Дикий порт - Олег Серегин Страница 45

Минако-химэ подходит, кладёт ладонь на отцовское плечо. Нежная рука девушки тяжела, как свинцовая. В такие минуты вспоминается, что в действительности принцессе сорок пять.

Старый отец печален.

— Гайдзин не хочет зависимости от Древней Земли. И не понимает, что ставит Порт в горшую зависимость от Седьмой Терры. Он думает, Урал — это та же Земля, только моложе, злей и сговорчивей.

Ми-тян, точно срезанный цветок, клонит голову набок: в прекрасных глазах внимчивая тихая грусть. Принцесса ворошит угли в жаровне. Покрытая старческими пятнами рука протягивается над алым пылом.

— Я не стану ему мешать, — раздельно повторяет Сигэру. — Я ему помогу… пусть он и не сразу поймёт это.

Минако вскидывается в испуге.

— Ото-сан! — шепчет принцесса, — неужели ты пойдёшь на…

— Ни в коем случае, милая, — успокаивает её древний король. — Я только случайно уроню камень.

Медлит, грея над жаровней сухие кисти.

— Лавина сойдёт сама. Она давно уже… собралась.

Терадзава думает, что Чарли по-прежнему весел и не скупится на подарки, но Айлэнд Инк переживает не лучшие времена. Когда Айлэнд делает три модели «крыс» для среднего класса, семитерране делают одну, и с ней захватывают рынок. Чарли пока держится на гиперкораблях, но эксклюзивные яхты корпорацию не спасут. Да что Чарли… так везде. Фармацевтика, вооружения, высокие технологии — производство ушло на колонии, и с ним уходят деньги. Это не умысел Урала, это поступь времени. Семитерране всего лишь оказались на острие.

Промышленный союз трещит по швам. Внешние территории требуют свободной конкуренции, а Земля не может на это пойти, если не хочет стать планетой для туристов.

Пока Ареал человечества раздирают экономические войны, Дикий Порт процветает. Немудрено, что Люнеманн решил воссесть в круге сильных… Если Айлэнд признает «Фанкаделик» и должен будет выплатить налоги, он разорится. Если не признает — тоже.

Терадзава самодовольно усмехается: нужно вовремя удаляться от дел.

И всё же, раз приняв руку Седьмой Терры, удержать независимость Порт не сумеет. Объединённый Совет Ареала мог бы аннексировать его, превратив в колонию, но триумвират не совершит такой глупости. Всерасовое государство станет мощным оружием в руках уральцев. Кто знает, к чему это приведёт…

Владыка ушедшей эпохи открывает глаза. Безупречная кожа дочери чуть розовеет от ветра; принцесса так неподвижна, что, кажется, вовсе не дышит. Она совершенна, как статуэтка.

— Не думай об этом слишком много, милая, — ласково советует он. — Лучше скажи, какова показалась тебе райская птица Анастис?

— Она дитя, — после недолгого размышления уверенно отвечает Минако. — Хорошо обученное, очень умное, жестокое и хладнокровное, весёлое и искреннее дитя.

Сигэру улыбается. Мудрая Минако-химэ подтвердила его догадки. Триумвиры Урала — чудовищная сила, несравненные игроки, но прочие…

— Все они — дети, — повторяет принцесса тихо, поднимая к небу фарфоровое лицо.

— Значит, нужно дать райским детям игрушку, которая займёт их всецело. И при этом вывести из игры Высокую тройку…

Минако безмолвна. Тишина длится так долго, что угли в жаровне успевают подёрнуться пеплом.

— О чём ты думаешь, ото-сан? — едва слышно шепчет принцесса.

Под навесом шумно хлопает крыльями белый голубь.

— Я прожил достаточно, чтобы умереть, — медленно произносит Сигэру. — Но я не хочу перед смертью увидеть, как обрушится всё, что я построил.

Ийютаэ Атк-Этлаэк Этрима вернулся с прогулки. Его лёгкий диск зависает над Такахаси. Картина странная и прекрасная: в двадцатом веке так рисовали Шамбалу.

Сладостная Анкай.

Под стальным брюхом корабля плавится золото. Экраны, оформленные как огромные иллюминаторы, открывают вид на Анкай из ближнего космоса. Половину обзора заполняет безразличная чернота ночи, другую — лучезарный свет. Яхта плывёт над дневной стороной планеты в тысячах километров от золотых и жемчужных облаков прекрасной Анкай. Сотню веков назад, когда в сердце Сахары цвели цветы, когда до фараона Мену, объединившего Древний Египет, должны были смениться ещё поколения и поколения, было так: сладостная Анкай, привольная Чиинн-йенкьи, светлый Цоосцефтес, царственная Кадара…

Самую юную из столиц именуют ныне Древней Землёй.

«Ирмгард» направляется к космодрому. Её ведёт потомок тех, чей мир царствовал над Галактикой всегда — исключая последние шестьдесят лет.

Рихард в салоне беседует со странной женщиной по имени Анастасия. В её движениях, в её запахе сквозит нечто, заставляющее Л’тхарну беспокоиться: он хорошо знает х’манков, и если попытаться не верить глазам, можно допустить мысль, что она и не х’манк вовсе.

Кто?

На иные вопросы не стоит искать ответа…

Л’тхарна привык доверять Рихарду. Беловолосый х’манк знает, что делает.

Это единственное, в чём вождь людей может найти покой.

Эскортный флот Начальника Порта не слишком велик — не больше, чем требует дипломатический этикет. Но у Л’тхарны слишком мало тех, кому он может безраздельно довериться. Их, надёжных, нужно оставить на Порту следить за делами, нужно взять с собой как официальных лиц, нужно поставить охраной вокруг Рихарда. Из миллиона человек не насчиталось и сотни…

Он сам виноват в этом.

Он, Л’тхарна аи Р’харта, выродок, предавший славу отца.

«Даже хитроумный х’манк не смог бы сочетать такое, — горько думает Л’тхарна, — ожерелье из вражеских костей на груди и вражеские деньги на прокорм своих воинов». Кто знает, сумеет ли Д’йирхва удержать в повиновении обезумевшую челядь Цмайши? Во время пребывания Рихарда у Терадзавы Л’тхарна порой бывал близок к отчаянию.

«Зачем я всё это делаю, Д’йирхва, клинок мой? — сказал он однажды. — Зачем вытаскивать из пропасти того, кто рвётся на дно, упасть в груду костей героев и там издохнуть? Зачем заставлять жить того, кто не хочет жить?!»

«Когда вернётся Р’йиххард, ты успокоишься».

«Да, я в тревоге, — выдохнул молодой вождь. — Я в тревоге. Ты помнишь, что было два десятилетия назад, сколько рождалось детей, что ели женщины, чем занимались воины. Если этот х’манк умрёт, станет не хуже, чем сейчас. Станет хуже, чем тогда. Но я спросил тебя, Д’йирхва — зачем?»

«Те, кто действительно хотел светлой гибели, уже пируют с богами. Все эти, называющие себя наследниками древней чести, только ирхпа, возомнившие себя цангхъяр».

Тогда Л’тхарна начал смеяться.

«Второе лезвие» вопросительно повёл ухом.

«Д’йирхва, ты видел когда-нибудь ирхпа? Цангхъяр? Хехрту? — спросил Л’тхарна. — Всё это звери из сказок, да? Это звери с Кадары. С нашего мира. Мы там никогда не были, Д’йирхва!»