ОСВОД. Хронофлибустьеры - Виктор Точинов Страница 50

* * *

Визиту в «Лахта-центр» предшествовал непростой разговор, причем происходил тоже рядом с аквариумом, стоявшим в квартире Златы Васильевны. Размерами он значительно уступал тому, что украшал штаб-квартиру буровиков, а рыбок в нем не было ни одной (по крайней мере сейчас), лишь подводная растительность. Вплотную к аквариуму лежал любопытный аксессуар, обычно не используемый аквариумистами: небольшой поролоновый матрасик в пластиковом лотке.

Я прекрасно знал, для чего здесь этот матрасик, – в нашем мире точно такой же, только в лотке другого цвета, лежал между двумя осводовскими аквариумами. На него приземлялась выпрыгнувшая из воды золотая рыбка, чтобы вскоре обернуться бессменной делопроизводительницей ОСВОДА.

Но сказать здешней Злате Васильевне: дескать, знаю, что вы маг-оборотень, – у меня язык не поворачивался. Не ясно, какой окажется реакция на подобное заявление… И я подбирался к цели разговора сужающимися кругами, как акула к добыче, – чтобы внезапно нанести неотразимый удар.

– Я не то чтобы не верю в магические превращения, – с улыбкой отвечала Злата Васильевна на мои намеки, – но мой личный опыт в этой сфере не позволяет судить о чем-то однозначно. Когда-то, в далекой юности, я познакомилась с человеком, которого одни считали великим чародеем, а другие авантюристом и прощелыгой-итальянцем… Собственно, этим знакомством весь мой опыт и исчерпывается.

И ведь не солгала, что характерно. Лишь не упомянула, в каком году или хотя бы в каком веке состоялось знакомство и чем закончилось…

– Давно хотел спросить, – зашел я с другого фланга, – отчего у вас в аквариуме нет рыбок? Запустили бы хоть одну… золотую, например.

Я многозначительно посмотрел на Злату Васильевну: знаю, мол, все знаю. И словно невзначай, словно бы машинально похлопал ладонью по матрасику.

Напрасные старания…

– Это ландшафтный аквариум, Сереженька, так называемый голландский. Рыбы в нем не нужны, даже вредны: будут объедать растения.

– Думаю, одна золотая рыбка ничему здесь не повредит. Особенно если запускать ее в аквариум ненадолго, на час или на два.

Я вновь похлопал по матрасику с самой иезуитской улыбкой, какую только смог изобразить.

– Мне кажется, Сережа, что наш разговор принимает какой-то странный характер… И я не понимаю, к чему ты хочешь его подвести.

– Вот к этому.

На стол легла самая заурядная флешка. И в то же время кардинально отличавшаяся от многих миллионов своих электронных собратьев: сделали ее не в этом мире. Видеозапись, составлявшее единственное содержимое устройства, тоже была оттуда, – из моей родной реальности, путь в которую затянулся.

– Что это?

– Здесь небольшой фильм. Пожалуйста, Злата Васильевна, посмотрите, не откладывая, а потом вернемся к нашему разговору и тогда мне не придется тратить время на лишние объяснения. А я пойду погуляю, не стану мешать сеансу.

…Отчего-то здешний Парк Победы, куда я вышел прогуляться, показался мне гораздо мрачнее нашего. Вроде все то же самое. Те же пруды правильной прямоугольной формы, те же деревья, в основном тополя и липы… Те же мамаши с колясками, а детвора постарше так же бросает уткам куски булки.

Но всё не так.

Непонятное чувство тревоги… И постоянные воспоминания, что именно здесь, в печах кирпичного завода, когда-то завершились земные пути сотен тысяч ленинградцев-блокадников. Покружив по аллеям совсем недолго, я вышел на оживленный и шумный Московский проспект, – и лишь там неприятное ощущение отпустило.

* * *

Флешку для Златы Васильевны привезла мадмуазель Хомякова.

Разумеется, я пристал к Раде как банный лист, когда узнал, что ее мопед «Рига-13» способен перемещаться между мирами. Что значит одноместный? Багажник есть, и наплевать, что в техпаспорте написано… Как будто мало я с приятелями гонял в детстве и юности на мопедах, – не то что вдвоем, даже втроем порой умещались!

Рада, как мне показалось, сама не понимала толком принцип действия своей тарахтелки и не смогла мне объяснить, отчего мопед двоих не выдержит. Она отнекивалась два дня, и в конце концов поддалась моему напору, махнула рукой: давай, дескать, попробуем.

Оказалось, что механика перемещения между мирами на удивление проста. Имеется заброшенная бетонка, петляющая среди полей, и соединяющая Спасовку с дальней окраиной Царского Села. Если по ней ехать, вроде бы ничего не происходит, те же пейзажи вокруг, те же перелески и невозделанные поля, зарастающие борщевиком. Однако конечный пункт путешествия находится уже в другом мире. Но если пройти дорогу пешком или воспользоваться иным транспортом, эффект перехода не срабатывает.

…Эксперимент провели поздним утром, на третий день после истории с черным носорогом. При удаче я планировал вскоре вернуться, остались тут кое-какие дела (того же Хуммеля-2 нельзя бросать в клинике «Чистая жизнь»), но вернуться во всеоружии: с деньгами, документами, с кое-каким оборудованием. И с оружием, – не факт, что черные риэлторы успокоились и не попытаются снова до меня добраться.

Перед стартом я был сам не свой. Меня, что называется, колбасило. Уверенность, что скоро окажусь дома, – дома, ктулху побери, дома! – сменялась самой черной безнадегой: нет, слишком все просто, ничего у нас не получится…

На всякий случай я отдал Раде трофейный бумажник риэлтора и свой многостраничный рапорт на имя ЛБ. Если что-то пойдет не так, пусть хоть она доставит по назначению.

Жесткий багажник «Риги» в сочетании с ухабистой дорогой оказался форменным издевательством над седалищем. Но я мужественно терпел, опасаясь лишь одного: изношенный двигатель не выдержит двойную нагрузку. Тот пока справлялся, хотя скорость обеспечивал скромную, на относительно хороших участках Рада выжимала километров пятнадцать в час, на тех, что похуже, – и того меньше.

Примерно на середине пути мы пересекли небольшую речку Поповку, скорее напоминавшую ручей. Мадмуазель Хомякова, не предупредив, бестрепетно направила мопед на брод, накатанный через речку грузовиками. В результате джинсы и кроссовки на мне промокли, – возможно, то была мелкая женская месть за мою приставучесть.

По прямой между Спасовкой и Царским около семи километров, но с учетом всех заковыристых изгибов дороги почти вдвое больше. Мы преодолели без происшествий большую часть, и я уже надеялся, что борщевик, подступающий к обочинам, – наш, родной. И пустельга, зависшая над полем неподвижно, лишь трепеща крыльями, – тоже наша. Даже подумал, что граница проходит по речушке. Вполне логично: два берега, два мира… Должен же переход быть как-то обозначен, иначе…

На середине этой мысли все и случилось.

Мопед исчез. Рада тоже. А я с маху приземлился пятой точкой на дорогу, и не скажу, что приземление оказалось мягким.

Поднялся, морщась от боли и оценивая ущерб. Отбитый копчик, две дыры на джинсах, а самое главное, дикое разочарование: мало того, что этот путь оказался для меня закрыт, так еще и единственная реальная союзница исчезла, и неизвестно, объявится ли вновь, – что, если проход срабатывает на вход-выход лишь один раз за энное число лет?