Расходный материал - Олег Орлов Страница 44

Дождавшись окончания занятий, подозвал летеху к себе, усадил рядом на бревно.

– Серег, завязывай с такой рукопашкой, у тебя во взводе одни призывники, ничему ты их толком не научишь, это раз. Доподлинно известно, в рукопашке побеждает тот, у кого больше патронов и кто стреляет лучше, это два. Я прошел пять кампаний и сходился врукопашную всего один раз, когда дал в ухо нашему бывшему начальнику артвооружения. Хотел, тварь, чтобы мы из СВД пулеметными патронами стреляли. Взять языка или снять часового – рукопашный бой не нужен, это три. Теперь о простой физике. На выход обычно идешь, как ишак нагруженный, попробуй с полста килограммами на горбу ударить ногой в голову, в принципе получится, если твой противник уже лежит. Поэтому, если не хочешь у себя двухсотых, налегай на ОФП, тактику и стрельбу, благо теперь с этим попроще.

– Юрий Анатольевич, при всем уважении, рукопашка воспитывает уверенность в себе и способность быстро принимать решения в критической ситуации, к тому же…

– Сереж, кто против или возражает? Научи их паре простейших заломов, броску через бедро. Из ударов руками оставь один боковой, мощный и простой в обучении. Панч можешь оставить, а джеб вообще забудь, сам знаешь, он только на вид несложный, а на практике над ним работать и работать. Ногами работать научи – два удара, первый в колено и второй по яйцам. И больше практики, возьми у физрука защиту, и пусть лупят друг дружку до посинения, чтобы на автопилоте выполняли. Через полгода они будут у тебя и решительными, и свирепыми, топором не отмашешься.

Демидов уже хотел перейти к практическим рекомендациям, когда внезапно накатило. Что именно? Да шут его знает, такое впечатление, что мир рушился. Вот он, Армагеддон, сейчас протрубит ангел, и каждому выдадут окончательный расчет. Лейтенант Сережа тоже что-то почувствовал, подскочил с выпученными глазами подростка, надышавшегося клея. Попытался сделать шаг, но запутался в собственных ногах и рухнул плашмя. Демидов только успел подхватить его голову у самой земли. С его метр девяносто, да плашмя об асфальт, так можно и убиться насмерть. Или не можно? Как-никак Сережа тоже выпускник родного Рязанского, стопку кирпичей головой разносит в пыль за один удар.

Дыхание ровное, пощупал пульс на шее, нормально, сердце работает. Вроде все гут, только глаза у него шальные и вращаются, как у хамелеона, в разные стороны. Сильно, кто бы мог подумать, что человек так умеет. Оплеуха не помогла, последующая тоже. Приходить в себя начал только после третьей, наглядно демонстрируя на практике работу закона диалектики про переход количественных изменений в качественные.

– Ты как? – озадачил Демидов подчиненного, когда у того сфокусировался взгляд. – В норме? И почему вокруг тебя свечение?

– Не знаю, вроде нормально, – задумался лейтенант, – а что со мной было?

– Такое впечатление, что прямо во время нашего разговора ты что-то нюхнул и отрубился. А потом начал светиться.

– Светиться? Ну я на прошлой неделе диспансеризацию проходил с флюорографией, может, там мощность излучения превысили?

– Звездец, дитя дерьмократии! Лейтенант Синицын, отставить шуточки.

– Я… есть отставить шуточки. Блин, Юрий Анатольевич, кстати, вы тоже светитесь.

Демидов оглядел себя, покрутил перед глазами руки, от которых действительно шло некоторое сияние, тусклый белый свет с золотыми искорками. Интересно, а у Сереги свечение красноватое.

– А ну, каким цветом я свечусь?

– Белый такой, холодный, как лампа дневного света, и еще что-то мелькает, не пойму. А я красным, да?

– Да, ты красным. Только что бы это значило?

– Как вам идея насчет ауры, вроде некоторые ее могут видеть?

– Ага, наш новый прапор на ГСМ ее иногда видит. Потом начмед фиксирует его на койке и ставит капельницу с аскорбинкой, через пару дней – как новенький.

В ауру и прочую дребедень Демидов не верил, странные события вокруг видел собственными глазами. Бойцы, отдыхающие после занятия, потерянными не выглядели. Кроме одного, который, подражая своему командиру, валялся в отключке. Молодежь бестолково суетилась вокруг него, не зная, что предпринять. Кстати, если приглядеться, становилось видно: бойцы тоже светились. Не так, как они с летехой, скорей это даже не свечение, а словно марево вокруг тела. И, кроме того, присутствовало еще что-то совершенно неправильное, но пока ускользавшее от майора.

– Тень! Долбаная тень! Серега, ты видишь? – За время их диалога тень резко перепрыгнула в противоположную сторону, попутно здорово удлинившись.

– Точно, а я все думаю, что за хрень, чувствую что-то не то, а не пойму. И солнце часов на пять вечера.

– Да, примерно так. Ты вот что, разберись со своими бойцами, а я пока огляжусь.

Лейтенант побежал к отключившемуся бойцу, предоставив Демидову возможность сосредоточиться на своих ощущениях. Вроде ничего не изменилось, кроме положения солнца. Кажется, для пяти вечера оно жарило чуть сильнее, чем обычно, но тут без термометра точно не скажешь. Расположение полка на месте, город тоже, даже непонятное свечение вокруг людей исчезло. Ан нет, стоит сосредоточиться, так сразу видно. И еще в теле какая-то легкость, энергии как в молодости, словно сбросил лет двадцать пять. Нет, даже лучше, жаль, скрипящие колени никуда не делись.

Появилась еще одна особенность: чувства оказались настолько обострены, словно он уже неделю был в поиске на вражеской территории. Кто ходил, знает, тогда все чувства работают в максимальном режиме и, кажется, появляются какие-то дополнительные. Примерно то же ощущение, какое он испытывал, когда минировал мост через Селенгу. Тогда китайские часовые, охранявшие мост, ощущались еще и каким-то шестым чувством, иначе их успех трудно объяснить. Сейчас майор ощущал нечто подобное. С чего бы? Он уже месяц из города не выползал, даже на рыбалку не выезжал. Почему тогда все его существо буквально вопило о том, что случилось нечто глубоко неправильное. Понять бы еще, что именно.

Обход территории полка ничего «глубоко неправильного» не выявил, кроме еще нескольких солдатиков, потерявших берега. Ладно солдатики, они сейчас хилые пошли, чего не скажешь о командире второго батальона. Коваленко мужик проверенный, вместе с ним мост через Селенгу рвали. И вот сейчас он сидел в курилке с мокрыми штанами и пускал слюни, улыбаясь во все тридцать два зуба. Здесь Демидов испугался по-настоящему. К счастью, ничего непоправимого с Коваленко не произошло, несколько оплеух вернули приятеля к реальности. Он что-то забормотал, потом, словно в полусне, начал отмахиваться от затрещин.

– Юр, отвали, чего прицепился? – пробормотал комбат, все еще не открывая глаз. Опачки, у Демидова даже рука остановилась на полдороге до его лица. Как он узнал, кто его мутузит?

– Как, как… каком… – пробурчал Коваленко и осекся на полуслове. Открыл глаза и уже совершенно осмысленно спросил: – А действительно, как? А последнюю фразу ты вслух сказал? И почему ты светишься?

– Каким светом свечусь?