Преисподняя - Оливер Боуден Страница 52

«Ты по уши увяз в этом дерьме сам, не так ли?» – подумал Абберлайн, глядя на начальника и сдерживая закипавшую ярость. Он отправился на новый участок, а потом, окончив дежурство, зашел домой проведать Обри, переоделся и, игнорируя предостережения сержанта, снова пошел по знакомому маршруту на стройку. Абберлайн ходил туда каждый вечер. В тени какого-нибудь растения или строения он нес свой дозор, сам не понимая, зачем это делает.

Ко времени открытия подземки Обри встал с постели, хотя и передвигался с заметным трудом. Зато теперь по вечерам они с Абберлайном нередко садились у камина и наслаждались дружеской беседой. Абберлайн говорил о деле, которое поглощало все его мысли. Обри говорил почти исключительно о своей семье и все спрашивал коллегу, когда ему можно будет повидаться с домочадцами.

– Прости, Обс, но это невозможно, – сказал ему однажды Абберлайн. – Приспешники Каваны уверены, что забили тебя насмерть. Если окажется, что ты жив, они захотят исправить «оплошность». Ты останешься здесь, пока все не кончится.

– Но когда оно кончится, Фредди? – спросил Обри. Он попытался было поудобнее устроиться в кресле и поморщился от боли.

Лицо Обри зажило на редкость удачно; только на щеке осталась «елочка» шрамов от кастета. Его тело заживало не так быстро и не так хорошо. У Обри все еще болел бок. Это мешало ему при ходьбе. Порой ему было трудно даже сидеть. В такие моменты Обри морщился от боли, а перед глазами всплывала полутемная комната, где по его далеко не мускулистому телу гуляли кулаки Харди.

Второго такого избиения Обри не перенес бы. Благодаря тому, что Харди не слишком усердствовал, а Абберлайн, наоборот, проявлял большое усердие, Обри был сейчас жив, о чем он помнил постоянно. Но что это за жизнь, если он разлучен с семьей?

– И как по-твоему, когда все это… вся эта история кончится? – спросил Обри.

Абберлайн поворошил поленья в камине и печально улыбнулся:

– Сам не знаю, Обс. Честно, не знаю. Но не думай, будто я все пустил на самотек. Я не могу управлять событиями, однако постоянно слежу за ними. И попомни мое слово: как только наступит благоприятный момент, ты незамедлительно вернешься к семье.

А пока из соображений безопасности они решили, что жена и дети Обри не должны знать, что он жив. Однако для всех четверых это был сущий ад. Уступая желаниям друга хоть издали взглянуть на своих, Абберлайн одолжил полицейский тарантас. В сумерках они поехали в Степни и остановились напротив дома, где жил Обри. Он жадно вглядывался в окна, где мелькали дорогие ему силуэты. Выдержав часа два, Обри признался Абберлайну, что это превращается в пытку, и они уехали.

Абберлайн несколько раз навещал семью Обри, принося деньги и подарки. Он также отнес им и форму Обри. Миссис Шоу встречала Фредди с погасшими глазами. Однажды она сказала, что от этих визитов ей становится еще тяжелее. Всякий раз, видя на пороге Абберлайна, она думала о худшем. Когда Абберлайн спросил почему, она сказала:

– Я знаю: будь он жив, он был бы с вами. А когда я вижу вас одного, мне думается, что Обри… больше нет.

– Возможно, он по-прежнему жив, – сказал Абберлайн. – Надежда все еще есть.

Миссис Шоу будто не слышала его.

– Самое ужасное, у меня даже нет тела, чтобы похоронить.

– Миссис Шоу, я вам глубоко сочувствую, – пробормотал Абберлайн и поспешил уйти.

Ему был невыносим этот груз скорби по живому и относительно здоровому Обри, который сейчас наслаждался теплом и уютом холостяцкой квартиры своего друга. Абберлайн чувствовал себя виноватым перед этой несчастной женщиной, которой был вынужден врать.

Пусть он знал, что это делается ради безопасности их всех. Кавана и компания считали Обри покойником, и им нельзя давать повод усомниться. Но мысли мыслями, а чувство вины не проходило.

48

– Ты будешь принят в орден рыцарей-тамплиеров, – объявил Призраку Кавана.

С Каваной были Марчант, Смит и Другой Харди. Юношу отвели в сравнительно тихий угол стройки. Со стороны это выглядело обычным совещанием.

– Благодарю вас, сэр. – Призрак низко поклонился, ненавидя себя в это мгновение.

Когда юноша снова поднял глаза на Кавану, ему показалось, что он уловил во взгляде директора скрытую насмешку.

– Но вначале тебе нужно выполнить одно задание.

– Да, сэр.

Внешне Призрак сохранял бесстрастие, но внутри у него все бурлило. В висках стучало. «Момент настал», – думал он.

Кавана махнул остальным, чтобы оставались на месте, а сам отвел Призрака поближе к забору, где можно было говорить чуть громче, не опасаясь быть услышанными. По другую сторону перегородки стоял директорский «кларенс», лошадей которого в этот момент усердно расчесывал Харди.

– Я намерен сообщить тебе сведения, доступные лишь членам ордена, – продолжил Кавана. – Ты туда еще не принят, и я отчасти нарушаю правила. Но ты как нельзя лучше подходишь для задуманной операции, и задание – из числа тех, что не терпят отлагательств. Иными словами, оно должно быть выполнено раньше, чем совет ордена соберется и узаконит твое вступление. Я верю в тебя, Бхарат. Я вижу в тебе молодого себя.

Призрак торжествовал. Он позволил себе эти мгновения триумфа. Все, что юноша делал до сих пор, вся эта жизнь под именем Бхарата Сингха с ее беспросветной работой в одном туннеле и прозябанием в другом, было подготовкой к наступающему моменту.

– Работая на строительстве, ты, возможно, догадывался, что мое пристальное внимание к нему имеет не только видимые причины, но и другие, скрытые от посторонних глаз. Подземку мы, конечно же, построим, и это будет несомненный успех. Какими бы невероятными ни казались тебе мои слова, однако сооружение дороги преследовало иные, куда более высокие цели.

Призрак кивнул.

– Лондонские тамплиеры занимаются поисками одного очень древнего предмета. По нашим предположениям, искать его нужно в тех местах, где пролегает подземка. Установить точное местонахождение этого предмета было очень и очень непросто. У меня сложилось мнение, что Люси Торн не полностью оправдывает свое высокое положение в ордене. Во всяком случае, в поисках она не преуспела.

– Кто такая Люси Торн, сэр? – спросил Призрак.

Кавана мельком взглянул на него, и Призрак едва не поперхнулся. Не пытался ли директор застичь его врасплох?

– Все в свое время, – ответил Кавана. – Ты узнаешь имена тех, кто входит в совет. Пока тебе достаточно знать, что Люси Торн входит в число высокопоставленных тамплиеров, занятых поиском упомянутого артефакта.

– А этот… артефакт, сэр. Для чего он нужен?

– Видишь ли, разного рода летописи всегда напускают тумана. Написанное там можно понимать по-разному. Подробности зависят от собственного воображения. А если пробиться к сути того, что витиевато излагается в этих свитках… она проста: тот, кто завладеет этим предметом, получит огромную силу и власть. Вряд ли тебя удивит, что его владельцем намереваюсь стать я. И мне очень важно знать, на кого я смогу положиться, когда этот день наступит.