Никогда не играй в пятнашки - Игорь Алгранов Страница 50

— Давай, топай. Тебя как зовут-то?

— Квазир, — буркнул мрачный здоровяк.

— Что за бесовское имя…

Они вышли на середину двора.

— Ну что, куда его? — обернулся Стефан к Порхомяку.

— Так это… как решили. За сараем, чего двор марать.

Квазир вздрогнул от этих слов, слегка покосился назад и, увидев, что фермер не следит за ним, резко развернулся, схватился обеими руками за ствол ружья и рванул его вверх. От неожиданности Ковтун охнул и нажал на спусковой крючок, но оружие не выпустил. Грянул выстрел, в доме испуганно вскрикнула жена фермера и заплакал ребенок. Бандит ударил Стефана кулаком в лицо, и тот стал падать назад, но, всё так же крепко держа зарядник, потянул за собой и противника. Упав, они продолжили схватку за оружие на земле.

Оторопевшие мужчины у ворот беспомощно смотрели, как здоровенный бандит постепенно одолевает Стефана.

— Ну, что же ты?! — крикнул, наконец, Порхомяк зятю. — Стреляй в него!

Зять с тоской в глазах посмотрел на него.

— Не могу! Попаду ведь в Стефана!

Внезапно раздался ещё один выстрел. Великан, душивший фермера, зарычал от боли и ослабил хватку. Спустя мгновение, показавшееся мужчинам бесконечным, Стефан с усилием откинул обмякшее тело бандита с дымящейся дырой под лопаткой.

Татьяна выронила ружьё из таких твёрдых секунду назад, но вмиг ослабевших рук и подскочила к отцу. Её била сильная дрожь.

— Папочка, как ты?

Стефан приподнялся на локте и с шумом выдохнул.

— Неплохо, дочка, неплохо, милая, — не совсем понятно ответил он, вытирая трясущейся ладонью кровь с разбитого лица.

— Стефа! — из дома выскочила Зоя и с оханьем подбежала к мужу. — Да что же ты, да как же ты…

Ковтун молча махнул ей рукой, чтобы не причитала. Потом посмотрел на взволнованных приятелей, тоже подскочивших к нему.

— Однако, тяжёлое это занятие — правосудие вершить. А, ребята?

Порхомяк грустно посмотрел на него и потрогал лысину.

— Если так дальше пойдет — и к утру не управимся.

— Если доживём, — буркнул зять, стыдливо пряча глаза.

* * *

Егорыч вышел из машины, хрустнул суставами, потягиваясь, и огляделся. Здешние смотрящие устроились основательно. Территория бывшего пищевого завода походила на хорошо укреплённую крепость. Хозяин у завода, судя по всему, был бережливый и подходил к делу основательно, что пошло только на пользу смотрящим. Территория вокруг огромного здания выглядела ухоженной, без лишнего ненужного хлама и мусора, и была обнесена сотнями метров высоченных бетонных плит со спиралью из колючей проволоки, пущенной по всей длине забора. Через каждые сто метров вдоль ограды стояли вышки с мощными прожекторами, датчиками и блестящими турельками, очевидно, размещёнными позже самими смотрящими. Ясно было, что местный бригадир не слишком надеялся на удалённость базы от сети городских каналов. Егорыч покачал головой. За последние три года он убедился, что эффективной и стопроцентной защиты от страшного врага не даёт ни одна оборонительная система, созданная людьми. Но, пожалуй, судьбу Строево эта база не повторит. По крайней мере, Петру хотелось верить, что не повторит.

— Ну, вот он — оплот Северной Евразии! По крайней мере, в ближайшее время.

Ирбис, опёрся рукой на тёплый капот и взглянул на здание завода. По дороге он рассказал старикам некоторые подробности. Из его рассказа получалось, что у смотрящих не было единого центра, жёсткой иерархии, структуры, подразделений. Большей частью группы смотрящих, состоявшие из трёх-четырёх, иногда больше, — в разросшихся мультиках, — двоек, действовали на территории города, оперативно пресекая проникновение разведотрядов врага. Тем не менее равномерно по территории страны были раскиданы несколько постоянных баз, на которых смотрящие могли отдохнуть, набраться сил, подготовиться к следующим прорывам, узнать последние новости, подлечиться и просто почувствовать себя в безопасности. Относительной, конечно, — грустно прокомментировал тогда Ирбис эту деталь. После событий в Строево он, как и Пётр, не был уже так уверен в надёжной защищенности пристанищ смотрящих.

Но всё-таки форпост в Ликамске был особенным. Здесь была постоянная миссия — подземные исследовательские лаборатории, полноценный госпиталь, обширный склад всевозможных единиц современных вооружений, некое подобие гостиницы и даже что-то вроде клуба для отдыха и развлечений. Ну и, конечно, значительно усиленная охрана, как Егорыч уже успел заметить цепким взглядом.

Пётр вздохнул.

— Ты чего вздыхаешь, Петя? — спросил Фёдор, вылезая из машины и тоже потягиваясь.

— Смотрю на местное хозяйство.

Надя с Ирбисом стали выгружать из машины нехитрый скарб. Волк со словами «помогу раненым» направился к подъехавшему минивэну. Ир проводил его хитроватой улыбкой. Егорыч тоже усмехнулся.

— Сам ещё — полторы ноги, а уже скачет, хвост распушил. Молодёжь…

— Ну что, отцы, — сказал Ирбис старикам, пряча улыбку и подхватив сумки, — пойдём обживаться на новом месте. Пожалуй, здесь задержимся на время.

— Примут нас с Фёдором? — сощурился Пётр. — Я слышал, ваши-то не слишком гостеприимны. Оно и понятно, лишняя обуза. Завтра снялись — и нету вас. Ищи травинку в степи.

— Примут, не бойтесь. Как оказавших неоценимую помощь по спасению группы смотрящих встретят с распростёртыми объятиями.

Егорыч шёл за своими попутчиками по территории бывшего административного корпуса и с интересом подмечал особенности быта смотрящих. Ему было даже немного не по себе, что довелось настолько глубоко проникнуть в среду людей, основательно скрывавших свои секреты от внешних, непосвященных. Не то чтобы этих секретов было много или они были какие-то очень уж особенные. Но постоянно находились индивидуумы, а то и целые группы интересующихся, которые не только мешали своим неуместным любопытством, но и, преследуя какие-то свои тайные цели, порой, прямо противодействовали, строили вокруг смотрящих какие-то интриги, подрывали и без того неподъёмную по тяжести ответственности и выполнимости деятельность защитников цивилизации.

Примерно полгода назад, греясь со случайными однокашниками в одном из пока ещё тёплых подземных гаражей Ромова (они все для повидавшего войну Егорыча были «пока ещё»), в темноте прячась от охранников, чтобы не турнули с насиженных мест в холодную апрельскую ночь, Егорыч услышал одну историю. Рассказывал её старый протёртый бичара Плимут, который довольно скоро подался потом куда-то на север, не дожидаясь суеты неминуемой эвакуации. Он ушёл из престольной незадолго до «Заградительного занавеса», как окрестили газетчики ядерные удары по столице. Плимут считал, что проявил чудеса интуиции, успев уйти из-под бомбёжки. Егорыч же счел это простым везением. Сам он никогда особо не любил Москву. «Да говорю тебе, как на духу! Сидел я, значит, в начале зимы, на Чистых прудах в гаражах элитных электрокаров на первом ярусе, ну, ты знаешь, — трепался Плимут, выпучивая глаза на Егорыча, — Там на трубах у потолка удобно заночевать можно — тепло и безопасно. И пятнашки эти вряд ли достанут, если объявятся. Что головой качаешь, не так, что ли? В общем, лежу я, свой вечерний быстро-супчик со свистом дожёвываю, никого, значит, не трогаю. Полная тебе вселенская благодать в локальном масштабе. И бутылочка припасена её, родимой. На верёвочке подвесил, значит, чтобы от трубы не нагревалась. И только я, значит, первый залп опрокинул, крякнул, как полагается… И так я с бутылём этим на верёвочке в руке и замер. Эти бестии прозрачные внизу вокруг как заснуют, трели свои как запускают! Вот сколько раз я их уж вроде видел-слышал, а каждый раз содрогаюсь, как они быстро-быстро туда-сюда… Ну вот, значит, забегали они, меня, конечно, не просекли, а я и не шелохнусь — учёный. Штук пяток их, значит, внизу. И тут откуда-то сверху, из люка, должно быть, сигает парнишка, бойкий такой, шустрый, в курточке чёрной, штанишки зелёные, плотные, в руках у него этот… Ну… Вот ты — Егорыч, а он… Палыч, во! И, значит, не успел он и земли коснуться, а уже из этого Палыча своего одну соплю расплескал. И так у него это бойко вышло, что мне аж ещё хлопнуть захотелось, за его здоровье, значит. Ну, эти четверо — на него, скопом и в прыжок. А он чем-то там щёлкнул в своём Наганыче, секунду выждал — и вжик! Веером весь квартет в полёте и спалил. То ещё барбекю получилось. Завоняло сразу жутко, и плевки эти розовые попадали кусками с чавканьем на бетон, меня чуть не вывернуло. Хлопнул я, значит, ещё водярочки для желудочного тонуса и вниз смотрю — что дальше будет. Постоял он, посмотрел на всё это безобразие и по рации своей наручной с кем-то из своих базарить начал. Мол, всё тип-топ, в районе чисто. А мне сверху-то виднее, что не совсем всё тип-топ. Потому как из-за угла вдруг нарисовались какие-то подозрительные личности, четверо, в костюмах и — к нему. Я таких костюмов и не видывал — наподобие скафандров, что ли. Только почему-то зелёные. Я сразу просёк, что это вояки — нашивки у них на плечах какие-то были, чёрные, не иначе как звания. И на спинах надпись странная. Только первые буквы я разглядел, «Панаца…» какая-то и, вроде, циферки на конце. Ну паренёк мой опешил, пушку свою опустил, а зря. Один из этих водолазов руку свою поднял, а в ней — шокер, я эти штуки знаю, сколько раз меня ими мусора укладывали, ох… Ну и положили они его, потом носилочки откуда-то достали, погрузили на них парнишку и унесли в неизвестном мне направлении. Я посидел немного, подумал, оставаться или как, но вонь такая там стояла, что плюнул я на тёплое местечко, да и страх меня взял. Совсем ведь непонятные вещи твориться начали в престольной… В общем, дал я деру оттуда, даже водяру забыл отвязать. Так там и висит, поди, целая поллитровочка. Эх!..» Сколько Егорыч ни пытался расспросить Плимута в подробностях, как выглядели те военные, про надпись, и почему он так твёрдо уверился, что они именно военные, но больше ничего вразумительного тот рассказать не смог, а всё сокрушался о потерянной выпивке.