Прапорщики по адмиралтейству - Владимир Поселягин Страница 51

Всю ночь мы двигались в сторону Японии, иногда давая шестнадцать узлов, а днём вошли в воды Восточно-Китайского моря и там стали пережидать световой день, двигаясь к Тихому океану на всё такой же высокой скорости и приближаясь к Токио. В прошлый раз нам не удалось там устроить налёт, постараемся в этот раз совершить его.

Отряд Альфы благополучно вернулся в Порт-Артур, доставив важные сведения: броненосцы Того увёл в Японию. Также наши потопили один японский миноносец, сняв с него часть команды. А вот тех двух лёгких крейсеров, так называемых «собачек», Альфа так и не видел. Похоже, у них какое-то другое задание было. Что-то меня они напрягли, как бы какой подлянки от них не было.

Пока Альфа с командой отдыхал на рейде, на якорной стоянке, Бета дневал в море. День прошёл удачно, нас не обнаружили. Команда «Камы» также отдыхала, только вахта вела судно по заранее проложенному маршруту. Лишь раз за день на горизонте мелькнул дым, которого мы благополучно избежали.

И вот наступила ночь с десятого на одиннадцатое марта, когда мы вышли в окрестности входа в Токийский залив, где стояла канлодка – явно сторожевое судно. Входить в залив я и не думал: войти, может, и войду, но вот выйти?.. Нет уж. Для того, чтобы громко заявить о себе, мне вполне достаточно было этой канлодки.

Пришлось почти три часа пролежать в дрейфе, пока, наконец, не показалось грузовое судно, довольно крупное, примерно в десять тысяч тонн водоизмещением. Американец, их «матрас» на флагштоке висит. Вообще, движение тут для ночи довольно интенсивное. За эти три часа в залив вошли два судна, одно из них пассажирское, и вышло одно, все три под японским флагом гражданского флота. Это пароходы, а были ещё и джонки, но вышли только две, больше я не видел.

Эти три часа я внимательно наблюдал за канлодкой. Долго изучал силуэты в журнале, пока уверенно не определил в ней «Терню». Тысяча четыреста тонн водоизмещением, одно орудие в 150 миллиметров, четыре – в 120 миллиметров, четыре картечницы. Опасный противник, но будем бить, причём именно при пиндосе, раз из иностранцев он мне достался. Ведь наверняка на борту контрабанда.

Вот так я наблюдал за командой сторожевого судна. На борту у них соблюдалась светомаскировка, никаких стояночных огней, только освещали выходивших из залива и подходивших прожектором и при необходимости (при мне такого не было), проверяли, что за судно и груз.

Что плохо, у японских сигнальщиков глаза к темноте привыкшие, а ночь вполне ясная, нас за пять кабельтовых точно рассмотрят. Поэтому американец выступал ширмой. Когда он сблизился с канлодкой, мы тоже пришли в движение, набирая скорость, и поэтому, когда заработал прожектор, освещая американца, он ослепил своих же сигнальщиков, что и позволило нам с трёх кабельтовых пустить две самоходные мины с правого борта. После пуска мы сразу отвернули, я не хотел рисковать.

Тут нас засекли, осветили прожектором, но было поздно: сначала один водяной фонтан поднялся у борта, отчего канлодка содрогнулась, потом произошёл второй подрыв. Вот он натворил дел. Как и в случае с «Асамой», подвела нестабильная взрывчатка – сдетонировала, превратив военное судно в пылающий огненный гейзер, устремившийся вверх. Да уж, если я хотел намекнуть о своём тут присутствии, то у меня получилось, лучше и не придумаешь.

Тут, кстати, подрыв был слабее, видать артпогреб меньше, чем у крейсера. Так, тряхнуло, пусть и сильно, но не более.

Я сразу направил «Каму» к явно ошарашенному пиндосу, выстрелив поперёк курса и освещая его прожектором. Спасать японцев я и не думал: вряд ли после такого взрыва там кто-то выжил, а проверять я не собирался. Видимо, находящаяся под впечатлением от уничтожения боевого корабля команда судна не стала показывать характер, как они любят это делать, а сразу сбросила скорость и послушно остановилась. Мы тоже стали стопорить ход и готовились спустить шлюпки.

Во время ремонта я восстановил судовые шлюпки до штата, так что сейчас от борта отошли три с досмотровой партией, направляясь к американцу. Кстати, «Кама» рядом с ним казалась моськой рядом со слоном, уж очень мелкой была.

Вскоре я узнал, что это рефрижератор, в морозильниках – говяжьи туши, почти тысяча тонн груза. Это сколько стад они забили? В принципе, это тоже попадает под контрабанду. На палубе судна обнаружились также ящики, внутри которых были шесть паровых котлов для миноносцев и дополнительные детали с запчастями для них – видимо, попутный груз закинули. Причём котлы были французские.

В общем, команду – в шлюпки; не всю, были двадцать шесть добровольцев из простых моряков, которым я предложил заплатить, если помогут довести судно до Порт-Артура. Остальные погребли к берегу. На борт американца я отрядил второго помощника и двадцать вооружённых матросов плюс десять бойцов из досмотровой команды, после чего отправил его к нашей базе. Угля хватит, судно вполне неплохое, на семнадцати узлах уверенно идёт, дойдут. А там Альфа встретит.

Груз нужный, нашим мясо тоже по нраву придётся, оно здесь большая редкость, всё рыба да рыба. Девять туш мы порубили и отправили в морозильник «Камы», кок собирался фарш для котлеток накрутить, мясорубка у него была.

Уйти мы успели до того, как из залива появились два миноносца, которых, должно быть, вызвали с береговой батареи, откуда нас безрезультатно пытались достать. Больше по злобе, я так думаю. А кроме миноносцев ничего, видимо, под рукой не было.

Минные аппараты мы уже перезарядили, и, чтобы отвлечь внимание миноносцев от нашего трофея, спешно уходившего в сторону Порт-Артура, я демаскировал себя искрами из трубы, и миноносцы рванули к нам.

«Кама» уходила вглубь Тихого океана. Что любопытно, японцы тоже погасили все огни и соблюдали полную светомаскировку, следуя за нами, отслеживая движение через искры. Я сообщал, где они движутся, и мой навигатор в штурманской при неярком свете ночника наносил на карту маршрут движения японцев. Сближаться они не торопились. Видимо, старший офицер желал, чтобы мы успокоились, ослабили бдительность, после чего рассчитывал атаковать нас из темноты. Ага, пусть помечтает.

Я же пока изучал миноносцы. Они были разнотипными: один явно французской постройки, номерной миноносец, второй – точно германской. Мелкие совсем, чуть больше ста тонн водоизмещением. Видать, в береговой обороне службу несли.

Команда у меня отдыхала, бодрствовали только вахтенные да дежурные у орудий, когда японцы решили, наконец, что пора (всё же воды открытого моря для них тяжеловаты), и ринулись в атаку. Неспешно, без искр из трубы (мою «ошибку» они учли), идя где-то на восемнадцати узлах, японцы, по сути, обогнали нас и сейчас шли наперерез. Долго же они собирались, полтора часа эта «погоня» идёт.

Уже была объявлена полная боевая готовность, артиллеристы стояли у орудий, матросы готовились цепочкой подавать снаряды. У правого борта скопились абордажники, готовя своё ручное оружие. Пулемётчики взводили затворы своих пулемётов. Только минёры оказались не у дел, а потому, вооружившись винтовками, встали у бортов. Использовать тут самоходные мины я не собирался. Вообще, опасно подпускать миноносцы: одна мина – и нам конец.