Звездный Гольфстрим - Михаил Шуваев Страница 49

Новость о том, что «Пеликан» стартовал в сторону Харона, пусть и кружным путем, вызвала подъем настроения у обитателей космической станции. Еще бы — через теперь уже считаные часы их станет больше, прибудет крионик-андроид, недостающее оборудование, и можно будет приступать к уникальному эксперименту по оживлению или, если хотите, «криореанимации палеокосмонавта». От такого словосочетания профессор Моран только крякал, Блумберг же не мог определить своего отношения к эксперименту, хоть и осознавал его значимость. С одной стороны, просто необходимо попытаться реанимировать космонавта, с другой, если последует неудача — другого шанса уже не будет не только у Айво, но и у землян и, скорее всего, у андроидов. То есть имеется всего одна попытка, и надо с первого раза попасть в «десятку». Тем не менее, невзирая на противоречивые чувства, которые беспокоили ученых, они занялись подготовкой лаборатории к эксперименту. Надо было проверить все досконально, чтобы во время реанимации свести к минимуму любые неожиданности. Сам опыт — сплошная нештатная ситуация. Незнакомым здесь было почти все — от технологии криореанимации до пациента.

Тем временем Кью и Вовка облачились в скафандры и приготовились к выходу на поверхность Харона, чтобы проверить и отрепетировать приземление «Пеликана». Кью скафандр тоже был нужен для поддержания приемлемой температуры работы мнемонических кристаллов, и чтобы не разрушилась внешняя, «человеческая» оболочка, которая хоть и была значительно прочней естественной органической, все-таки не была способна выдержать холод космического вакуума. В считаные секунды лифт доставил их на первый уровень от поверхности спутника. Ричи и Дефо остались хозяйничать на центральном пульте, и были постоянно на связи.

Выйдя из кабины, Вовка стал осматриваться в большом помещении. Противоположной стены он пока не увидел, а вот потолок вознесся над головой на высоту не менее тридцати метров. Блики фонарей высветили гладкую поверхность вверху.

— Это и есть тот ангар, о котором ты говорил, Кью? — спросил Прыгунов.

— Да. Этот блок был вмонтирован в систему станции Харон на всякий случай. Реально мы не ждали прибытия чьих-либо кораблей. Но в особенности на далеких базах ничто и никогда, как мы неоднократно убеждались, не бывает лишним. Вот и теперь — предусмотрительность окупилась сторицей, — ответил Кью.

Он подошел к стене и, найдя нужные кнопки, включил внутреннее освещение.

Зажглись лампы мягкого дневного света и высветили контуры ангара. Общий полезный объем «стартово-посадочного стола» был заметно меньше, чем на лунной базе Тихо. И это было понятно: земляне пользовались только и исключительно космическими кораблями, которые прибывали на станцию каждые час-полтора, тогда как андроиды использовали для передвижения в космосе телепорты.

Приглядевшись повнимательнее, Прыгунов с трудом, но все же увидел огромный, диаметром не менее восьмидесяти метров, слегка выступающий из пола поршень, который и служил той платформой, поднимающейся вровень с потолком и принимающей на себя звездолет, когда была открыта защитная диафрагма.

— Все готовы к тесту? — спросил Кью и, получив подтверждение от Дефо, привел в действие механизм.

Вовка задрал голову, хоть в скафандре это было не очень удобно, и с интересом приготовился наблюдать за происходящим.

Шесть лепестков защитной диафрагмы стали бесшумно расходиться от центра в стороны, открывая взору совершенно черное небо спутника, испещренное мириадами переливающихся звезд. Харон был лишен атмосферы, а его собственное альбедо, почти не отражающее слабые лучи бесконечно далекого Солнца, было настолько низким, что создавалась полная иллюзия нахождения в открытом космосе — ничто не мешало астрономическим наблюдениям. От разворачивающегося вида бездонного неба у Вовки захватило дух.