Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский Страница 49

Они покружили, и вдруг Артем увидел открытое место в защите барона и мгновенно сделал туда выпад. Меч опять провалился в пустоту, а кончик тренировочного меча барона уперся в жилет Артема на уровне сердца.

— Ты понял, что произошло? — спросил барон.

— Вы увернулись от атаки и контратаковали, — сказал Артем.

— Если бы я уворачивался от атак, мои кости давно бы обглодали степные волки. Ты должен заставить противника атаковать именно туда, куда тебе надо. Я создал тебе иллюзию, что ты можешь поразить меня в определенную точку, открыл ее тебе, зная, что уйду от атаки, и контратаковал, когда ты открылся. Это общее правило. В политике мы действуем так же. Противник, совершая нужный тебе шаг, должен быть убежден, что одерживает победу. До конца, до самой своей гибели. Только так ты можешь контролировать ситуацию. Продолжаем.

Они снова начали кружить. Артем сделал пробный удар, но в тот же миг его руку словно затянуло в невообразимый водоворот: кисть заплелась, потащила за собой тело — и, перевернувшись в воздухе, Артем снова рухнул на пол. Сверху на него упал тренировочный меч.

— Зачем ты так атаковал? — спросил барон. — Ведь ты знал, что этот удар не причинит мне вреда.

— Я рассчитывал, что, защищаясь, вы раскроетесь, — произнес, поднимаясь, Артем.

— А зачем мне защищаться от неопасного удара? — отозвался барон. — Запомни, удар, не опасный для противника, опасен для тебя.

— Господин барон, тот прием, который вы применили, мы изучали как японский. Откуда он вам известен?

— Я был в Японии. Впрочем, бою я учился не там. Физически человек обладает достаточно ограниченными возможностями, так что подлинным мастерам боя от Лиссабона до Киото все они известны. Школы разнятся только методиками освоения, а не техническим набором. То, что в двадцатом веке ты изучал это как пришедшее из Японии, означает лишь то, что твоя страна потеряла слишком многое из наследия веков и не сумела выработать достойной замены. Продолжаем.

Они снова начали кружить. Артем уже опасался атаковать и, сделав ложный выпад, быстро отступил. Барон последовал за ним. Артем отшагнул в сторону и сделал молниеносный выпад. Когда меч снова провалился в пустоту, он даже не удивился. Однако перед самыми его глазами, буквально в трех сантиметрах, внезапно возник тренировочный меч барона. Явление было настолько неожиданным, что Артем даже не смог отступить, а просто отшатнулся. Меч последовал за ним с той же скоростью, и Артем упал на спину.

— Это мне уже больше нравится, — произнес барон, — ты начал верить в возможность победы.

— Но я все равно не попал в вас, — сказал Артем, поднимаясь.

— Видишь ли, — улыбнулся барон, — у меня есть привычка — не стоять там, где будет удар.

— Полезная привычка, — отозвался Артем, — хотел бы я ее приобрести.

— Приобретешь, — ответил барон, — вернее, у тебя она уже есть, только ты не даешь ей возможности работать.

— Как? — изумился Артем.

— Твое тело много умнее твоей головы. Вернее, не тело, а подсознание. Иногда это называют шестым чувством, интуицией. Пока твой разум строит предположения о том, что может быть, твое подсознание уже прекрасно знает, что будет. Только ты способен выбрать, что будет руководить тобой — разум или подсознание. Разум много медлительнее, в быстротечном бою он всегда запаздывает. А еще он исходит из предположений, а не из точного знания. Однако он более агрессивен. Поэтому у обычного человека он захватывает власть.

— Что же делать?

— Просто отключить его. Разум это машина, которая постоянно работает, перемалывая непрерывный поток мыслей. Останови этот поток, и подсознание вступит в свои права.

— Непростая задача.

— Но это единственный путь, который позволит тебе сохранить жизнь в поединке с любым противником. Посмотри, что только что произошло. Твой разум дал команду, что ты должен атаковать. Эта команда пошла в твое тело. Твои глаза загорелись, тело напряглось. Я это увидел. Ели бы мой разум начал анализировать твое поведение, я бы опоздал и ты нанес бы удар. Но я позволил своему телу действовать самостоятельно. Оно уже знало, что ты будешь делать. Оно само сместилось из того места, куда ты должен был ударить, но именно настолько, насколько нужно было, чтобы выйти из-под удара. Оно сделало это именно в тот момент и именно тогда, когда было нужно, чтобы ты этого не заметил. Как бы я ни пытался рассчитать эти действия разумом, мне бы это не удалось. Тем более при тех скоростях, которые свойственны бою на саблях. Дальше мое тело само выставило вперед оружие, так что ты упал. Оно очень разумное, потому что избрало именно то действие, которое должно было избрать, чтобы защитить себя. Подсознание прекрасно видит степень твоей опасности, ему ничего объяснять не надо. Оно оценило, что для того, чтобы обезопасить себя, достаточно уронить тебя на пол. Сочти оно, что ради сохранения моих жизни и здоровья необходимо ударить тебя — оно бы ударило. Будь угроза столь велика, что спастись я мог бы лишь ценой твоей жизни — оно сделало бы все, чтобы ты погиб. Но оно весьма рационально. Твоей смерти не требовалось, оно и не стало тебя убивать. Самое главное, именно это позволяет избавиться от негативного влияния эмоций. Когда работает разум, ты можешь чувствовать страх, ненависть, горе. Эти эмоции могут толкнуть тебя на неверный путь и привести к ошибкам — возможно смертельным. Когда ты отключаешь разум и начинаешь слушать собственное подсознание, ничего этого нет. Ты просто видишь вещи такими, какие они есть, и действуешь наилучшим образом.

— Значит, подсознание по-иному анализирует то, что вы видите и слышите?

— Вовсе нет. Я же сказал, что оно заранее знает, что произойдет. Если ты будешь слушать его, ты никогда не пойдешь по горной дороге, на которой должен случиться обвал, или не сядешь на корабль, который должен утонуть.

— Мистика какая-то.

— Пока ты считаешь нечто мистикой, ты полностью перекрываешь себе возможность постичь это явление. Нет вообще определенной границы между мистическим и не мистическим. Мистика — это всего лишь то, чего ты не можешь понять в данный момент. Дикие племена считают плавку железа мистикой, поскольку не понимают, как это делается. А вот для любого кузнеца это обычная, повседневная работа. Твое подсознание знает, поскольку видит в тех мирах, где уже присутствуют все возможные вероятности. Притом, чем ближе ожидаемое событие, тем виднее именно та вероятность, которая может случиться вернее всего.

— Почему же об этом никто не знает?

— Ошибаешься, это явление очень широко известно. В твоей любимой Японии это называется «дзен», в Китае — «чань», в христианских странах — «умение слушать дух святой», хотя это название мне нравится меньше всего. Впрочем, названия роли не играют. Если человек мастер, он вполне понимает, о чем идет речь.

— И этому можно научиться?

— Здесь, увы, не все так просто. Это технический прием фехтования ты можешь делать плохо или хорошо, хуже или лучше. Умение слушать себя или есть, или нет. В один прекрасный момент ты просто слышишь внутренний голос и начинаешь ему следовать. Если не следуешь, получаешь болезненные удары. Вот, собственно, и все.