На туманном Альбионе - Геннадий Марченко Страница 46

Если уж он меня сразу не узнал, то и нечего петушиться перед ним своим статусом чемпиона Англии по футболу и восходящей звезды рок-н-ролла.

– Очень приятно, а я Эбрахам Ньютон, владелец этого магазина. Итак?

– Меня заинтересовал вот этот инструмент и этот комбоусилитель. Могу я их проверить в деле?

– Конечно, мы же не продаём кота в мешке, у нас магазин хотя и открылся меньше десяти лет назад, но уже заслужил доверие как у молодых любителей музыки, так и добившихся некоторой известности. У нас покупали гитары Лонни Донеган и Букка Уайт! Вон их фото под стеклом на стене… Так что берите понравившуюся вам гитару, подключайте и попробуйте звук.

Ещё ненаписанная Пейджем гитарная партия из Stair way to heaven произвела на немолодого еврея впечатление, а мне звучание пришлось по вкусу. В итоге через полчаса я выходил из магазина с кошельком, полегчавшим практически на полтысячи фунтов: к гитаре прилагался классический коричневый кейс с алой подкладкой.

Пока ловил такси, подумал, что пора бы уже записаться на курсы вождения. А то ведь подаренный боссами клуба Austin-Healey Sprite Mk II так и стоит без дела. Не мешало бы, кстати, продлить и аренду места на автостоянке. А мог бы, как почти все игроки команды, приезжать на тренировки на собственном авто. Понятно, у ребят, даже несмотря на молодость многих, тачки покруче, но и в таком кабриолете я бы уже чувствовал себя более солидно. В общем, решил я, втискиваясь в чёрный кэб со своими покупками, завтра же записаться на курсы вождения.

По возвращении домой не удержался, забил на ужин и первым делом подключил гитару, принялся услаждать слух соседей гитарными риффами. А затем решил прогуляться по вечернему Лондону, заглянув в «Старый чеширский сыр» к уже, наверное, подзабывшему меня Руперту Адамсу-младшему. Соскучился я по его фирменной картошке с рыбой и качественному пиву.

А наша беседа с мистером Хэмфри имела своеобразное продолжение. Через день после моего возвращения в Лондон в моей квартире раздался звонок. Подняв трубку, я услышал незнакомый голос:

– Добрый вечер, мистер Мэлтсэфф… Вы меня не знаете, я не хочу представляться по телефону, но мы можем с вами встретиться где-нибудь.

– А на предмет чего мне нужно с вами встречаться?

– Поверьте, это очень важный вопрос, касающийся вашей дальнейшей судьбы в Англии, вам могут угрожать серьёзные неприятности. Я не уверен, что моё участие в этом деле поможет вам как-то, но я хотя бы делаю всё от меня зависящее.

– Хм… Ну хорошо, мистер Неизвестный, давайте встретимся. Когда и где?

– Мне всё равно где, можете сами назвать место, а по времени я сегодня уже свободен и завтра вечером тоже.

– Так чего тянуть, подъезжайте в паб Ye Olde Cheshire Cheese на Флит-стрит, я буду там через… сорок минут. Знаете, где это?

– Да, приходилось бывать. Я к вам сам подойду.

Человеком, ищущим со мной встречи, оказался невысокий щуплый с виду мужчина средних лет, в надвинутой на глаза кепке. Похоже, как и я недавно в аэропорту Хитроу, он также не желал привлекать лишнего к себе внимания. Только если я прятался от фанатов, то он, судя по всему, вообще не хотел, чтобы кто-то вспомнил о его пребывании в этом заведении. Предчувствуя это, я заранее занял угловой столик, где мы и расположились, заказав по паре пива и сырной нарезки.

– Зовите меня просто Джек, – сказал незнакомец, отхлебнув из своей кружки. – Мистер Мэлтсэфф, вам знакомо имя Джонатан Хэмфри?

Ого, любопытное начало. Он что, помер от сердечных переживаний, этот наглый журналюга, успев перед смертью обрадовать окружающих известием, что в его смерти виноват проклятый русский?

– Имел честь… познакомиться с этим неприятным типом. А что с ним не так?

– Дело в том, что я работаю инженером звукозаписи на British Broadcasting Company, или коротко BBC, вещающем не только на Британию, но и на всю Европу. И к нам заявился этот самый Хэмфри со своей аудиозаписью, сделанной на компактный магнитофон в самолёте, где он летел вместе с вами.

То-то этот чудак постоянно рукой в портфеле шарил! Оказывается, у него там техника наготове была припрятана, а я ведь даже не слышал звука включения кнопки «Запись».

– В силу своей профессии я был посвящён в планы Хэмфри и руководства радиостанции выдать в эфир запись вашего разговора, правда, в обработанном виде.

– Что значит – в обработанном?

– Из этой записи мне под непосредственным руководством Хэмфри и директора радиостанции пришлось смонтировать новую, в которой смысл вашего диалога почти полностью меняется. Ваша речь нарезана кусками и собирается сейчас заново, а Хэмфри в нашей студии свои вопросы записал по новой, в итоге получится, что вы ни с того ни сего, без всяких оснований принялись очернять Англию и весь «свободный мир».

Вот же сука! Зря я этого pidarasa в самолёте не придушил. Интересно, это личная инициатива журналиста или заказ?

– Вот эта запись, копия оригинала. – Джек, оглянувшись, двинул в мою сторону по отполированной поверхности стола бобину в коробке без опознавательных знаков. – Я сделал её по своей инициативе, не ставя никого в известность.

– А почему вы пошли на такой шаг? – поинтересовался я, пытаясь втиснуть бобину во внутренний карман пиджака. – В смысле, почему решили дать мне эту запись?

– В этом мире стало слишком много лжи, а я хочу сделать его немного чище. Я патриот своей Родины, но мне претит, когда начинается нечестная игра. К тому же… к тому же мне нравится ваша музыка.

– Неплохой бонус, – улыбнулся я. – Сколько я вам должен за эту запись?

– Бросьте, мистер Мэлтсэфф! Я делал это не ради денег, просто забирайте. Я не хочу, чтобы с вами подло обошлись, и хочу слышать больше ваших новых и хороших песен. Не знаю, сможет ли что-то изменить эта копия оригинала, но моя совесть, во всяком случае, будет чиста. А теперь, прежде чем я уйду, сделайте небольшое одолжение – распишитесь. – И он протянул мне диск моей группы вместе с редким в это время ещё фломастером. Их начали завозить из Японии в Европу совсем недавно, в Союзе такие вообще ещё не появлялись.

Я едва не поставил росчерк от лица Лозового, но вовремя вспомнил, что уже больше четырёх лет являюсь Мальцевым. Вот так каждый раз, особенно поначалу, когда приходилось расписываться, вспоминал, как выглядит автограф у арендованного мной тела, благо подглядел на одном из документов и после пары часов тренировок сумел воспроизвести подпись довольно похоже.

– Спасибо, – сказал Джек, убирая диск. – Всё, мне нужно идти, а то ваши поклонники уже, кажется, собираются о чём-то с вами побеседовать.

Он бросил на стол несколько монет, поднялся, натянув козырек кепки на глаза, и быстро покинул паб. А мои фанаты, увидев, что я освободился, и в самом деле окружили меня. В большинстве своём фанаты футбольные, хотя и моя музыка на многих производила впечатление. Многих из завсегдатаев паба я уже знал по именам, хотя назвать их своими закадычными друзьями я не рискнул бы. Возможно, всё ещё в будущем.