Средневековая история. Изнанка королевского дворца - Галина Гончарова Страница 43

– Лидарх для меня как ребенок, ваша светлость. Он просто часть меня.

– Как я вас понимаю, графиня.

– Маркиз, скажите, а давно вы занимаетесь лошадьми?

Как известно, хочешь найти подход к мужчине – спроси про его хобби. Дальше можно не слушать, а твои реплики могут свестись к «неужели?», «невероятно!» и «вы такой умный, я бы в жизни не додумалась!». Остальное мужчина расскажет тебе сам. И еще будет расхваливать всем остальным, какая ты умная и внимательная собеседница.

Фалион что-то говорил о чистокровных аварцах, жаловался на ханганов, которые не разрешают вывозить кобылиц и даже чистокровных жеребцов практически не выпускают за пределы Ханганата…

Лиля слушала вполуха и приглядывалась, куда бы удрать. Пока из-за какого-то куста не раздался вскрик? Стон? Кому-то плохо?

Лиля отреагировала раньше, чем поняла, что происходит. Рефлексы медика – сначала броситься на помощь, а потом уже подумать, что из этого следует. Намертво вбитые в свое время матерью.

– Госпожа? – Тахир появился словно из ниоткуда.

Дама билась на земле, изо рта шла пена, глаза закатывались… Рядом с ней на коленях стоял невысокий кругленький мужчина и безуспешно пытался придержать ее.

– Одержимая! – прошептал кто-то рядом.

Одержимость? Э нет. Лиля без малейшей брезгливости опустилась рядом, кое-как придержала голову. И, уже увидев зрачки, знала, что она права. Клиническую картину приступа эпилепсии сложно спутать с чем-то другим.

Ладно. Сделать тут ничего нельзя, только ждать. Ну и следить, чтобы не покалечилась.

– Тахир, придержи ее, чтобы не билась обо все подряд!

Голову повернуть набок, чтобы слюной не захлебнулась, – вот так. И ждать пару минут.

– Что это?

– Эпилепсия. – Про Фалиона Лиля просто забыла. Как и не было. Сработали отточенные до автоматизма рефлексы медика.

Перед тобой больной человек. Ему нужно оказать помощь. Срочно. Остальное – потом!

Минута… полторы… две… есть!

Лиля почти физически ощутила момент окончания приступа. Тело на земле выдохнуло и обмякло. Слюна потекла еще сильнее.

– Вроде бы все, – сообщила графиня Тахиру.

– Да? – с какой-то странной интонацией отозвался медик.

– Да. Ей теперь только отлежаться… Вовремя успели.

– Вовремя – для чего?

Лиля подняла глаза.

М-да. Песец – животное ходячее и кусачее. Хорошо хоть дело было в парке, а не на приеме. Но какие черти принесли сюда его величество? И ладно бы с баронессой, ту хоть прибить можно! Но – нет. Рядом с его величеством стоял альдон. А кто еще?

Весь такой высокий, седовласый, с взглядом доброго дедушки Торквемады, в длинной рясе, с драгоценными побрякушками на груди и на пальцах…

И первое, что приходит на ум, – святая инквизиция. Даже зная, что в этом мире ее нет.

Ну, соберись, девочка. Или ты докажешь, что тетка не одержимая, или тебя вместе с ней по кусочкам разберут.

– Чтобы помочь человеку, – спокойно ответила Лиля.

– Помочь в чем?

Лиля вздохнула. Кое-как поднялась с земли. Твою ж… грязи на платье… ладно! Люди – важнее.

– Это случается с особо тонко чувствующими людьми. У них очень хрупкая душа… И когда они волнуются, переживают, когда рядом много людей и мало воздуха, может начаться такой приступ. Это ее беда, а не вина.

– Вот как?

– Да. Если женщина не выспалась, если она перенервничала… это бывает. К тому же женщине еще сложнее, чем мужчине.

– Почему же?

– Мужчины сильные. А мы – хрупкие и слабые. Мы можем плакать над увядшим цветком. А сколько мужчин во дворце заплачут вместе с нами?

– Графиня, это бывает у многих? – Фалион решил вмешаться в дискуссию.

– Нет. Только у тех, у кого особо чувствительная душа и нежное сердце.

Снизу раздался стон.

Дама явно не осознавала, где и что она. Это и понятно… Лиля поспешила на помощь.

– Лежите пока и не пытайтесь встать. Тахир!

– Я пригляжу. Сколько лежать… минут десять?

– Да. А потом лучше еще часика два, но в более удобном месте. С вами это не в первый раз?

Дама глухо простонала.

– И это случается, когда вы встревожены, когда вам плохо, когда вы волнуетесь… Ладно, сейчас не до этого. Давайте мы вас попробуем проводить к ближайшему диванчику.

Тахир поспешил на помощь. Но прежде, чем лекарь успел, рядом с женщиной на колено опустилась высокая фигура.

– Госпожа, обхватите меня руками за шею. Сможете?

Лиля вскинула брови.

Маркиз Фалион раскрывается с неожиданных сторон. И не побоялся костюмчик замарать?

Мужчина неожиданно легко подхватил упитанную дамскую тушку и огляделся по сторонам.

– В беседку, маркиз, – негромко подсказал его величество. – Полагаю, господин дин Дашшар составит вам компанию? А графиня пока объяснит нам, что произошло.

Лиля присела в реверансе. И выругала про себя грязь. Платье испорчено, стирка неизбежна. Не то чтобы это было сильно заметно на общем фоне. Но неприятно ж…

– Ваше величество, ваш приказ – закон для меня.

– У нас в Ханганате тоже есть люди, страдающие болезнью солнца, – заметил Тахир. – Мы полагали, что это от нашей жары.

– Нет, друг мой, – Лиля вздохнула. – Это не жара, хотя и она может спустить с цепи болезнь. Так бывает. Если у человека очень чувствительная душа и она не может перенести давления жестокого мира, а наш мир пока еще несовершенен, она заставляет человека отключаться. Вот в таких припадках.

– У них есть название, графиня?

– В старой книге это называлось эпилепсия.

– Почему ею страдают только некоторые? И в основном – женщины? Возможно, что это все-таки результат вселения шильды, – сдвинул брови альдон.

– Нет, светлейший. – Лиля покачала головой и спокойно встретила взгляд серых глаз альдона. – Это не шильда. Это болезнь и несчастье, потому что в такие минуты человек полностью беспомощен. Он может причинить себе вред, может захлебнуться своей слюной или откусить себе язык… Может умереть, если ему не помочь. И именно здесь отгадка. Если человек, страдающий таким недугом, окажется на поле боя, что с ним станет? У него начнется приступ, и он погибнет. Увы…

– Ага. Вот как… Вы считаете, что этой болезнью страдают равно, но в силу условий…

А ведь умен. Но и мы не на заборе деланы.

– Я никогда не набралась бы наглости что-то считать, светлейший. Это писали мужчины, жившие за несколько сотен, а может, и более лет до меня. А я только ученица господина дин Дашшара…