Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко Страница 43

Я вернулся в зону маскировки Инсека.

Каждый следующий прыжок я делал всё короче и короче, и то ли успел научиться такому передвижению, то ли мне просто повезло, но я даже ни разу не упал, остановившись метрах в пятидесяти от «Орла».

Привалившись спиной к трубчатой опоре, сидела Милана.

Выглядела она так, словно устала и присела отдохнуть. И задремала. Ну да, конечно…

Больше никого рядом не было.

Но красный огонёк на карте горел.

— Убери карту, — велел я скафандру. — И включи связь!

Огонёк погас. Наверное, это значило, что и связь возобновилась?

Я стоял и смотрел на девушку. Стекло её шлёма было равномерно-тёмным, непроницаемым.

Потом сказал:

— Не будем притворяться. Милана жива?

Из-за ступени вышла Ника. Как я её не видел раньше?

У Слуг есть какая-то маскировка?

А почему бы и нет? У монстров, нападавших на Гнездо, была.

— Хорошо прыгаешь, — сказала Ника. — Да, она жива, только неподвижна.

Как же это жутко выглядело! Молодая, красивая девушка, стоящая в безвоздушном пространстве на ледяных камнях. Летнее платьице… и тонкая плёнка воздуха вокруг.

А почему я её слышу?

И, кстати, как она слышит меня?

— Это хорошо, что ты меня слышишь, — сказал я. — Алекс не мог.

— Я подключилась к её скафандру, — ответила Ника, кивнув на неподвижную Милану. — Сильная технология, но любая технология уязвима… Алекс мёртв?

— Да, я его убил.

— Тогда я была совершенно права, сохранив ей жизнь, — сказала Ника с ноткой гордости. — Алекс был склонен недооценивать людей.

Она медленно пошла мне навстречу.

— Приближаться не надо, — сказал я. Встряхнул рукой — комок металла на эфесе вытянулся, вновь превращаясь в шпагу.

— Разобрался, — понимающе кивнула Ника. — Ясно. Максим, никакой взаимной симпатии мы не испытываем, притворяться не стану. Ты бы с удовольствием уничтожил меня. А я — вас обоих. Но у нас патовая ситуация. Учти, твою девушку я могу убить в любую секунду. Это — твоя уязвимость.

Я молчал.

— Моя уязвимость, — продолжала Ника, — твои возможности. Очевидно, Призыв дал тебе больше, чем мы думали. Я решила оставить девушку живой, пока не станет ясно, убил ли тебя Алекс. И это было правильным решением. Теперь у нас есть предмет для торга.

— Да ну? — удивился я.

— Как ни странно, наши интересы могут и совпадать, — Ника улыбнулась. — Немного времени у нас ещё есть. Десять минут для разговора, хорошо? И примешь решение.

— Что с Миланой? — спросил я.

Ника улыбнулась. И в тот же миг Милана дёрнулась, попыталась подняться на ноги. Её отнесло от опоры «Орла», она упала на четвереньки, неловко поднялась, взмахнула руками, удерживая равновесие.

— Да всё с ней в порядке, — сказала Ника. — Я контролирую её скафандр, понимаешь? Он и не давал ей двигаться. Можешь подойти.

Стараясь не приближаться к Слуге, я сделал несколько шагов к Милане. Я уже видел, что она жива, видел её лицо за посветлевшим стеклом шлема. Я даже успел кивнуть ей и поймать ответный взгляд, беспомощный и яростный — Милана вновь застыла, теперь стоя, а стекло шлема вновь стало непроницаемо-чёрным.

— Поговорим? — спросила Ника.

— Давай, — согласился я.

Нике я не верил ни на грош. И во взаимные интересы не верил тем более.

Но выбора у меня не было.

Странный это был разговор — в самой знаменитой точке бывшей Луны, рядом с кораблём Инсека и посадочной ступенью «Орла».

Мы с Миланой, в своих опереточных скафандрах, и девушка Ника, стоящая в вакууме в тоненьком летнем платье.

— Чтобы внести ясность, — сказала Ника. — Вы мне не нравитесь не по личным мотивам. То, что вы мутили с Инсеком и Прежними, защищая Гнездо, меня не касается. Мы в той заварушке не участвовали.

— Тогда откуда ненависть? — спросил я.

Ника тихо рассмеялась.

— И впрямь, откуда? За что можно ненавидеть ухоженного мальчика-мажора, у которого всё в жизни схвачено? За что можно ненавидеть смазливую и умную тёлку, отбоя не знающую от парней?

Я смотрел на неё, ничего не понимая.

Она что, завидует?

Кому? Мне, Милане? Деньгам, внешности, уму?

Она и сама симпатичная, что уж притворяться, взгляды притягивает…

— Ты тоже красивая, — сказал я. Пытаясь не подольститься, а понять. — И по Луне чуть ли не босиком ходишь…

Ника снова рассмеялась.

— О да. Теперь — да… Неважно, Максим. Повторю — ничего личного, а значит, мы можем договориться.

— Вы служите Прежним.

— Ну так и ты договорился с Иваном, верно?

Я пожал плечами.

— Слушай внимательно, — Ника подошла на несколько шагов. Как же дико это выглядело! У неё даже платье при движении развевалось. — Да, Прежние создают нас как своих подручных. Дают большую силу, ловкость, долголетие. Но мы ничего не решаем. Свободу у нас забирают, мы не можем причинить зла Прежним!

— И эмоции, — добавил я.

Ника покачала головой:

— Эмоции у нас на месте. Ты имеешь в виду эмпатию? Обычно её сами отдают. Те, кто поумнее. Дураки оставляют себе сопереживание людям, но они долго не живут.

Я нахмурился:

— Не понимаю. Зачем?

— Я родилась в одна тысяча девятьсот сорок третьем году. Слугой стала в шестьдесят четвёртом. О ком мне переживать? О матери? Она была тупым быдлом, работала на стройке, там и померла. О подругах? Они меня презирали. Я была глупой. Неразвитой. Наивной. С такими не дружат! О парнях? Я была некрасивой. Даже трахали лишь по пьяни! Когда мне выпал шанс стать лучше, нам всем предлагают выбор — сохранить чувства к людям или избавиться от них., я долго смеялась! Какие чувства, к кому?

У меня даже похолодело всё внутри. Я вдруг понял, как это бывает — у Прежних и их Слуг.

Им ведь не нужны красивые или умные. Таких, наверное, они использовали иначе. А вот глупые, уродливые, затравленные, живущие без любви, без дружбы, в беспросветной череде нелюбимой работы, без перспектив, с одной лишь глухой, безнадёжной завистью ко всем, кто красив и любим, кто умён и талантлив… О, какие из них должны получаться замечательные Слуги! Недалеко, в общем-то, ушедшие от людей, но жадно схватившиеся за обретённую красоту, ум, силу, молодость. Ненавидящие и презирающие людей. Преданные своим благодетелям…

— Почему тогда вы пошли против Прежних? — спросил я.

Ника нахмурилась.