Последний алхимик - Юрий Корчевский Страница 52

– Я помню.

– Есть ли в чём нужда?

– Всем необходимым мажордом снабжает. Еда, одежда. Только просьба есть.

– Какая, говори смелее, заслужил.

– Хоть иногда в город выходить. Как в темнице сижу, солнца не вижу.

Князь задумался.

– Ладно. Каждое воскресенье с восхода до заката можешь с дачи уходить. Но с одним условием – сопровождающий при тебе будет. Для твоей же охраны. И за все покупки, ежели захочется чего, он платить будет.

– Благодарю, князь.

Как же, охрана! Надзор! И не столько для того, чтобы не сбежал, а для того, чтобы не сболтнул лишнего. Каждый из власть имущих за кресло, за место близ императора держится. А для этого полезным быть надо и не всегда делами государственными.

День ещё Никита в подвале опыты ставил. На этот раз в присутствии алмаза магистра. Вот только непонятно было – рядом со склянкой его держать или опустить внутрь? После раздумий решил не рисковать. Это золото ни с чем не реагирует, кроме «царской водки», как называли смесь кислот. А с алмазами прежде Никита дел не имел. Испортишь столь драгоценную вещь, князь голову снимет в прямом смысле слова. Нравы со времён Петра Великого не сильно изменились, и жизнь человеческая иной раз и гроша ломаного не стоила.

А ещё через день воскресенье наступило. Никита по звону колоколов определил, сзывающих прихожан на воскресную заутреню. После завтрака Никита мажордому сказал, что по городу прогуляться хочет.

– Предупреждал меня князь, – кивнул Захар Матвеевич. – Когда выходить изволишь?

– Да через полчаса.

– Хорошо.

Никита оделся не спеша, по погоде. Шапка меховая из бобра, шуба тоже бобровая – лёгкая, тёплая, сырости не боится. На ноги сапоги утеплённые, почти бурки. В Питере ранняя зима слякотная. Снег ложился, да под влажными ветрами с Балтики в снежную кашу превращался.

Когда Никита в зал вышел, мажордом спросил:

– Может, возок распорядиться заложить? Погода мерзкая, слякоть.

– Не надо, прогуляюсь.

И ноги размять хотелось, и город осмотреть не спеша. Никита – коренной петербуржец, но город знал современный. Нет ещё ни Спаса на Крови, ни цирка Чинизелли, ни разводных мостов.

Вышел за ворота, которые услужливо открыл привратник. За Никитой следом здоровенный детина – себя шире, в коротком полушубке. Он следовал буквально в трёх шагах сзади. Со стороны посмотреть – слуга при барине. Для первого раза Никита далеко отходить не стал, квартал влево, потом ещё влево. Так круг сделал. На прохожих посмотрел, на торговые лавки. По сравнению с тем, что привык видеть два века назад в Нижнем, действительно непривычно. Особенно лавка, где купец Бахромеев, судя по вывеске, торговал чаем и кофе. Товары заморские, дорогие. Но зашёл, ознакомился. Запахи в лавке дразнящие, но покупать ничего не стал.

По хрустящему снежку вернулся на дачу. Но доволен был, воздухом подышал, на людей посмотрел. После обеда, хотя князь в воскресенье позволил отдыхать, спустился в подвал, уж больно интерес к опытам велик, тем более алмаз мог их ход изменить.

После морозца и снега на улице в подвале показалось сыро и душно. А впрочем, он уже привык. И снова ингредиенты отмеривал на аптекарских весах, сливал, взбалтывал, подогревал смесь на огне. Потом отставил остужаться, алмаз рядом со склянкой положил, причём бездумно, механически. По мере того как смесь остывала, в ней начал образовываться, выкристаллизовываться сгусток. Что за ерунда? Никита попробовал сгусток стеклянной палочкой размешать. Сначала получилось, смесь помутнела, а потом вновь стала в центре концентрироваться. Никите интересно стало, это уже не случайность. А в описаниях опытов в фолиантах древних алхимиков о том ни слова. Что-то не так пошло? Ладно, пусть так. Неудачный опыт, он тоже двигает вперёд, показывая ложное направление. Свечи задул, поднялся на этаж, ужинать. Всё же прогулка по свежему воздуху пробудила аппетит.

Утром лёгкую разминку сделал, заказал мажордому чаю, что раньше не делал. Зря, что ли, вывеску видел? Мажордом переспросил, полагая, что ослышался.

– Чаю, милейший.

– Сей момент.

Чай оказался хорош, английский колониальный, только повар заваривать его не умел. Зато выпечка отменная, видимо, пекарь опытный. Впрочем, с деньгами и положением Безбородко в доме слуги должны быть вымуштрованы, иначе не удержатся на доходном месте.

Никита в подвал спустился. Сгусток в склянке так и не растворился. Никита попытался из колбы раствор вылить. Кое-что слилось, а сгусток через узкое горло не проходил никак. Никита со зла горлышко отбил, в подвале стекляшек – пробирок, склянок, колб разных размеров – полно. На ладонь вывалился округлый камень размером с куриное яйцо. Плотный на ощупь. Никита попробовал им о стол постучать. Интересно, что там внутри? Ведь раньше такого казуса не было. Но камень оказался твёрд. Никита попробовал разрезать его ножом, лезвие соскальзывало, и поверхность камня даже не царапалась. Он накапал на камень соляную кислоту, затем серную. Камень дымился, но не поддавался, на нём не оставалось никаких следов. Ну и чёрт с ним. Сейчас он обедать пойдёт и скажет мажордому, чтобы в подвал принесли большой молоток или кувалду и наковальню.

За обедом так и сказал. Мажордом удивился.

– Никита, нешто ты кузнец? Так горна нет.

– Для опытов потребно.

Мажордом возразить не посмел. Князь сказал – выполнять любые просьбы гостя. Хотя какой Никита гость, если уже три месяца работает? Кстати, без жалованья, денег в руках не держал, хоть бы поглядеть, как екатерининские рубли выглядят. После обеда вздремнул часок, потом в подвал спустился, где одиноко мерцала свеча. Молоток и небольшая наковальня уже находились на столе. От колеблющегося света свечи отблёскивал жёлтым какой-то небольшой предмет. Никита подошёл, взял в руки. Похоже на золото, судя по блеску и тяжести. Но он поклясться мог, что в лаборатории золотых изделий не было. Свинец, железо, медь в разных видах. Не мажордом ли пошутил, подбросив «самоварное золото», как называли отполированную бронзу? Ну, он на такую пустышку не купится. Попробовал поцарапать ножом – легко. И капли разных кислот не взаимодействуют, а бронза бы уже реагировала. Холодный пот прошиб, на табуретку уселся. Откуда золото? Начал стол осматривать. Алмаз в оправе, рядом камень неизвестного состава из разбитой колбы. Так! Начал припоминать, что ещё на столе было, кроме реактивов. Да пули свинцовые! И кусочек золота по форме как две капли воды на пулю похож! У Никиты от догадки слегка закружилась голова, он рукой схватился за край стола. Неужели невзрачный камень, который он расколоть хотел, и есть настоящий философский камень, над получением которого бились сотни, если не тысячи алхимиков по всему миру? И условия соблюдены – особой огранки алмаз, камень, а рядом свинцовая пуля оказалась! Это же событие, редкая удача! Стало быть, не врали выдающиеся алхимики, когда писали о камне, о полученном золоте. От избытка чувств захотелось кричать, сплясать вприсядку. Но Никита стал припоминать, какие ингредиенты он в колбу наливал и в каких пропорциях. Потом чертыхнулся. Зачем он это делает? Камень-то уже вот он, на столе. Листок нашёл после долгих поисков, сложил аккуратно вчетверо, во внутренний карман уложил. Вполне может пригодиться. Пользоваться молотком и бить по камню сразу раздумал. Но и продолжать опыт не стал, размышлял. Сказать мажордому, чтобы князя известил? Понятное дело, Безбородко примчится сразу и истребует опыт при нём повторить. А получится ли? Никита свинцовую пулю нашёл, уложил рядом с алмазом и камнем, зажёг ещё несколько свечей, чтобы понаблюдать за превращением. Но опоздал. Вместо тёмно-серого свинца под светом свечей тускло блеснуло желтизной золото. Никиту лихорадка охватила. Полез в шкаф, где лежало небольшое свинцовое пушечное ядро, фунта два весом. И его уложил на стол, не сводя глаз. Тёмно-серый, невзрачный свинец быстро светлеть стал, потом лёгкая желтизна появилась, а затем заблестел золотом. Никита получившийся артефакт в руку взял. Увесистый! Для чистоты эксперимента опустил в градуированную посудину, измерив объём. Потом замерил окружность, просчитал объём шара, поделил, получил плотность материала. Не подкопаешься – золото. Для верности взвесил на весах. Из ничего, из бросового материала, которым стреляют из ружей и пушек, получен драгоценный металл. Лихо!