Десантник. Дорога в Москву  - Олег Таругин Страница 42

– Товарищ капитан, немцы!!!

Густав дернул винтовкой, но стрелять оказалось поздно: большевистская сучка уже почти скрылась в кустах, и пуля ушла в никуда, срубив оказавшуюся на пути ветку. Scheiße! Русский с пистолетом, которого он оставил без внимания! Пока ефрейтор снова прицеливался, в его сторону трижды хлопнул пистолет. Ответные выстрелы тоже прошли мимо – враг просто не видел противника. Слева гулко грохнул 98-К кого-то из боевых камрадов, следом еще один. В ответ никто не стрелял, ни с флангов, ни с фронта. Значит, нет никакой засады, и им действительно удалось зажать русских окруженцев на привале! А основная часть отряда куда-то ушла, возможно, на разведку, поскольку впереди начинались болота. Прекрасно!

Вебер рванулся вперед. Сейчас он догонит и скрутит эту шлюшку, а парни прижмут огнем и пристрелят ее товарища. Законная добыча, ребята будут рады…

На рефлексах отреагировав на крик Савушкиной, особист перекатом ушел в сторону и вскинул пистолет. За ценный прибор в полевой сумке он не переживал. Если Локтев не соврал, корпус противоударный, хоть об землю с размаху бей, хоть падай на него, не сломается. А ежели совсем подопрет – у него гранаты есть. После взрыва которых вокруг вообще ничего не останется, ни планшета, ни его, ни девчонки, ни фрицев.

Бах! – из кустов резко ударила немецкая винтовка, и Иван Михайлович трижды выстрелил в ответ, снова меняя позицию. Не попал, разумеется, да и не старался, поскольку не видел, в кого стрелять. Ох, как же глупо-то вышло! А главное – перед Степановым жутко стыдно, за Ирку в смысле. Не сберег девчонку, а еще красный командир! Прошляпил фрицев… но как же они тихо подобрались-то, заразы эдакие!

Савушкина с визгом съехала по склону неглубокого овражка. Перевалившись на колени, торопливо отползла на пару метров. Девушке было страшно, очень страшно, аж до… ну, пусть будет, «до ужаса». Ощупала себя, заодно застегнув комбинезон и задравшийся бронежилет: вроде цела. Рука наткнулась на что-то продолговатое в одном из боковых карманов. Ну да, граната же. Сжав в ладони похожую на толкушку для картофеля трофейную «игрушку», внезапно немного успокоилась, ощутив себя вооруженной.

Со стороны скрытого раскидистым кустом Батищева раздалось несколько пистолетных выстрелов, в ответ бабахнули фрицевские винтовки – расскажи кому из подруг, не поверят, но она уже научилась их различать. Не подруг, в смысле, а выстрелы. Винтовка или пулемет со всей дури лупят по ушам, пистолет с автоматом хлопают куда тише. А граната?

Ирка с сомнением поглядела на смертоносный предмет и невесело усмехнулась. Вот насчет гранаты сказать пока нечего, но, очень похоже, скоро узнает… в первый и последний раз, понятное дело. Кстати, как ее подрывать-то? У Лешеньки не догадалась спросить, да он бы и не объяснил, скорее всего. Или буркнул что-нибудь в духе «Ирка, на фиг тебе это нужно?», а то и вовсе отобрал со словами «Хватит фигней страдать, спички детям не игрушка». Какой же он все-таки дурачок, так ничего и не понял! И, видимо, уже не поймет. Обидно, конечно, ну да чего уж поделаешь. Главное, живым останется…

Ладно, сама разберется, вряд ли тут что-то особо сложное. Девушка осмотрела гранату, припоминая виденные боевики, герои которых в самый напряженный момент зубами лихо выдирали кольцо и швыряли гранату в противника. После чего следовал мощный взрыв, и оные противники пачками разлетались по сторонам. Но никакого кольца тут отчего-то не наблюдалось, только круглая крышечка на торце рукоятки. Покрутить ее? Ну, наверное…

Крышечка внезапно легко провернулась в пальцах, откручиваясь, и на ладонь выпал двухсантиметровый фарфоровый бублик на веревочке. Толстенький такой, почти шарик. Любопытно. Практикантка на миг задумалась. Лешка как-то обронил, что любое оружие рассчитано на самого тупого солдата. Савушкина ухмыльнулась: ага, понятно! Что это ей напоминает? Детскую хлопушку, ага. Значит, что? Значит, нужно дернуть за этот самый шнурок и бросить куда-нибудь подальше, желательно во фрицев. Вот и ладно, вот и разобрались. Пальцы сильно сжали бублик. Сейчас. Пусть только поближе подойдут, гады…

Густав почти догнал русскую, пытавшуюся спрятаться под каким-то кустом. Не ушла, дрянь! Сейчас он ее скрутит. Движение слева. Вебер заученно припал на колено, дергая стволом карабина. И тут же его грудь словно взорвалась. Выронив оружие, ефрейтор опрокинулся на спину. Обостренное боем и рвущей все его существо болью сознание успело заметить замерший в верхнем положении затвор «Люгера» в руках большевика. Проклятая сучка, все из-за нее! Вебер захрипел, силясь вытолкнуть из пробитой груди ругательство, однако сведенное предсмертной судорогой горло ему уже не подчинялось, захлебываясь горячей кровью, короткими толчками выплескивавшейся изо рта…

Снова захлопал пистолет Ивана Михайловича, которому почти сразу же ответил пулемет. Пули веером прошлись над головой, срезая мелкие ветки. Уловив боковым зрением какое-то движение, Савушкина дернула головой. Прижимая к груди полевую сумку, Иван Михайлович торопливо полз в ее сторону, что-то крича. Ирина прислушалась:

– Ложись! Да ложись же, дура! Убьют! Гранату отдай, я сам!

Вот уж нет, должна же и она хоть немного повоевать. Напоследок.

Девушкой внезапно овладело какое-то странное спокойствие, испытанное, пожалуй, впервые в жизни. Решительно дернув шнур – внутри рукоятки что-то негромко хлопнуло и зашипело – Савушкина на миг замерла. Блин, а куда ее, собственно, бросать-то, гранату эту? Ну, наверное, примерно вон туда, откуда в товарища капитана стреляли.

Коротко замахнувшись, Ирина метнула «картофельную толкушку» в просвет между деревьями. И тут же отлетела назад, упав практически в руки подоспевшего особиста, отброшенная ударом пробившей плечо пулеметной пули. Остаток очереди прошелся по краю овражка, подкидывая фонтанчики земли и прореживая белорусскую флору. Успев заметить траекторию полета гранаты, Батищев, эмоционально помянув падшую женщину, накрыл собой девушку: М24, отрикошетировав от ствола ближайшей сосны, плюхнулась метрах в трех. Угодив при этом практически под ноги двум гитлеровцам, под прикрытием пулеметного огня рванувшимся вперед.

Истерично заорав: «Achtung, Granate!» – фрицы судорожно порскнули в стороны. Бум! Ощутимо долбануло по ушам, сверху щедро сыпануло клочьями выдранного взрывом дерна и лесным мусором, над головой тонко провыли, срезая ветки, мелкие осколки, парочка из которых несильно дернула бронежилет на спине. Но, как ни странно, свою задачу «колотушка» выполнила, сорвав вражескую атаку и подарив Батищеву с Ирой несколько лишних секунд жизни.

– Потерпи, милая, потерпи, – пробормотал Иван Михайлович, торопливо оттаскивая потерявшую сознание девушку в сторону. Верхней губе и подбородку было тепло и липко, в ушах звенело, вязкой волной накатывала тошнота и заметно кружилась голова – контузило все-таки. Повезло еще, что граната сверху рванула.

– Знаю, что ранило, перевязать бы, только времени нету, да и нечем. Потерпи, красавица моя, скоро все закончится. Ежели жених твой вот прямо сейчас на помощь не подойдет, придется нам с тобой…

Контрразведчик не договорил.