Призраки Черного леса - Евгений Шалашов Страница 47

Правитель, не умеющий «держать» чужой взгляд, – плохой правитель, могущий стать марионеткой того, у кого более сильная воля. Помимо умелых наставников, тренировавших нас этому искусству, меня и брата водили в королевский зверинец, заставляя глядеть в глаза волков и медведей, нам приходилось переодеваться нищими и просить милостыню, не отводя взора от тех, кто вместо куска хлеба бросал камень. Многое из того, чему меня научили, пригождалось мне ежедневно, помогало выжить и обрести славу умелого и опытного наемника…

Кипяток с листьями мяты был выпит, и мы принялись укладываться спать. Томас, умаявшийся больше других, заснул первым. Надо будет с ним еще раз поговорить, чувствую – недоговаривает о чем-то старик, и сильно недоговаривает! Ну, расскажет, никуда не денется.

Мы с Зарко еще немного поговорили, обмениваясь ничего не значащими фразами о преимуществах и недостатках разных мастей у коней, но скоро захрапел и цыган. Думаю, прошлой ночью он тоже не спал, карауля наш выезд.

Мне не спалось – в отличие от стариков успел ухватить несколько часов сна ночью, а потом половину дороги проспал. Решив, что, раз я не сплю, назначу самого себя караульным, хотя в этом и не было необходимости – жеребец учует опасность раньше меня. Но Гневко пока занят – опять принялся ухаживать за кобылой.

Я лежал, разглядывая почерневшее небо, пытаясь отыскать знакомые созвездия, но не слишком-то преуспел – если Большую Медведицу различить труда не составило, то Малую разглядел с трудом. А уж про Волосы Вероники или Орион вообще молчу! А ведь когда-то мог указать на карте звездного неба и Волопаса, и Гончих Псов и помнил все четырнадцать звезд Малого Коня…

Да, о коне… Что-то наши кони притихли. Я привстал, чтобы посмотреть, и увидел, что все три лошади (Гневко, прости, что я тебя лошадью обозвал!) сбились в кучу и уставились на что-то в противоположной части поляны. Я перевел взгляд и опешил от неожиданности – на нашу стоянку въезжал купеческий караван в сопровождении конной охраны. Привычно и деловито возчики разворачивали телеги, распрягали лошадей, всадники спешивались, снимали седла и пускали коней пастись. Видимо, купцы что-то не рассчитали и прибыли на стоянку не к вечеру, а ночью, но главное, что все-таки прибыли и теперь были защищены от опасностей Черного леса.

Шла обычная в таких случаях суета, когда нужно быстро поужинать и обустроиться на ночлег. Но люди подобрались опытные, все делалось быстро. Каждый четко выполнял свои обязанности. Вон, хворост собрали, зажгли костры, кто-то принялся кашеварить, а кто-то поить коней.

У меня мелькнула надежда, что купцы могли что-то знать про семейство Йоргенов – а вдруг это и есть тот обоз, с которым ехали отец и сын? Может, подойти и поспрашивать? Но что-то мне подсказывало, что, если я полезу с вопросами, проку не будет. И вообще, что-то было не так с этим обозом, и купцы мне не нравились. Чем – не знаю, но каждый купец умеет не только торговать, но и разбойничать. Три человека при трех конях – легкая добыча. На всякий случай я внутренне подобрался, чтобы быть готовым и к драке, и к отступлению. Но прибывшие не обращали на нас внимания. Даже их лошади не пытались затеять скандал, изгнав соперников с лакомой травы.

Чужие кони щипали траву, мочились, справляли большую нужду, а люди бегали, суетились, таская воду и дрова, и тоже справляли нужду. В паре ярдов от нашего бивака остановилась большая кибитка, напоминавшая неуклюжую карету. Из нее выскочили люди, принялись разворачивать шатер, едва не наступая на спящих стариков. Вероятно, слуги готовили ночлег хозяину каравана.

И опять-таки, никто не подошел, не заговорил, словно нас тут и не было. Вот вышел из кибитки хозяин – толстый малый с окладистой бородой, принялся распекать своих слуг. Ну хоть бы глазом повел в нашу сторону. Ишь, орет и… Стоп. Вот тут до меня дошло, что здесь было не так. Тишина! Хозяин кричит, но я не слышу ни одного слова. Нет скрипа колес и деревянных осей, не шелестят холсты, прикрывавшие товары, погонщики не орут, охранники не говорят. И даже кони не произнесли ни звука, а должны были ржать. Такого не могло быть! Не веря своим ушам, приставил ладони, пытаясь уловить хоть что-то. Неужели оглох? Нет, я прекрасно слышал сопение усталого Томаса, храп Зарко, треск угольков в костре. Я слышал, как всхрапнула гнедая кобыла, как шелестит листва на деревьях, трещит кузнечик, кричат вороны и где-то совсем далеко воет какой-то зверь.

Но от обоза в двадцать телег не исходило не только звуков, но и запахов. А должно бы пахнуть конской мочой и навозом, человеческим потом, какими-нибудь ароматами – если не специями, так хотя бы соленой рыбой или квашеной капустой. И от костров не пахло ни дымом, ни едой, от них вообще не исходило тепла, хотя языки пламени плясали, а белые столбы дыма стелились по земле, прежде чем уйти в небо.

Чужие лошади, при соприкосновении с телами наших коней, словно бы проходили насквозь, не причинив вреда.

Опять призраки? Я уже смирился, что существуют привидения, благо с одним из них имел дело, но чтобы существовал призрак целого каравана? Такого просто не могло быть!

Я уже собрался встать и пойти, чтобы потрогать своими руками повозки, людей, но тут меня дернули за штаны, потянули на землю. Зарко, прижав указательный палец к губам, отчаянно показывал мне – сиди и молчи! Подчинившись немому приказу, я опустился на землю, повернул голову к цыгану, а тот принялся хлопать глазами. Поняв, что мне нужно прикинуться спящим, прикрыл веки. Долго ли, коротко я лежал, сказать не могу, но показалась, что вечность.

– Ушли! – услышал я голос Зарко. – Можно теперь…

Встав, я осмотрел поляну. Она была пустой, не считая наших коней. Никаких следов пребывания людей и животных – даже трава не примята. Гневко и кобылка лежали, согнув ноги под животом, уткнувшись мордами в землю, а мерин стоял в полудреме, выполняя роль часового. До утра еще далеко, и Кургузого кто-нибудь сменит, дав ему возможность поспать. Конечно, поспать по-настоящему лошадям не удастся, пока мы не выберемся на безопасное место, но полусон – лучше полудремы.

Успокоившись, я повернулся к цыгану:

– И что это было?

– Обоз полуночный, – подавляя зевоту, ответил Зарко. – Давай завтра поговорим, ладно? Спать хочу. Ты тоже спи, телу отдых нужен, да и голове, пусть она у тебя и в шлеме.

Едва договорив, цыган уронил голову, засопел так сладко, что мне тоже захотелось спать. Решив, что одного приключения за ночь достаточно, а если появится новое, то не просплю, я подкинул в костер толстых сырых веток, укрылся плащом и попытался взбить седло, попутав его с подушкой…

Когда я проснулся, Томас уже не спал, священнодействуя над костром. Кони паслись, и только Зарко продолжал дрыхнуть, укрыв лицо шляпой. Не поленившись, я обошел поляну по кругу, пытаясь хоть что-то найти, хотя и знал уже, что бесполезно. Дошел до ручья, умылся, сгоняя сон, вернулся к биваку.

– Каша готова! – доложил Томас, пробуя варево.

– Давай есть, пока цыган не проснулся, – предложил я, покосившись на ритмично поднимавшуюся и опускавшуюся шляпу цыгана и доносившийся из-под нее храп.