Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я - Андрей Валентинов Страница 48

– Неправда, – даже не думая, вздохнул я. – Этого не было, мама.

И снова молчание – долгое, тягучее. Темная мамина хлена словно оделась камнем.

– Зачем ты пришла, мама? Думаешь, мне стало легче? Ты убила отца, скоро убьют меня... Можно было просто сказать: «Прощай!»...

Безмолвствовал камень. Шумела где-то совсем рядом невидимая река.

Плещет, плещет...

– Завтра будет тяжелый день, Диомед. Страшный день. Ты ранен, сынок. Прошу... Нет! Приказываю... заклинаю... молю! НЕ ИДИ В БОЙ!

Ее тихий голос был еще тут, со мной, но мама уже исчезла. Никого!.. Измятая трава, угли погасшего костра, ледяной холод в сердце... Лучше бы ты убила меня, мама!

Лучше бы ТЫ убила меня...

* * *

Страшный день начинался совсем не страшно. Привычная суета, наскоро проглоченный кусок холодного мяса, серебряный голос трубы... Война торопила, подталкивала в спину. Враг уже строился, собирался возле колесниц, готовясь к броску.

Еще один день Армагеддона...

Менелай догнал меня в лагерных воротах, когда аргивяне быстро, привычно разворачивались фалангой.

– Тидид! Погоди...

«Годить» было некогда. Колесница (та самая, адрамитской работы) уже ждала, Капанид-возница нетерпеливо притоптывал, поглядывая на приближающегося врага.

– Диомед! Елена... Она ночью приходила! Я вначале подумал, что это сон... Она запретила мне сегодня идти в бой! Понимаешь? Она запретила...

«...НЕ ИДИ В БОЙ!»

Отвечать было некогда, да и что тут ответишь? Бой уже начался, Кера прокричала, и страшный день вступил в свои права.

– Вы!.. Вы недостойны своих отцов! Да! Ваши отцы были героями, а вы!.. Они... под Фивами!.. А вы!..

Дий Подземный принес сегодня Агамемнона! Добро б еще молчал, щеки надувал (нарумяненные!), как и положено Зевсу – а заодно и верховному вождю. Так нет же, носится на колеснице, орет...

– Трусы!.. Вперед, на врага! Вперед! Вашим отцам стыдно за вас в Аиде!

Зарычал Сфенел, оскалился Аполлоном Волчьим. Я только отмахнулся. Пусть орет! Две атаки мы отбили, сейчас начнется третья, дарданское полчище разворачивалось, неуклюже пытаясь выстроиться «вепрем»... Вояки!

– Диомед! Ты недостоин называться...

Еще... Еще чуть-чуть, пусть смешают ряды, знаю вас, дарданы, строиться вы не умеете, и шаг держать не умеете, а за такие вещи полагается бить – и крепко бить!.. Сияющая золотом колесница, подпрыгивая на ухабах, выкатилась вперед.

Эней!

Я махнул рукой. Пора!

– Арго-о-о-ос!

– Эй, аргивяне, племя отважных!

Азия нас вызывает на битву.

Но от Олимпа до вод Океана

Всех аргивянский Арей побеждает!

Аргос – Победа!

Аргос – Победа!

Отдохнувшие за ночь кони рванули с места. Я иду к тебе, Эней!

На этот раз они не успели отступить. Эвриал оказался молодцом – бросил свои сотни вдоль берега Скамандра, отрезая путь к бегству. Дарданы попали в котел – надежный, не хуже Кронова. Им осталось одно – умирать. И они умирали.

Золоченая колесница Энея Анхизида досталась нам, и торжествующий Деипил Толстозадый (увязался за Сфенелом, паршивец!) повел под уздцы кровных дарданских коней. Слева и справа наши тоже дожимали – Гектора, раненого еще в самом начале боя, увезли на колеснице к Скейским воротам, спартанцы Менелая погнали пеласгов, а ревущий от гнева и азарта Аякс Теломонид домолачивал воинство какого-то лидийского басилеишки. Самого басилея он уже домолотил – вбил в землю чуть ли не по плечи. То-то!

Оставалось одно – главное.

Эней!

Сын Пеннорожденной, ТОЙ, что убила мою Амиклу, не хотел умирать. Его уцелевшие гетайры стояли серебристой, ощетинившейся копьями стеной, их было еще много...

– Эней! Это я, Диомед! Эне-е-ей!!!

– Я здесь!

Серебристая стена расступилась. Высокий, широкоплечий детина в дорогом панцире, в гривастом шлеме выступил вперед.

– Я здесь, сын Тидея!

Он был не трус, наследник дарданский. Жаль, я не мог увидеть его лица – только глухую личину с прорезями для глаз.

Все стихло. Старый, древний обычай, все еще чтимый в земле Светлых Асов. Поединок вождей – последний, решающий. Остальные ждут, им нечего делать, когда скрещивают мечи владыки. У нас, в Ахайе, такого уже нет, давно, еще с Персеевых времен. Война – не Истмийские игры! Но сейчас обычай оказался к месту. Незачем проливать аргивянскую кровь. Дарданы сдадутся сами – когда их вождь упадет на окровавленную траву.

Он ударил первым – умело, сильно. Копье пробило надежную бронзу щита, раскололо деревянную основу. Эней чуть пошатнулся, пытаясь вырвать застрявшее острие...

– Дарданы-ы-ы!

...Мое копье вошло ему в бок.

– Арго-о-о-ос!!!

Он был еще жив, еще пытался стать на колено, огромная ладонь хлопала по рукояти меча... Я поднял копье, даже не целясь, почти не глядя.

...Я ведь клялся, что попробую ТВОЕЙ крови, Пеннорожденная!

Вот и все! Бронзовое острие вонзилось...

...в пустоту.

Я вновь размахнулся, не веря, все еще не понимая...

Ветер ударил по глазам.

Вихрь.

Ураган.

Вместо окровавленной земли, вместо горячего белого неба – ничто. Клубящееся, сбивающее с ног НИЧТО.

– Назад! – заорал я, срывая горло. – Все назад! Отступать! Отступать!..

Поздно! Холодный мокрый шквал обрушился со всех сторон, вбивая людей в землю, раскатывая кровавыми пятнами по тверди...

– Наза-а-ад!!!

На какой-то миг я смог вырваться – к солнцу, к небу. Вырваться, оглянуться...

Темное облако клубилось там, где мы скрестили копья с Энеем. Тяжелое, наливающееся плотью с каждым мгновением. И вот из кипящего мрака медленно, неотвратимо выступила ОНА...

...Грузная, короткошеяя, многогрудая, косоглазая.

Афродита – Владчица Любви.

А слева, совсем близко, там, где только что бились саламинцы Аякса, крутился огненный смерч. И кто-то высокий, выше самого огромного дерева, хохотал, потрясая громадным копьем. Я узнал ЕГО, хотя и не видел ни разу. ЕГО нельзя было не узнать – Арея Эниалия, Арея-Ярого, Губителя Смертных.

Война кончилась. Началась бойня.

ОНИ пришли убивать нас.

«ОНИ нетерпеливы, ОНИ жаждут, ИХ Грибницы сохнут. Настанет день, когда ОНИ сами начнут убивать нас. И тогда начнется последний бой, последняя битва...»