Расходный материал - Олег Орлов Страница 45

– Как лампа дневного света, но с золотистыми искорками.

– Угадал.

– Юр, че занаф?

– Я это пытался выяснить, когда наткнулся на тебя. И да, товарищ майор, похоже, вы не только мысли читаете, но вдобавок обмочились.

Коваленко опустил взгляд и смачно выругался. Демидов был полностью согласен, для сорокалетнего мужика напустить себе в штаны – поступок несколько странный.

– И что с тобой приключилось?

– Не знаю. Достал сигарету, хотел прикурить, и вдруг нахлынуло ощущение какого-то счастья, совершенно невероятного. Словно в детстве… – Коваленко осекся, вновь взглянул на мокрые штаны. – Гхм… короче, не знаю, что было, но я почувствовал каждое живое создание вокруг. Будто растворился среди них, стал одновременно и муравьем, и одуванчиком, и бойцами на плацу, и тобой.

– Знаешь, ты тут не один такой, – Демидов покосился на мокрые штаны, – в смысле на кого нахлынуло. Мой лейтенант в обморок грохнулся, потом глазами вращал в разные стороны, как хамелеон. Но большинство, похоже, вообще ничего не почувствовали. Ладно, вот тебе ключ от моего кабинета, пойди, переоденься, там в шкафу хэбэшка висит. А я в штаб.

– Благодарю, у меня все свое, и кабинет, и шкаф с хэбэшкой.

На том и разошлись, комбат поплелся переодеваться, а Демидов в гости к одному, без преувеличения, уникальному человеку, который в настоящий момент, являясь начальником штаба их отдельного десантно-штурмового полка, до кучи выполнял обязанности командира в связи с временным отсутствием последнего. Ведь чем определяется эта самая уникальность? Некой исключительностью из общего ряда, своей неповторимостью. Те же швейцарские часы или английские авто, которые выпускаются серией по два десятка экземпляров, проигрывают ему в уникальности по всем статьям. Ибо их начштаба – единственный в мире еврей на такой должности. Нет, есть, конечно, и Цанханим в Израиле, где вообще все евреи. Но Цанханим – бригада, а у них полк, так что в пролете.

Время и пять кампаний показали: еврей-десантник – это круто, послушайся он своих родителей и стань юристом, наверное, быть ему к своим годам миллионером. Однако нет, молодой Михаил Маркович Лизерман юриспруденцию не любил, а любил он оружие, бокс и небо. Странный набор, определивший его дальнейшую судьбу. С возрастом однокурсник прыти поубавил, на ринг уже не выходил, но прыжков не пропускал и со стрельбища удалялся, только настрелявшись до дрожи в руках. А про миллионера – это Демидов погорячился, во Вторую кавказскую его товарищ по училищу мутил какие-то дела с разведкой. То ли продавал умерщвленных террористов в посольства Саудовской Аравии и прочих заинтересованных арабов, то ли отлавливал курьеров. Кто знает, может, и заработал свой миллион. Хотел подключить приятеля, но Демидов наотрез отказался, не тот у него склад характера.

По-хорошему, быть Мишке командиром полка, да вот незадача, умные головы в министерстве обороны решили не отрывать призывников от мамкиной титьки, пусть служат рядом с домом. Для их полка решение имело самые негативные последствия. Вместо здоровенных парней со всей страны пришлось выбирать их из одних местных, что, естественно, сказалось на качестве человеческого ресурса. А для поднятия боевого духа в название полка добавили слово «казачий». Ну как же, край-то казачий, пусть и полк будет. Все посмеялись и забыли. Вспомнили, когда Лизермана решили поставить командиром полка. Это вообще как, командир отдельного казачьего десантно-штурмового полка полковник Лизерман с позывным «Раввин»? Мишка, в отличие от старших начальников, не был лишен чувства юмора. Потому и не стал полковником.

– Да заходи уже, – раздалось из-за двери. Ничего себе, Демидов только руку постучать занес, а Мишка уже в курсе.

Однокурсник с задумчивым видом сидел на подоконнике и, высунувшись на улицу, что-то разглядывал в бинокль. На рабочем столе чай из перевернутой чашки залил документы, похоже, десантника тоже накрыло.

– Что интересного в унылом пейзаже? – поинтересовался майор. Вместо ответа Лизерман протянул ему бинокль. Демидов высунулся в окно, посмотрел в ту же сторону… еще раз посмотрел, залез с ногами на подоконник, уцепившись за угол стены, подался на улицу всем корпусом и еще раз посмотрел.

– Что видишь? – спросил Лизерман.

– Конечно, могу ошибаться, но, кажется, именно так выглядят джунгли, – пробормотал Демидов. Естественно, вживую джунглей он не видел, но телевизор смотрел и книжки читал. И то, что сейчас располагалось недалеко от города, на них было очень похоже. Буйная тропическая зелень начиналась примерно в десяти километрах от городской черты, Старомарьевки не видно вообще, сто пятьдесят четвертое шоссе упиралось в зеленую стену уже на выезде из Надежды.

– Это радует! – отозвался начштаба.

– Что именно? Веселенький пейзаж или исчезновение Старомарьевки?

– Собственное психическое здоровье. Тараканы в головах у каждого свои, поэтому одинаковых зрительных галлюцинаций не бывает. Кстати, почему ты светишься?

– Каким светом?

– Ровным белым с золотыми искорками по всему объему.

– Молодца, угадал, напомни, при случае принесу тебе шоколадку.

– Это мысль! – Мишка вернулся к столу, достал из ящика начатую бутылку коньяка и стакан, набулькал в него треть и протянул Демидову, поднял опрокинутую кружку, налил себе. Выдохнули и выпили залпом, как водку.

– Ты, кстати, тоже отсвечиваешь. Сине-белыми полосами, этакий хай-тек, стильно.

– Да, начался денек, – процедил Лизерман, – хотя, судя по солнцу, рабочий день сейчас закончится. Юр, а ты, собственно, чего пришел?

– Как чего, узнать мнение командования о происходящем безобразии.

– Чего тут думать, накажу кого-нибудь. Тебя бесполезно, поэтому начну со своего помощника. Кто-то же должен ответить за то, что я вдруг отрубился и план развертывания чаем залил! – Мишка смахнул со стола мокрые бумаги в том месте, где под стеклом располагался список телефонов. Набрал номер начальника склада артвооружения и приказал немедленно доставить на крышу штаба стереотрубу. Позвонил дежурному, приказал открыть дверь на крышу, отмахнулся от его доклада, сказав: «Уже знаю». – Если серьезно, я пока не пойму, что происходит. Сижу, значит, копаюсь в бумагах, и вдруг – бах! Прихожу в себя через пару минут по часам, в то время как по солнцу прошло уже часов семь. Выглядываю в окно, а на выезде из города джунгли. Потом я каким-то боком чувствую тебя за дверью, а дальше заходит парень, которого я знаю тридцать лет, и вокруг него нимб… ну, знаете.

– Ага, ты забыл про провалы в памяти, до училища мы не были знакомы. И чего это ты к моему нимбу цепляешься, в небесной канцелярии всяко лучше знают, кому нимбы раздавать.

– О, Юра вышел на тропу войны, Задорнов отдыхает.

– Если ты про уволенного министра финансов, то, наверное, так оно и есть.

– У тебя что, такая защитная реакция на стресс или в маразм впадаешь перед дембелем?