Как я был пособием - Петр Ингвин Страница 43

Известие вызвало гул радости и облегчения.

– В чьих руках башни Варфоломеи и Евпраксии? – подал я голос.

– Да, в чьих? – вопросительно воззрилась Варвара на нового командира, словно я всего лишь озвучил ее мысль.

– Обе отбиты царберами. При осаде были взяты под контроль все известные подземные ходы, но остались неизвестные, через них осажденные прорвались к горам. Поэтому рыкцарей было так много.

– Почему к горам? Там они в ловушке.

– Больше им некуда идти, в лесу их ждут царберы.

– А Деметрия, она сбежала или захвачена?

– В той группе, где мы находились, о Деметрии не говорили. Спрашивать показалось опасным, мы предпочли молчать.

– Правильно, – согласилась Варвара.

Наступивший вечер, тепло от живого огня и полные желудки нагоняли сон.

– А у вас, как вижу, все нормально? – Тома, наконец, перевела разговор с себя на нас.

– Все живы, здоровы.

– Как Чапа справился?

Краска, в которую меня бросило, была размером с океан. Но:

– Идеально! Чудесно! – раздалось со всех сторон. – Как настоящий командир – несмотря на то, что парень. Без него мы бы не выжили, честно. Несколько раз жизни висели на волоске.

Царевны хвалили меня на все лады. Мое лицо развезло улыбкой, как кофе сливками. Прищуренные Томины глазки хитро искрили.

– Он мне жизнь спас. – Старательно глядя только на Тому, Кристина погладила себя по выздоровевшей ноге.

– Он всем спас, – обобщила Амалия, тоже не поворачиваясь ко мне.

Умница. Не стоит сейчас вдаваться в детали.

– Чапа хорошо себя вел? – сработала у Томы женская интуиция.

Странное переглядывание девочек прервала Варвара.

– Я должна сознаться… – Она повинно склонила лицо, скрывшись за светлой завесой. – Прости, я взяла на себя смелость спать с ним на привалах.

Веки у Томы захлопали, как крылья у мухи, замершей в воздухе в режиме вертолета.

– Э-э… в каком смысле?

Невестор, однако. Наши родственные отношения чужих не касались, а покушение на честь новоявленной царисситы на тормозах спускать нельзя.

– Я всегда занимала место между ним и девочками. Специально. Чтобы там была именно я, никто другой.

Повисла пауза, похожая на забытый пакет с продуктами: внутри что-то портилось, подванивало, пучилось напряжением и капало наружу нехорошими мыслями.

– Из-за холодных ночей? – предложила Тома оптимальный выход.

Варвара не приняла подарка, она отрицательно мотнула головой:

– Я старшая, на мне ответственность за всех. Было страшно за девочек. Чапа ведь не официальный невестор, а только объявленный.

Тома занервничала. Дядя Люсик незаметно приложил палец к губам, выражение лица говорило: «А я предупреждал!»

– Мало ли, – виновато продолжила Варвара, – что могло взбрести ему в голову… или не ему. Девочек тоже не надо сбрасывать со счетов, их много, у каждой свои представления о жизни. Я взяла на себя ответственность и сделала все, чтобы не допустить опасного развития событий. И не допустила. Можешь быть спокойна, ничего не случилось, Чапа верен только тебе.

Что тут скажешь – мамина дочка. Не касайся разговор меня, я бы стоя аплодировал умению выворачивать ситуации себе на пользу. Хорошая смена растет у цариссы Дарьи.

Тома громко выдохнула, показывая всем, как рада слышать такие слова, а лукавые морщинки вновь собрались у глаз. Мимическое послание предназначалось мне: намекала, плутовка, что я как бы упустил невероятную возможность. А хоть бы и так. У меня, в отличие от некоторых, не чешется в одном месте.

Вру. Чешется. Чтоб в моем возрасте да не чесалось – только у больных телом или головой. И, конечно, у врунов. Не входящие в эти категории живут по совести, у кого сколько наберется. Мне моя подсказывала, что я, по возможности, все делаю правильно – хотя бы в отношении того, что зависело от меня. А это немало. Потому чужие подначки разбивались о мое внутреннее спокойствие, как лампочки об стенку. По количеству впечатлений мне одного «урока» хватит на многие-многие ночи вперед. И на сны. Не знаю, как теперь спать буду. И буду ли.

– Не хочу навязывать собственное мнение, но поскольку ты ангел и многого не знаешь…

Новые слова Варвары вызвали у Томы панику:

– Чего еще не знаю?

– Невесторам царевны не полагается выглядеть голодранцами. Чапу и Юлиана надо хотя бы подстричь.

– Не возражаю. Что для этого нужно?

– Ножницы. Эй, цариссите необходимы ножницы и стригун!

В рядах крестьян на заднем плане произошло движение. Умчался куда-то мальчишка, через пару минут прибыл заросший курчавыми волосами космато-бородатый мужик размером со слона, держа в гигантских лапищах массивные бронзовые ножницы ручной ковки. Глядя на него, вспоминалась шутка о прыщавом косметологе. Меня с Юлианом вывели на видное место и усадили на корточки. Гулко топая, стригун обошел нас кругом, примерился, и ножницы сомкнулись на моей голове.

– А-а! – вскрикнул я. – Полегче!

– А чего я? Я ничего. Ножницы такие.

Пока мои свалявшиеся патлы опадали осенними листьями, Тома расспрашивала царевен:

– Просветите ангела: что значит «цариссита»?

Само собой, первой и громко перебивая остальных откликнулась Варвара:

– Единственная наследница после внезапной смерти цариссы, с возложением всех обязанностей владелицы башни.

Тома недоуменно проморгалась:

– Получается, что я…

– Будто бы не предполагала, три раза ха. – Антонина с презрением отвернулась.

– Ты цариссита Западной границы, – подтвердили сразу несколько царевен. – Владелица земель, где мы находимся.

Обалделый вид Томы свидетельствовал, что до нее только сейчас дошло – и сам факт, и все, что тянулось за ним паровозиком.

– С этой мыслью надо переспать, – объявила она, поднимаясь.

Тома оглянулась на меня и Юлиана, но Варвара уже приняла ее под руку:

– Пойдем. Ты теперь важная персона, тебе нужно отдыхать по-царски. Завтра начнешь гонять холопов в хвост и в гриву, а сейчас поспи, обдумай, что теперь делать, как делать и с кем…

Вслед за ними разбрелись остальные, остались только Клара и Любава, решившие дождаться нашего с Юлианом преображения. Клара что-то задорно шептала на ушко подружке, та зажигательно хохотала. Меня подмывало обернуться, но стригун не давал.

– Еще чуть-чуть, – продолжая рвать по нескольким волоскам при каждом щелчке ножниц, говорил он каждый раз, когда я не выдерживал и дергался.

Время шло, а он стриг. Может, его «еще чуть-чуть» относилось к оставшимся невыдернутыми волосам?