Вирус хаоса - Мария Симонова Страница 53

Истомленная зноем, она едва улавливала смысл его речи. В это время ей на щеку, а затем и на нос опустилось что-то пушистое и прохладное. Она, а с нею и окружающие в удивлении подняли головы.

С абсолютно безоблачного неба, сквозь мучительный пресс жары падали, кружась и не тая, снежные хлопья. Таяли они, только прикоснувшись к лицам, к плечам и к медленно раскрываемым навстречу им ладоням.

Секунд на десять все вокруг замерло: над площадью повисла оглушительная и какая-то благоговейная тишина. Ее нарушил треск камеры: кто-то из операторов снимал чудо — для себя, конечно, чтобы не усомниться потом в собственных воспоминаниях, потому что пленке все равно никто не поверит.

Из крыши автомобиля-нарушителя высунулся по пояс человек и раскинул руки — словно приветственно, на самом деле раскрываясь всем существом навстречу чуду. Вокруг него вместо прежних проклятий раздались радостные возгласы. И дело было не только в нисходящей с раскаленных небес белоснежной почти что манне: вообще киношники, привыкшие к разного рода спецэффектам, народ достаточно толстокожий в отношении чудес — по крайней мере таких, как снег посреди лета.

Персонал вновь оживленно забегал по площади: снегопад, все еще продолжавшийся, принес прохладу и весьма положительно повлиял на общее настроение. Раздавались реплики:

— Корнеев достал подходящую машину!

— А на площадку-то ее зачем пригнал?..

— Как зачем — а показать! Вдруг не подходит?

— Ну, сейчас ему достанется!..

Режиссер — человек эмоционального склада и, как подозревали многие, тонкой романтической организации, застыл возле своего зонта, запрокинув голову и изредка ловя открытым ртом снежинки.

Прибывший спрыгнул со своего металлолома и сам пошел к нему.

Это был Фил.

Пока Мэри на него глядела, снег как-то быстро сошел на нет.

— М-мда, — глубокомысленно высказался Смеляков-продюсер, — чего только на свете не бывает…

«И даже люди, не узнающие в упор самих себя», — подумала Мэри, покосившись на Гения: по сути рядом с ней находился один человек, но как бы раздвоившийся в двух своих различных ипостасях. Ощущение было настолько странным, не имеющим права существовать в природе, что пространство перед глазами на миг дрогнуло слоисто, словно пытаясь совместить этих двоих. Гений открыто уставился на двойника. Тот не проявлял к нему ни малейшего интереса, даже взглядом не удостоил: его внимание вновь сосредоточилось на Мэри.

— Так вот, Светлана, какое, собственно, дело: наша главная героиня слегка приболела, и я хочу предложить вам сегодня ее дублировать. Необходимо будет всего лишь немножко подкорректировать внешность. О доплате мы, естественно, договоримся…

— Хорошо, я согласна, — без обиняков ответила Мэри, вряд ли его удивив — какая статистка не мечтает дублировать приму? — но заметно обрадовав: решилась небольшая досадная проблема. Пока небольшая: если актриса, как подозревала Мэри, заменила ее где-то в другом месте, то их проблема грозила вскоре перерасти в критическую, о чем посветлевший Смеляков, совравший, конечно же, по поводу ее болезни, оставался пока в счастливом неведении.

— Вот и прекрасно! Тогда идите к гримерам! — распорядился он.

Специалистам по маскировке хватило десяти минут, чтобы сделать из Мэри копию главной героини: оставив чертов спецкостюм — героиня тоже принимала участие в штурме, — на нее надели блондинистый парик, нагрузили лицо слоями косметики и напихали в лифчик кубометры ваты. Основная из косметичек, Стелла — женщина с грубым лицом в обрамлении черного «каре», высказалась в том смысле, что это бледное подобие сойдет для общих планов.

Наконец приступили к съемкам.

Косметика при «штурме» поплыла, вата съехала, и Мэри замучилась терпеть, как ей все это подмазывают и заправляют не по одному разу. По окончании «рабочего дня» у нее осталось лишь одно желание — рухнуть, желательно не где попало, а хорошо бы на постель в номере гостиницы. Но до него — то есть до одного из двух номеров, снятых Гением — еще надо было добраться.

Он повел ее по городу каким-то обходным путем, сказав, что так короче. «Обходной путь» привел на пирс, где их, оказывается, ждала небольшая компания знакомых Мэри людей, ну, или почти знакомых: один из них был Фарид — у себя она знала его как человека-паука, партнера женщины-кошки; костюмерша Люся — чуть располневшая Люси, и… Фил. Снова Фил. Она представилась Светланой и выслушала несколько фраз по поводу ее сходства с главной героиней, что, наверное, должно было ей льстить. Но не льстило. Что касается сходства — тут она им такого могла бы порассказать, от чего любой из них запросто потерял бы сон, даже если бы рассказчицу увезли потом в смирительной рубашке.

Как выяснилось, у причала их ждал заранее арендованный катер.

— Ты что задумал? Когда успел? — проворчала Мэри; они уже стояли на корме, наблюдая за удаляющимся берегом. Она привыкла к тому, что Гений ничего не делает просто так.

— Ты ведь хотела отдохнуть? — спросил он.

— От чего? — она продолжала ожидать подвоха.

— Просто отдохнуть. Остановить мир. Отпустить мысли. Я тоже.

Мэри хмыкнула скептически: для этого достаточно было лечь в постель. Порознь, естественно.

— На твоем месте я не бросалась бы такими словами, — сказала она. — Толика раздражения — и мир того и гляди начнет тормозить.

Сейчас они могли говорить свободно: Фил был, естественно, в рубке управления, Фарид пошел на бак, а Люся спустилась вниз посмотреть каюты.

— Я более чем уверен, — улыбнулся он, — чтобы затормозить мир, какой-то толики мало. И, если даже свихнуться от раздражения, вряд ли у меня одного что-нибудь получится.

— Такое впечатление, что ты этого и добиваешься — чтобы мы свихнулись хором.

Гений удивленно повел взглядом окрест:

— Тебе не нравится?..

Нежная бирюза поднялась от моря, смешалась с небом и затопила пространство — она была осязаема, ее хотелось глотать, в надежде наполниться ею по самую маковку

— В это время хорошо купаться с борта, — сказал он. — Отлично снимает напряжение.

— Это точно, — раздался позади голос Фарида.

— А я плавать не умею… — это к ним присоединилась Люся.

Конечно же, потом они купались. Наплававшись, валялись на полотенцах и пили наколдованный Фаридом коктейль, удивительный не столько по вкусу, как по цветовой гамме — от глубоко-синей на дне до бледно-голубой сверху, под цвет моря.

— За снег посреди лета! — произнес Гений тост и тихо пояснил, чокаясь с Мэри: — Твой снег.

— Пойти, что ли, еще искупаться… — она поднялась, потянулась, глядя сверху вниз на Гения: — Составишь компанию?

Они спустились в воду.