Возвращенец. "Элита пушечного мяса" - Вадим Полищук Страница 44

Три Процента рискнул высунуться — на лобовой броне висел механик-водитель, чуть-чуть не успел выбраться. Вроде шевелится! Вова подполз и дернул танкиста на себя, тот вывалился из люка прямо на своего спасителя и застонал. Жив! Пуля взвизгнула по броне, напоминая, что не на курорте, разлеживаться некогда. Теперь надо быстрее валить отсюда. Вова затащил спасенного механика за танк, огляделся и, приметив в паре десятков метров вывороченную взрывом землю, направился туда.

Воронка была неглубокой, но пару задниц спрятать можно.

— Жив?

Танкист промычал что-то невразумительное, похоже, начинает приходить в себя. Три Процента торопливо отвинтил крышку фляги и сунул в рот механику, тот закашлялся, выплюнул все обратно.

— Пей давай и в себя приходи, а мне с тобой нянчиться некогда.

Танк подбили буквально в паре сотен метров от крайних домишек. Когда чужие спины мелькнули перед ними, Вова понял причину столь удачного путешествия от танка в воронку — живыми взять хотят, «язык» им потребовался. А вот хрен вам! Плена он боялся больше смерти, поэтому последнюю гранату решил оставить для себя. И для танкиста. И для фрицев, если повезет. Как ни старался Вова экономить патроны, а первый диск улетел минуты за три.

— Очухался? Тогда набивай, патроны в сидоре. И смотри, чтобы от танка не зашли.

Три Процента сунул танкисту пустой диск. Тридцатьчетверка продолжала гореть, и вряд ли кто-то рискнет к ней сунуться, но мало ли. А патроны нужно экономить. Вова решительно сдвинул переводчик на одиночные. Пока вроде ни в кого не попал, чувствовалось, что к нему лезут опытные вояки, но ему удавалось держать фрицев на почтительной дистанции. В них тоже стреляли, но без фанатизма, скорее на подавление, чтобы головы было не поднять.

Внезапно загрохотало с другой стороны села, обходившие Вовину позицию спины дружно замелькали в обратном направлении. Одна из них удачно подставилась, и Лопухов успел всадить в нее пулю, спина дернулась и замерла. От перелеска накатился новый лязг и грохот. Пара танков прошла невдалеке, следом накатилась пехотная цепь.

— Вовка, это ты тут воюешь? — над воронкой навис Пинчук.

— Ага, за вас за всех. Ну чего уставился? Зови санинструктора, видишь, товарищу танкисту плохо стало.

Сдав санинструктору оглушенного, но, в общем, целого танкиста, Три Процента прихватив флягу и полный диск, поспешил догнать отделение. Путь проложил мимо подстреленного фрица. Здоровый мордоворот, метр девяносто, не меньше, камуфляж, ранее не виданный. Жаль налегке вылез, только карабин и сбруя с подсумками и штыком, ранца не было. У, гад! Вова пнул фрица, но тот признаков жизни не проявил, явный труп.

Взвод он нашел на южной окраине в окопах, где ранее оборонялась наша пехота.

— А ты чего не прыгнул? — поинтересовался отделенный.

Признаваться, что струхнул, Вове не хотелось.

— Решил поближе к фрицам подъехать, мозоли боялся натереть, — отшутился Три Процента.

Фрицы на наших позициях толком закрепиться не успели, да и было их немного, поэтому и выбили быстро, к одиннадцати часам ни одного из них в селе не осталось. Потом пришла команда занять оборону до подхода стрелкового батальона. Вова привычно вытащил из чехла лопатку и начал углублять проутюженный сначала немецкими, а потом своими танками окоп. Грунт — чернозем, копалось легко, но тут обрушилась часть стенки засыпанного танками участка траншеи, и оттуда показался сапог. Наш, советский. Кому-то не повезло. Лопухов хотел засыпать его обратно, но заметил, что сапог уж больно хорош. Не казенный кирзач, явно пошит на заказ из хорошей кожи. Наверно, офицер. А может? Нет, размер явно не Вовин, но на такие сапоги, почти неношеные, можно выменять что-нибудь полезное. Несколько секунд жадность боролась с заповедью, вбитой еще Михал Михалычем — у мертвых ничего не брать. Жадность победила. «Я же не себе, а на обмен», — решил Вова.

Первый сапог откопался и снялся относительно быстро, покойник еще не успел окоченеть. Второй пришлось поискать. Убитый располагался как-то странно, головой вниз, ногами вверх, танк развернулся практически на нем, перемешав грунт. Откопав вторую ногу, Вова начал снимать с нее сапог. Сильнейший удар в лицо отбросил его метра на полтора, чуть скулу не свернул. Ошеломленный Вова вскочил на ноги, одновременно отыскивая глазами автомат и противника. Никого. И тут до него дошло.

— Раненый! Здесь раненый!

Выдернув из земли лопатку, он энергично заработал ею, безжалостно засыпая только что собственноручно углубленный окоп. Подтянулся Миронов, Студент, еще народ, минуты через три раненого вытащили из земли. К всеобщему удивлению, он оказался почти целым, только лицо было окровавлено.

— Танк прямо на мне развернулся, как меня крутануло и носом прямо в свои же гранаты. Ни рукой, ни ногой не двинуть. Долго так лежал, уже задыхаться начал, а тут чую, с меня сапог тянут. Я думал, фрицы. Мало того, что почти убили, так еще и сапоги снимают, дождался, пока он за второй возьмется и как… Ты, извини, я ж думал, что это немец.

— Да ладно, — Вова потер скулу, — а у тебя, похоже, переносица сломана, тебе в медсанбат надо.

Красноармеец осторожно потрогал свой нос.

— Уй! Больно. Надо идти.

— А сапоги где? — спохватился Три Процента. — Какая сволочь их…?

Пока Лопухов откапывал пехотинца, кто-то приделал к сапогам ноги.

— Жалко, — расстроился спасенный, — сам пошил, пока в госпитале лежал. Совсем новые были.

— Да ты не расстраивайся, — попытался утешить его Вова, — были бы они поношенные, я бы на них внимания не обратил. Так что и от новых сапог бывает польза.

— Ладно, главное — жив. А сапоги я себе еще стачаю.

Так и ушел босиком, но предварительно откопал свой вещмешок и автомат. Хозяйственный мужик.

Погода окончательно испортилась, повисла низкая серая облачность, зарядил мелкий противный дождь. Гимнастерки намокли, в них стало холодно, народ попрятался под плащ-палатками, у кого были. Немцы пообедали и решили позаботиться о Вовиных товарищах, подбросили огоньку, а потом пошли в атаку. Три Процента не знал, что ему крупно повезло — среди минных полей было просто не развернуть крупные силы, поэтому фирменная примочка в виде массированной бомбардировки и танкового тарана здесь не прошла.

В атаку пошли шесть здоровенных угловатых танков. Приплюснутые башни, длинные стволы, набалдашники дульных тормозов — «тигры». Их картинки задолбали уже, но картинки — это одно, а вот так, вживую, совсем другое. Про холод все моментально забыли. Вова порыскал по нишам, оставшимся от пехотинцев, нашел три противотанковые гранаты. Но только в одну, старую, еще сорок первого года, «Ворошиловский килограмм», уже был вставлен детонатор, а без него граната абсолютно бесполезная вещь. Но хоть с одной повезло. Повезло бы еще раз…

Затявкали наши пушки, но как-то неубедительно. Вова осторожно выглянул из окопа. За «тиграми» ползли самоходки, мелькали пехотинцы.