Десантник. Дорога в Москву  - Олег Таругин Страница 43

Над краем овражка появилась голова в ненавистной каске, чуть пониже которой торчал ствол карабина, в паре метров – еще одна. Особого вреда взрыв пехотинцам не нанес, разве что оглушил и еще больше напугал, потому сейчас они горели желанием поскорее расквитаться с проклятыми большевиками. Которых к тому же оказалось всего двое.

– Прости, Иришка, не могу иначе поступить, права такого не имею… – глядя на нацелившийся на него ствол, прошептал особист, выдергивая из кармана разгрузки штурмовую гранату и на ощупь проворачивая ребристое колесико на один щелчок. Полученную еще в той избе, где он застрелил Гудериана, инструкцию Батищев помнил. Один щелчок – нулевая задержка, взрыв сразу, как отпустит инициирующую кнопку. Ну, а дальше? Дальше – понятно. Сплющенную в блин фашистскую каску, зачем-то принесенную Степановым, он видел и даже в руках повертел – впечатлило. Ох, разведка, что ж ты так не вовремя ушел-то! Такое решение на него взвалил!

Палец коснулся кнопки детонатора…

Шутце Ганс Лангер, разглядев, что именно он видит, осклабился. Безоружный большевик в странной одежде прижимает к себе раненую девушку, русые волосы которой рассыпались по его груди. Оружия не видно, только в руке зажат какой-то зеленый шарик размером с мячик для большого тенниса. Граната? Не похоже, ничего подобного он никогда не видел. Но и рисковать не станем. Хороший русский – мертвый русский.

Палец начал выбирать свободный ход спускового крючка.

Резкий стрекот родного ППД Батищев не спутал бы ни с чем. Так и не успевшего выстрелить фрица отбросило под ближайший куст. Выпущенная из рук винтовка сползла по склону овражка, замерев в паре метров от сапог особиста. Второй фашист еще только начал разворачиваться в сторону опасности, когда короткая очередь прошлась поперек груди, дырявя китель и выплескивая из спины крохотные алые фонтанчики. Сложившись в поясе, пехотинец мешком осел на землю. Где-то в стороне бухнула ручная граната, следом еще одна. Снова затарахтели «Дегтяревы», теперь уже несколько и с разных направлений.

Еще ничего не понимая, точнее, просто боясь поверить в происходящее, Иван Михайлович аккуратно отвалил девушку в сторону и ногой подтянул к себе карабин. На всякий случай передернул затвор – выстрелить фриц не успел, но нужно было убедиться, что винтовка заряжена. Подобрав выброшенный патрон, криво ухмыльнулся: вот и оружием разжился!

Единственными более-менее осознанными мыслями в его голове в этот момент были: «Интересно, откуда Степанов взял в немецком бомбардировщике наш автомат?» и «Как хорошо, что он не нажал кнопку!». Последнее – особенно актуально, поскольку о том, можно ли обезвредить вставшую на боевой взвод штурмовую гранату, ему просто никто не рассказывал…

* * *

В том, что сейчас группа на верном пути, младший лейтенант Трофимов не сомневался с тех пор, как диверсанты взяли след преследовавших кого-то по лесу гитлеровцев. Услышав в паре километров ружейно-пулеметную канонаду, осназовцы немедленно двинулись туда. Согласно карте, в этом месте проходило одно из магистральных шоссе, по которому двигались части наступающей 17-й ТД. Разумеется, это мог оказаться и отряд каких-нибудь окруженцев, которых в этих краях имелось, увы, предостаточно. Вот только младлей отчего-то ни секунды не сомневался, что это именно те, кого они ищут. Отчего не сомневался? Ответить на этот вопрос Андрей бы не сумел – чувствовал, что ли?

Вернувшиеся разведчики доложили, что на дороге, по которой в этот момент проходила очередная колонна германских войск, обнаружены следы недавнего боя, а именно спихнутый на обочину сгоревший полугусеничный БТР с напрочь развороченным капотом и накрытые брезентовым чехлом трупы. Также имели место быть еще несколько пустых бронетранспортеров и грузовиков, возле которых остались только шоферы и немногочисленная охрана из числа легкораненых. Этих на обочины никто, понятно, не оттаскивал – сами съехали. Водилы лениво ковырялись в моторах, устраняя какие-то мелкие поломки (или, что скорее, старательно делая вид), охранники тоже особого служебного рвения не проявляли. Да и к чему, собственно? Они свой долг выполнили, пролив кровь за любимого фюрера. И совсем скоро, как только вернутся загоняющие проклятых большевиков, посмевших напасть на колонну победоносного Вермахта, камрады, их отправят в госпиталь. Одним словом, повезло.

Но было и еще кое-что: лес со стороны одной из обочин на добрую сотню метров вглубь выглядел так, словно по нему отстрелялся тяжелый гаубичный артдивизион. Переломанные, лишившиеся крон деревья, выжженная почва, обугленные остатки обмундирования немецкого образца, искореженное оружие. И – ни одной воронки, будто все снаряды каким-то неведомым образом взрывались в воздухе, буквально испепеляя все живое в радиусе поражения. В доказательство бойцы притащили с собой согнутый в дугу маузеровский карабин с почерневшим от чудовищного жара прикладом и цевьем и вырванным взорвавшимися патронами затвором, пояснив, что его буквально обернуло вокруг ствола сосны, тоже порядком обгоревшей – еле отодрали.

Впрочем, куда более важным с точки зрения выполнения боевого задания – с непонятными «воздушными взрывами» можно и после разобраться, тем более подобной задачи перед ними не ставили, – оказалось другое. Начавшийся возле шоссе бой не закончился, сместившись по другую его сторону, где фашисты гнали кого-то к болотам. Прикинув по карте, что удаление на данный момент составляет никак не больше трех километров, так что догонят легко, Трофимов отдал приказ. Если это и на самом деле именно те, кого они ищут, значит, повезло. А с преследователями они уж как-нибудь справятся. Тем более, согласно доведенной товарищем комиссаром госбезопасности информации, в состав секретной группы входит не менее восьми вооруженных бойцов, значит, количество гитлеровцев уже существенно сократилось. Не друг в дружку же фашисты стреляют, вон какая канонада впереди.

Немцев нагнали минут за сорок. Заслышав в полукилометре внезапно начавшуюся ружейно-пулеметную трескотню, изредка разбавляемую хлопками ручных гранат – работала как минимум пара МG, не считая карабинов и нескольких немецких пистолетов-пулеметов, – младший лейтенант остановил группу. Недолгий бой, не продлившись и двадцати минут, начал постепенно стихать. Сначала замолчал один пулемет, следом – второй. Автоматы тоже стрекотали все реже и реже – в отличие от лупящих с прежней интенсивностью карабинов. Интересно, это что означает? Немцы наших дожали, или наоборот? Если первое, то совсем нехорошо, категорически нехорошо. Нужно выяснить, и немедленно. Коротким броском отряд сократил дистанцию метров до двухсот, снова затаившись в зарослях. Пока осназовцы неслышными тенями скользили меж деревьев, заметили несколько групп раненых, оказывающих друг другу первую помощь. Этих трогать не стали, незаметно просквозив мимо – никакой опасности они не представляли. Да и мараться не хотелось.

Отчего Трофимов сразу же не отправил отряд вперед, он и сам не понял. Собрался было, но что-то внезапно остановило, а доверять подобным ощущениям младлей уже привык. Занимающиеся подготовкой будущих диверсантов инструкторы, матерые немногословные дядьки, настоящих имен которых не знал никто из курсантов, с первых же дней учили всячески доверять своим чувствам. Мол, если сильно не хочется чего-то делать – ни в коем случае не делай. Остановись, выжди, проясни обстановку. А главное – головой подумай, она у тебя не только для того, чтобы шапку носить и пищу принимать.