Я, товарищ старший лейтенант, вперед смотрю, мне от дороги отрываться нельзя. Не ровен час, в аварию попадем.

«Шевроле» медленно полз по глубокой, накатанной в украинском черноземе колее и, если бы Вова бросил руль, никуда из нее не делся.

— А что до вчерашней пьянки, так все пили.

— Ты, Лопухов, хвостом не виляй. Ты конкретно скажи: кто организовал, кто участвовал, какие разговоры вели.

Ага, счаз-з-з! Сериалы смотрели и в Интернет лазили. Знаем мы эти ваши штучки, сначала расскажи, потом напиши, а потом и подпиши. Тем более что основным организатором попойки сам Вова и был.

— Да не помню я ничего, по мозгам сразу дало, я и заснул. Вот утром только и растолкали.

— Не хочешь, значит, сотрудничать, — подвел итог особист, — а зря, придется тебя одного за пьянку наказать, если других грешков за тобой не обнаружится.

А вот хрен вам, товарищ старший лейтенант из компетентных органов. Алкотестеров еще наверняка не изобрели, и никаких норм на всякие промилле еще в природе не существует. Шофера, если он машину не пропил или по пьяной лавочке кого-нибудь не задавил, наказать невозможно. Могут от рейса отстранить, и то, если он на четвереньках в кабину заползает. И Вова это прекрасно знал, и старлей знал, что он это знает, но роль свою следовало доиграть до конца.

— Да за что же, товарищ старший лейтенант? Я же как все, — начал канючить Вова.

Однако особист уже потерял к разговору интерес и грубо лопуховские излияния, абсолютно наигранные и неискренние, оборвал. Остаток пути проехали молча, чему Вова был только рад. По особистскому лицу была видна напряженная работа мысли. Похоже, красноармейца Лопухова ни в чем еще не подозревают, иначе бы не предложили пойти в стукачи. Но если согласиться, то самого сексота, даже внештатного, обязательно проверят, вот тогда точно хана. Нет, соглашаться на такое ни в коем случае нельзя, но ведь особист не успокоится, других начнет вербовать, рано или поздно кого-нибудь на чем-нибудь поймает и завербует. «Надо будет за языком строже следить, — решил Вова, — и мужиков обязательно предупредить. И Кальмана».

После нескольких попыток особист понял, что автороту в лоб не взять, и на некоторое время притаился, но не успокоился окончательно. А потом стало не до него, началось освобождение левобережной Украины. Сначала бригаде предстоял небольшой марш, всего-то сто пятьдесят километров. По карте. На деле пришлось двигаться по разбитой и забитой войсками фронтовой дороге. Танки раскатали ее так, что даже полноприводный «шевроле» не везде мог проехать самостоятельно. Вова даже пожалел, что ему не достался экземпляр с лебедкой за передним бампером. Многочисленные деревянные мостики на этой пересеченной оврагами, ручьями и речушками местности на такие нагрузки рассчитаны не были. Танковые траки в щепки стирали настил, проседали и трескались опоры. Саперы с ремонтом успевали не везде. Танковая армия шла на запад, навстречу грохочущему фронту.

Армия шла, а Вовин «шеви» стоял на обочине, и ни девяносто с лишним лошадей под капотом, ни два десятка пехотинцев в кузове не могли сдвинуть его с места. И причина-то пустяковая — обычный прокол. Но это был уже третий прокол камеры за сегодня. Запаска уже стояла, запасная камера была использована, другой не было. И даже одолжить не у кого, пока ремонтировался, остальная колонна ушла вперед. Несколько раз останавливались другие водители, но кто ж отдаст свою камеру дяде? Тем более, что американская размерность в дефиците. Вот и метался Вова по обочине, пытаясь хоть у кого-то получить помощь.

А время шло. И чем больше времени проходило, тем больше Лопухов паниковал. За опоздание в такое время можно и под трибунал загреметь запросто. На Вовин призыв о помощи остановилась драная полуторка. Водитель — совсем еще зеленый парнишка, какая от него помощь?

— Что случилось?

— Камера вот…

— Понятно, бывает.

Водитель полез обратно в кабину, но вместо того, чтобы уехать, вылез обратно с деревянным ящиком для инструментов.

— Сейчас сделаем, через полчаса все будет готово.

Оказалось, способ ремонта камер прямо на дороге давно уже нашими водителями отработан, вот только Вова о нем еще не знал. Парнишка ножом очистил резину вокруг прокола, залепил его черной массой — сырой резиной, потом поставил сверху закопченный поршень от двигателя, плеснул в него точно отмеренную дозу бензина и поджог. Через несколько минут процесс вулканизации закончился.

— Вот и все, бывай земляк.

Водитель полуторки забросил еще горячий поршень обратно в ящик, крутанул кривым стартером движок своего пепелаца и поехал. Изумленный Вова с трудом оторвался от чудесным образом починенной, еще теплой камеры.

— Эй, подожди…

Куда там, уехал, Вова даже спасибо сказать ему не успел. Дальше он лихорадочно, с помощью пехотинцев, запихивал камеру под покрышку, бортировал колесо, орудовал насосом и закручивал гайки. Дальнейшая дорога прошла без больших приключений, к обозначенному сроку он опоздал, но к началу наступления все-таки успел.

Прибыл «шеви» далеко за полночь, а в пять утра бригада уже начала движение. Оборона немцев была уже прорвана стрелковыми, частями, корпус сразу же вышел на оперативный простор, началась гонка к Днепру. Хотя гонкой это назвать можно было только с большой натяжкой. Отступая, немцы взрывали все, даже самые мелкие мостики на дорогах. Танки еще могли двигаться вперед, но колесные машины с пехотой отставали в ожидании, пока саперы приведут очередной мост в порядок и сдерживали рвущиеся вперед колонны.

К вечеру горючее у танков начало подходить к концу, Вова решил, что сейчас его пошлют в тыл, но ошибся. Он не знал, что быстрый и относительно легкий прорыв немецкой обороны стал неожиданностью для нашего командования. Горючее для танков осталось в ранее предполагаемом месте сосредоточения корпуса, который с ходу поспешно бросили в образовавшийся прорыв. Подвезти его по забитым наступающими войсками дорогам не успели, и командование корпуса приняло другое решение.