Восставшие из рая - Генри Лайон Олди Страница 49

Шел – и боялся. Мало чего промысловики боятся, а тут разобрало. Обряды, конечно, обрядами, да только слова – они и есть слова. Пустым словом, как известно, Переплет не колеблется. А вот на промысел выйти, когда вся твоя Фраза по домам рассиживается, – это уже Поступок. И вряд ли он добром от Переплета отразится.

И точно – как в Книгу глядел! На третий день у Дурного Лога в болото провалился. Ну не было там зыбуна, отродясь не было, всякий скажет!.. Тамошние трясины – смех один.

Вот мне смех тот боком и вышел.

Провалился я крепко. «Ну, – думаю, – получи, Ах-неверующий, воздаяние горькое! Был охотник – и нет его, нахлебался Поступком по уши!»

Ведь ежели Переплет за дело платит – все, пиши пропало, не выберешься.

Раньше я бы и рыпаться не стал – принял бы как должное и сгинул бы в том болоте. А тут смотрю – стоит неподалеку у осинки чахлой Он. И осина та сквозь Него просвечивает, хотя до нее – рукой доплюнуть.

Видение, стало быть…

Постоял Он, помолчал и говорит тихо: «Что, Ах-охотник, забыл Меня?»

– Не забыл, – хриплю, – помню!.. Руку, парень, руку дай…

«Нет, – качает Он головой непокрытой, – Я тебе такому руки не дам. Не человек ты сейчас, а вошь Переплетная. Ведь говорил же тебе в Ларе – все, мол, на Себя беру. А ты тину глотаешь и пузыри пускать боишься! Сам себе руку подавай, Ах-охотник, а Я свое взял, и с Меня хватит…»

И так мне тошно от слов Его стало, что тина вонючая молоком парным показалась.

Топорик у меня в руке – ровно сам впрыгнул. Рванулся я лосем сохатым, осинку ту с перепугу с двух ударов свалил, поперек трясины деревина легла, я сверху, уцепился, дальше не помню…

…Стою на кочке, весь в грязюке, поджилки трясутся – но живой! Живой, братцы! Один стою, никого рядом, только будто кто меня слегка по плечу похлопал. Ветер, что ли?.. Так не было ветра. Кто его знает – может, и вправду повезло; а может, действительно Он на Себя взял – потому и спасся?

Тут уж я крепче об этом задумался. Не сразу, а после, когда у костра от страха смертного отходил. И вышло по моему разумению, что парень этот – Он воистину! А мне, значит, обалдую немытому, честь великая выпала Его на ночь приютить и вроде как благословение получить. Вот и знак тому – спасение мое!

Ну как я мог молчать после этого?

…Сперва с дочкой парой слов перекинулся. С кем же еще, как не с ней – нет у меня больше никого.

– Помнишь, – говорю, – того…

Хотел сказать «парня», да как-то не сложилось. Не то слово.

– Ну, того, которого ты в Ларе… Его, в общем.

– Помню, – отвечает.

И все как-то странно на меня поглядывает – вроде ждет чего. Видела небось, как я в болотной коросте с промысла приполз… Она ждет, а я молчу, как дурак. Не идут у меня слова с языка, ровно онемел. Только стою столбом – как тогда, на кочке, – и улыбаюсь чему-то. А Менора тоже улыбается и уходит в избу, будто все у нас с ней оговорено и не о чем больше толковать.

У порога остановилась и долго-долго косилась на меня через плечо – совсем как Лайза-покойница перед тем, как ее то ли дерево, то ли Боди…

Поговорили, значит. Эх, пророк из меня…

Парни за ней бегать стали, за Менорой моей. Не по возрасту вроде им, лопухам тощим, зеленым, – да и Меноре-то рановато, ежели по обычаю. Так увиваться для порядку не запрещено, поскольку за недобрый Поступок с девкой Переплет таким эхом громыхнет, что после некому каяться будет, – вот они скромным табуном и шастают.

Разок застал их всем скопом на полянке одной потаенной – Менора у меня лисичка, ей места ведомы, – нет, гляжу, ничего срамного или еще какого! Сидят кружком, а доча моя руками машет и что-то им втолковывает.

Я по лесу тихо хожу, меня парням не учуять… Зато доча встрепенулась и глазами по кустам, по кустам…

Вышел я.

– Что, – говорю, – Люди Знака, добра вам всем полную пазуху, дома работы не нашлось? А то перегреетесь, сок внутри забродит да в голову и треснет не ко времени…

Сидят, помалкивают. А на меня смотрят – словно я им каждому по мешку куньих шкурок задаром отвалил. Мне аж неловко стало.

– Папа Его тоже видел, – это Менора моя вовремя влезла, вся в отца девка… – Правда, папа?

Я уже уйти хотел, а кивнул – ну так, не подумав, кивнул…

Тут они вообще на меня вылупились – ровно чудо какое узрели. Чувствую, краснею я, а при моей роже краснеть не положено. Ушел. Но смекнул, о чем Менора парням рассказывала. Ладно, пусть, слова Переплет не колеблют, а в случае чего – Он все на Себя брал, и Менорин Поступок пускай заодно несет.

Вот брякнул, не подумав, и стыдно стало, словно вновь Он рядом стоит и головой качает…

На другой день, сам не знаю с чего, снова на охоту засобирался. Опять же умом понимаю, что не положено, и еще недели две-три не будет положено…

А, думаю, пойду – авось сойдет!

И точно – сошло. Да не просто сошло, а очень даже сошло! Домой добычу еле донес, пот со лба утер и немедля в город нацелился – шкуры продавать. Деньжата как раз к концу подходили.

Правда, на промысел не в сезон сбегать – это одно, а вот товар в город не в сезон вывезти, Страничника своего не спросясь ни капельки, – это совсем другое дело. Тут Поступок поболе будет. По лесу-то я один хожу, сам себе и Знак, и Слово; а в городе, на людях, Фразы длинные, немереные…

Встрянет Ах поперек – что с ним станется?!

Да и шкурки-то так себе были. Зверь в межсезонье линючий, за такой мех много не дадут… Кстати, может, потому и нет ни охоты, ни торговлишки особой в это время – а вовсе не потому, что так в Книге записано?

Косились мне в спину, нехорошо косились, когда я телегу со двора выводил, – хоть и в рань несусветную собрался, чтоб глаза не мозолить… И все равно ни от глаз, ни от языков людских не ушел.

Ну да ладно, хрен с ними, который редьки не слаще… Тем паче что дорога на удивление гладкой вышла. И лошадка за три дня не обезножела, и погодка баловала, и с харчами неплохо, а в одном трактире даже на дармовщинку подкормили…

В город приехал – там базарный день, торговля в самом разгаре. Я в шкурный ряд залез, товар разложил, жду, что дальше будет.

Один я в ряду, один на весь прилавок. В дальнем конце хмырь какой-то из местных, городских; лежалое старье сбывает – и все.

Начали вокруг меня горожане собираться. В основном Люди Знака, но пара-тройка и Хозяев Слова затесалась. Прицениваются для порядка и отходят в сторону – пошептаться. Будто у меня три носа выросло, а им завидно.

Зло меня разбирает, а тут один Господин Фразы подвалил – по всему видно, из купеческой старшины. Сам долговязый такой, как аршин проглотил, а щеки пузырем, будто он там кучу добра от глаз завидущих прячет.